Двери распахнулись, и Вали вошел. В дальнем конце он заметил сквозь дым очага высокого худощавого человека, который восседал на большом каменном троне. Подойдя ближе, Вали рассмотрел конунга. Тот был в богатом наряде из ярко-синего шелка, глаза у него были искусно подведены сурьмой, а губы подкрашены ягодным соком.

Сбоку от него стоял на коленях христианский священник в коричневой рясе, с выбритой на голове тонзурой. Он что-то царапал на дощечке, и в другой ситуации Вали непременно заинтересовался бы, что он делает. По другую руку Хемминга сидела красивая молодая женщина в длинном шелковом платье светло-желтого цвета. Она подошла к Вали с наполненным рогом. Рог был искусной работы, отполированный, с серебряной инкрустацией.

Женщина заговорила на норвежском, но с очень сильным акцентом:

— Я Инга, королева данов, приветствую тебя при нашем дворе. Пей, гость! Прими этот мед в знак дружеского расположения Хемминга, конунга данов, самого могущественного правителя Мидгарда.

— Прими мою благодарность, светлая королева. Я пью в знак нашей дружбы, сейчас и отныне, — ответствовал Вали.

Он сделал глоток.

— Официальная часть закончилась? — поинтересовался Хемминг, который был занят каким-то пергаментом. Он передал его коленопреклоненному священнику и поднял глаза на Вали: — Прекрасно! Добро пожаловать, Вали, князь хордов; нам не хватит слов, чтобы описать все твои достоинства.

Конунг прекрасно говорил по-норвежски, даже без намека на акцент.

— Я польщен, что конунг принял меня так скоро, — сказал Вали.

— Когда мы узнали, что ты здесь, мы бросили все свои дела, — ответил Хемминг, слегка улыбнувшись. Он минуту посидел молча, разглядывая Вали.

Вали не знал, нужно ли ему что-либо говорить, но в голову все равно ничего не шло, поэтому он молчал.

— Зачем ты приехал? Отвечай правду.

— Испросить твоего разрешения для ригиров напасть на Хаарика или же просить, чтобы ты приказал ему заплатить за набег.

Вали не любил лгать, но существовала поговорка: «Неправда, сказанная врагу, лучше правды». Хемминг был потенциальный враг, поэтому его можно обмануть, это даже дело чести. Но, конечно, пока не принесены клятвы верности.

— Ты здесь не для этого, — возразил Хемминг.

Он был совершенно спокоен, в его голосе не угадывалась угроза. Но судя по тому, как вдруг забеспокоился священник, Вали сделал что-то неправильно. Священник посмотрел на конунга и побелел. Вали помнил, что эти священники, во всяком случае, на словах, — противники убийств, хотя при этом, что уж вовсе непонятно, едят плоть своего бога. Если кто-нибудь солжет Двоебороду, его запросто могут отдать Одину раньше, чем он успеет солгать во второй раз. Может, Хемминг такой же, просто с виду спокойный?

Последовала долгая пауза. На этот раз Вали решил, что он обязан заговорить.

— Я оказался здесь по глупости, — пояснил он.

Конунг удивленно поднял брови, приказывая Вали продолжать. Вали лихорадочно соображал. Надо изложить цель приезда так, чтобы Хемминг поверил.

— Я в детстве сильно болел, — начал Вали, — и меня пользовала в Рогаланде одна знахарка. И я поклялся, что исполню для нее любую службу, о которой она попросит. Хаарик захватил во время набега ее дочь, и знахарка попросила меня найти и освободить девушку. Я поклялся перед лицом самого Одина, господин. И мне пришлось исполнять обещание. Двоебород не собирался помогать мне в поисках простой крестьянской дочки. Вот почему я прибыл в твои владения на том судне, какое сумел раздобыть. Я ищу девушку.

— В таком случае отправляйся домой. Клятвы, произнесенные перед идолами и ложными богами, ничего не значат, — заявил священник.

Он говорил с очень сильным и нелепым акцентом.

Хемминг вскинул руку.

— Нет, отец, для нас важны даже клятвы, произнесенные перед козой или уткой. И мужчина только тогда мужчина, когда умеет держать слово.

Священник застыл неподвижно, а Хемминг в размышлении потер рот.

— Но это ведь не вся история?

— Господин?

— Ты бежишь за девчонкой или от Двоеборода?

Вали улыбнулся.

— И то и другое, князь.

