— Я прекрасно провела время, — говорю я.

— Он тебе понравился? — В голосе Хелен слышится удивление.

— Очень, — сознаюсь я и застенчиво улыбаюсь. — Он такой добрый, внимательный и смешной. Плюс великолепно выглядел в костюме.

— Bay! — хором восклицают женщины. Улыбнувшись друг другу, они с наслаждением набрасываются на еду.

— И когда ты встретишься с ним снова? — интересуется Хелен.

— Никогда, — отвечаю я.

У женщин падают вилки из рук и отвисают челюсти. Я объясняю:

— Понимаете, на свадьбе я разговорилась с мужчиной, который сидел за нашим столом, — отвратительный человек и жуткий зануда, надо сказать. И, представьте себе, оказалось, что он любовник Люси.

Хелен и Сьюзен смотрят на меня в замешательстве.

— Люси — это та, что замужем за моим — за Питером. В общем, я не могла думать ни о чем другом и была в таком состоянии, что сбежала с приема, не попрощавшись с Крейгом.

Признаваясь в этом, я чувствую, как мои лицо, шея, плечи покрываются густым румянцем. Что Крейг подумал обо мне?

— Не понимаю, — говорит Хелен. — Тебе было хорошо с Крейгом?

— Каким боком интрижка Люси касается твоих отношений с Крейгом? — вторит Сьюзен.

На ее вопрос я отвечаю вопросом:

— Разве не типично, что она разрушает что-то еще, важное для меня? Мне было так хорошо с Крейгом. Знаете, впервые после Питера я действительно наслаждалась тем, что меня обнимает, пусть в танце, другой мужчина. Я наслаждалась разговором с Крейгом, его манерами, его шутками. Но Люси не дала развиться нашим отношениям, потому что я так по-дурацки бросила его.

— Ничего она не погубила, — возражает Хелен. Отложив вилку, она озабоченно смотрит на меня.

— Ты сама все погубила, — добавляет Сьюзен. — Незачем было уходить.

Я перевожу взгляд с одной подруги на другую, ошеломленная их реакцией. О чем они толкуют?

— Я не могла там оставаться. Я была шокирована и сбита с толку.

— Ты могла хотя бы попрощаться. Объяснить, что тебе нужно срочно что-то сделать. Незачем было так внезапно уходить, — говорит Хелен. — Прежде всего, это невежливо.

— Понимаете, новости о романе Люси — еще один пример того, что настоящей любви не существует и искать вторую половинку бессмысленно, — обиженно бормочу я.

— Как это?

— Когда Питер бросил меня, я оправдывала его уход, говоря себе, что Питер и Люси созданы друг для друга, и, как ни странно, это помогло мне справиться с болью.

— Лучше бы ты изрезала его костюмы, замечает Сьюзен, делая большой глоток белого вина.

— Думаешь?

— Это было бы естественнее. — Она доливает мне вина в бокал.

— Ты хоть раз показала Питеру, что злишься на него? — спрашивает Хелен. Она задает вопрос как бы между прочим, но я ловлю ее взгляд и вижу в нем стальную решимость. Интересно, к чему она клонит?

— По-моему, нет. Нужно было думать о мальчиках. Ссоры в их присутствии не пошли бы им на пользу.

— В этом я с тобой согласна. Но можно было дождаться, когда они заснут, а еще лучше отправить их к дедушке с бабушкой… Словом, это могло бы оказаться полезным, — договаривает она.

Я потрясена.

— Каким образом?

— Лечебный эффект, — отвечает Хелен.

— Это помогло бы тебе избавиться от переживаний, поясняет Сьюзен.

— Выговориться.

— Перестать чувствовать себя дверным ковриком, о который вытерли ноги.

— Помогло бы отпустить прошлое.

Они слаженно обрабатывают меня. У меня нет слов. Выходит, мои подруги считают меня тряпкой. Они думают, что я нуждаюсь в лечении. Что я не отпустила прошлое, а это смешно, ведь мы расстались с Питером шесть лет назад. Конечно, я отпустила прошлое. Ладно, признаю, порой я называю его своим мужем, но это просто оговорка.

— Тебе нужно поговорить с Питером.

Не помню, кто из них это произнес, да это и не важно. Они явно придерживаются единого мнения. По существу, они говорят то же самое, что Конни и Дейзи, Льюк и Саймон, моя мать и тот человек из магазина на углу. Я размышляю, как лучше выразить мое негодование, но Сьюзен не дает мне времени ни подумать, ни ответить. Она продолжает:

— Все так считают, Роуз. Такая жалость, что ты теряешь понапрасну столько времени.

Я хочу возразить, но она обезоруживает меня комплиментом:

— Роуз, в тебе столько любви! У меня сердце разбивается, глядя на то, что она пропадает впустую.

— Вот поэтому твоя сестра и твои друзья не жалеют сил, чтобы найти тебе другого мужчину или хотя бы интересное занятие. Что-то такое, чем бы ты могла увлечься и оставить в покое прошлое.

— Но мужчины, с которыми я ходила на свидания, совершенно безнадежны, — указываю я.

— Что ж, ты встретила нескольких скучных, нудных, неинтересных парней. К сожалению, на берегу моря часто попадаются ненужные обрезки и осколки, но потом ты нашла настоящую жемчужину, Крейга.

Мы замолкаем и потихоньку пьем вино.

Боже, надеюсь, что этот разговор закончен. Я лихорадочно ищу другую тему для разговора, но в голове вертится только мысль о том, что они, возможно, правы.

— Ответь мне на один вопрос, — говорит Сьюзен. — Если б на свадьбе ты не узнала про интрижку Люси, согласилась бы ты снова встретиться с Крейгом?

— Да, — не задумываясь отвечаю я и, помолчав, добавляю: — Наверное.

— Может, и согласилась бы, — со скептическим видом говорит Сьюзен. — А может, решила бы, что мальчикам не нравятся твои свидания с директором школы, либо стала бы стесняться у ворот школы, либо, возможно, — при более близком знакомстве — обнаружила, что тебя раздражает его смех. Могу поспорить на что угодно — ты бы обязательно нашла повод закончить ваши встречи.

— С какой стати?

— Тебе виднее. Потому что любишь быть одной? Потому что по-прежнему ждешь возвращения Питера? Потому что настолько себя ненавидишь, что позволяешь молодости пройти мимо всех представившихся возможностей? Не знаю, что тебе ответить.

Ее слова звучат жестоко еще и потому, что выражают мои собственные мысли. Глубокой ночью, когда мысли становятся страхами, а здравомыслие куда-то исчезает, мне приходило в голову то же самое.

— Может быть, втайне ты считаешь известие о романе Люси удобным для себя. Первым добрым делом, которое она для тебя сделала, — говорит в заключение Сьюзен.

Пока Сьюзен и Хелен выбирают себе десерт, я обдумываю их слова. Мне становится не по себе от одной только мысли, что Сьюзен настолько точно поняла суть проблемы, что у меня возникло ощущение насильственного вторжения в мое внутреннее пространство. Неужели развод без скандалов — это неестественно? Я так часто чувствую, что меня используют или не замечают, но говорила ли когда-нибудь об этом? Хоть раз? Нет, не говорила. Я всегда держусь жизнерадостно. Имеет ли Питер хоть малейшее представление, какой удар мне нанес? Сомневаюсь. Вряд ли он вообще хоть раз подумал об этом. Кроме того, я постоянно стараюсь всячески его уверить, что все в порядке. Я говорю ему, что с мальчиками все хорошо, что со мной все в порядке, что отправить его дочь в ту же школу, где учатся мои мальчики, — прекрасно. Ничего не в порядке. По крайней мере, не все. И не всегда. В том, что Питер ушел от меня, нет моей вины, но, возможно, я виновата в том, что он не знает, как много страданий причинил мне его уход.

В моей ли власти положить конец обиде и злости, которые во мне не угасают?

Удивительно, но моим подругам неинтересно, как я поступлю с новостью про Люси. Похоже, им безразлично, собираюсь я ее разоблачить или нет. Совершенно ясно, что им безразличны и Питер, и его домочадцы. Им небезразлична я. А Питер и его семья не имеют ко мне никакого отношения. Причем давно.

После свадебного приема меня переполняют ярость и возмущение. Я только и занимаюсь тем, что возвращаюсь мыслями к прошлому и воображаю, как разоблачаю Люси и вижу сломленного Питера. Но в действительности я бездействую. Лишь один-единственный раз позволила ехидно ответить Люси, чтобы дать ей понять: я знаю ее секрет. Но даже тут я не уверена, что она меня расслышала. Правда заключается в том, что я не знаю, как мне поступить. Даже в самых диких фантазиях мне никогда в голову не приходило, что расставание Питера и Люси означало бы его возвращение ко мне. Это было бы смешно. Этого мне не нужно. А что мне нужно? Отправляя в рот ложечку с восхитительно воздушным и мягким тирамису, я размышляю над тем, что мне сказали Сьюзен и Хелен. Они правы очень, очень во многом, но в одном Сьюзен совершенно не права.