— Да поможет мне бог мудрости! — воскликнул Хемминг, обращаясь к потолочным балкам.

Священник неуверенно улыбнулся.

Хемминг помотал головой, после чего внимательно оглядел Вали с головы до ног.

— И что же мне с тобой делать?

Вали ничего не ответил.

— Нет, не молчи, я в самом деле хочу услышать от тебя совет. Говори. Это ты заварил кашу, посмотрим, как ты собираешься ее расхлебывать. Что мне с тобой делать?

— Помоги мне найти девушку.

Хемминг засмеялся и махнул на Вали рукой, словно отметая в сторону его слова.

— Она военный трофей Хаарика. Кроме того, я сомневаюсь, что она сейчас в городе.

— Ее уже продали?

Конунг ничего не ответил, а откинулся на спинку трона и снова внимательно оглядел Вали.

— Что ты знаешь о ворожбе, князь?

— Очень немного.

— Не скромничай. У Одина есть соглядатаи, но и у меня они имеются. Хочешь, перескажу тебе, что нашептали мне мои вороны?

Священник снова заволновался.

— Для меня большая честь выслушать любые слова конунга.

— Ты сражаешься с врагами без копья и меча. Могучие воины отступают перед твоим отрядом из мальчишек и стариков. Ты спрашиваешь совета богов на болоте. Ты чудесным образом бежишь из надежной темницы, якшаешься с дикарями и оборотнями. Провидцы и колдуны во всех частях света смотрят в свои озера или подвешивают себя на деревьях, и все они видят одно и то же: сын волка пожирает мир. Один мальчишка, спасшийся от северных ведьм из ваших краев, умирая, рассказал о каком-то великом заклятии, наложенном на сына волка. А разве не ты, князь, известный всем сын волка?

— Все эти слухи сильно преувеличены. Могу признаться откровенно: я сильно разочаровал своего отца.

— Это я тоже слышал, — подтвердил Хемминг. — И если бы я верил хотя бы половине той чепухи, которую болтают провидцы, я бы повесил тебя немедленно, на свой страх и риск. — Конунг замолк и призадумался, а затем поглядел Вали в глаза. — Пойми, в чем состоит сложность. Твой отец сильно болен.

Вали постарался ничем не выдать своего замешательства. У него не получилось.

— Да, я знаю и это. Вместо него правит твоя мать. Поэтому в данный момент ты особенно важная персона. Однако, если кто-то из твоих кузенов или дядюшек захватит престол, ты сделаешься, с одной стороны, менее значимым, а с другой — более. Ты важен примерно как гири на весах купца, однако я не сомневаюсь, что новый конунг хорошо заплатит за то, чтобы тебя вернули домой, живого или мертвого. С другой стороны, если я дам тебе несколько кораблей для возвращения твоих собственных земель, тогда большинство твоих сородичей пойдет за тобой, и я, если удача улыбнется, получу еще одного конунга за морем, который будет платить мне дань, принеся, конечно, клятвы верности. Говорят, что я люблю в делах быстрый результат. А Двоебород очень хотел бы повстречаться с тобой снова. Значит, ты все-таки ценная персона.

Вали раскрыл рот, собираясь заговорить, однако Хемминг вскинул руку, призывая его к молчанию.

— Что я собираюсь делать? У меня и без тебя хватает забот. — Он покачал головой. — Я ищу предлог, чтобы тебя отпустить, но не нахожу.

— Я много ем, и оставлять меня здесь накладно, — подсказал Вали.

Он старался держаться непринужденно. Пусть он никак не может повлиять на конунга, зато может быть самим собой.

Хемминг улыбнулся. Священник встал и зашептал что-то конунгу на ухо. Конунг слушал с бесстрастным лицом, а королева тем временем спросила, понравился ли Вали мед.

Священник снова опустился на колени.

— Ты важная фигура, — проговорил Хемминг. — Это я понимаю и без слов провидцев и колдунов. Это подсказывает здравый смысл. Сын и наследник прославленного воина — хорды, конечно, захотят видеть на престоле тебя, если в тебе имеется хотя бы капля боевой удали старика. Мой священник советует тебя убить. — Конунг указал на человека в мешковатой рясе, который тут же зарделся от смущения. — Его религия считает всех, кто практикует искусство сейдра, опасными. По удивительному совпадению, с запада до меня доходят слухи, которые также подталкивают меня к мысли, что тебя необходимо убить. Хаарик хочет принести тебя в дар северным шаманам. Ради этого он и приходил за тобой.