Я не верю в любовь. По крайней мере, лично для себя. Я верю в некую химическую реакцию между двоими людьми. Из-за этого, а вовсе не из-за любви люди идут на безумства. Однако звучит не слишком красиво, отсюда и самообман. Между нами реакция невероятной силы. Она почти физически ощутима, можно почувствовать ее вкус и запах. Конни поправляет волосы и облизывает губы то ли осознанно, то ли нет. Кто знает? Да и какая разница? Умышленные это движения или нет, но они вызывают у меня сильную эрекцию — как в прежние времена.

Я добродушно ее поддразниваю. Раздаются ее смешки. Мои глаза смеются. Конни снова и снова смотрит в них.

Когда я ей подмигиваю, она ахает чуть ли не во весь голос. Суть в том, что вместе нам весело. Мы понимаем друг друга. Мы оба люди общительные, живые, увлекающиеся и аморальные. Кроме того, у нас есть общее темное прошлое, а ведь нет ничего соблазнительнее, чем грязный секрет, особенно твой собственный.

Мы оживленно болтаем на протяжении всего завтрака. Никаких неловких пауз. Мы оба тщательно стараемся ни во что не углубляться. Мы не говорим ни о чем более личном, чем гороскопы, но заново узнаем друг друга вполне по-современному, интересуясь, кто за кого болел во время последнего телевизионного реалити-шоу и почему. Мы смеемся над последним скандалом, связанным с обменом двух знаменитостей женами. Мы вспоминаем о том, кто из известных кинозвезд все еще болтается не у дел. Я ощущаю явную теплоту, которой не было во время нашего вечернего разговора в баре или у школьных ворот. Мне нравится наша дружеская болтовня. Она одновременно и успокаивает, и возбуждает.

Она спрашивает:

— Так что ты собираешься делать в свой выходной?

— Провести его с тобой, — спокойно отвечаю я и жду, что она ответит.

— Не выйдет. Ты спятил.

Я был бы разочарован, если бы она сразу согласилась.

— Я не могу провести с тобой целый день.

Она смотрит на меня, и ее глаза молят о понимании. Держу пари, она надеется, что я вот так просто возьму и уйду отсюда, от нее. Она хочет, чтобы я прекратил искушать ее, но напрасно надеется на мое сочувствие. Ей прекрасно известно, что я на это не способен.

— С какой стати мне хотеть провести с тобой день?

— Я неотразим.

Для тебя, Конни. Особенно для тебя.

Она замолкает. Берет сумочку и начинает теребить ручки. Взвешивает все за и против. Я делаю официанту знак принести счет, оставляю на столе деньги с очень хорошими чаевыми и веду ее к своей машине.

Четверг, 12 октября 2006 года

Мне отвратительна мысль о том, что вечер, проведенный с Конни, сводится теперь к тому, что я приезжаю к ней домой, мы выпиваем бутылочку какого-нибудь заурядного вина, она вполуха слушает меня, одновременно прислушиваясь к тому, что происходит в детской. После того как мы съедим посредственную купленную навынос еду, я заказываю такси и еду домой. Едва ли это можно назвать роскошным прожиганием жизни, не правда ли? И все же я считаю большой удачей, что маленькая мисс Кутила хоть в таком виде доступна. Есть ли у меня альтернатива? Мысль о том, чтобы провести вечер с Питером, просто невыносима. Я ужасно на него сердита сейчас, даже сильнее, чем днем. Мик в командировке в Брюсселе, если бы он был здесь, то я, наверное, приняла бы его обычное приглашение выпить после работы. Конни раньше жила в довольно просторном викторианском доме в Клапаме, но они его продали, когда Фрэн была еще совсем крошкой, и переехали Ноттинг-Хилл. К этому привел ряд обстоятельств. Безусловно, Льюк и Конни, как успешный архитектор и многообещающий фотограф, сочли Ноттинг-Хилл более престижным местом, чем Клапам, а для них обоих важен «имидж». Кроме того, Конни захотела поселиться поближе к Роуз, хотя она никогда не признавалась мне в этом. Возможно, Конни рассматривала переезд поближе к Роуз как своего рода искупление (это произошло сразу после того, как открылся ее вызывающий, но довольно волнующий роман, и она приняла ряд беспорядочных решений), а может, она сочла, что Роуз будет надежной няней, которая всегда под рукой. Не думаю, что общество Роуз нравится ей настолько, чтобы переезжать ради нее. Так что теперь они живут в красивом, но довольно маленьком домике на границе Ноттинг-Хилла и Холланд-Парка.

В таких случаях, как этот, я начинаю понимать, почему мы дружим уже полжизни. Я позвонила ей сегодня утром, задыхаясь от ярости. Мне достаточно было бросить всего несколько фраз, чтобы она поняла, что я в бешенстве из-за Питера. Она знает, что если я в офисе, то могу говорить о личных делах только свистящим шепотом, и настояла, чтобы после работы я пришла прямо к ней.

Я сбрасываю плащ, совершенно не обращая внимания на то, где он приземлится.

— Должно быть, действительно что-то серьезное, разве этот плащ не от Ролана Муре [ [24]? — замечает Конни.

Я следую за ней через гостиную и с облегчением отмечаю, что оба «спиногрыза» уже в постели.

— Питер забронировал места на отпуск.

— Фантастика! Ты же хотела уехать?

— С Ориол и мальчишками на все каникулы.

Выражение лица Конни не меняется, она ждет, когда разорвется бомба. Неужели не поняла, что бомба уже взорвалась?

— Я хотела ехать вдвоемс Питером и, кажется, ясно дала ему это понять. А он утверждает, что спрашивал меня, можно ли заказать места для всех нас, и будто бы я согласилась.

— А он спрашивал?

— Возможно. Мы недавно спали вместе, и я пребывала в блаженном состоянии после оргазма. Поверь мне, Конни, для меня это теперь достаточно редкое явление. Наверное, я что-то не поняла, может, не сконцентрировалась на том, что он говорит.

Конни фыркает, и я злобно смотрю на нее:

— Что в этом смешного?

— Не кажется ли тебе, что это традиционная женская уловка? Потрясающий секс, вслед за которым следует непомерно высокое требование с тем, чтобы получить положительный ответ.

— Да, Конни, именно так, — с раздражением бросаю я. — Пожалуй, именно это и раздражает меня больше всего. Наверное, именно так все и было.

Я описываю ей ту ночь во всех подробностях. Конни чуть не катается по полу от смеха. Я, конечно, рада, что смогла так позабавить ее.

— Успокойся, Люс. Все не так уж плохо. Где он заказал?

— В Сентер-Паркс.

Конни хохочет как сумасшедшая, кажется, что она вот-вот переломится напополам. Несколько минут я смотрю на нее, все больше и больше раздражаясь. Конни с Льюком отдыхали в Сентер-Паркс дважды. Оба раза они приглашали нас с Питером присоединиться, но я дала им понять, что скорее откушу собственную руку. Ей оба раза там понравилось, что меня крайне удивило.

— По-моему, ничего не может быть хуже, — говорю я ей.

— Напротив, там очень весело. — По моему выражению лица она понимает, что не убедила меня, и добавляет: — Не беспокойся, возможно, Роуз не отпустит мальчиков на целую Неделю.

— Нет, она отпустила их. Я тоже надеялась, что не отпустит. Она бегает на свидания, можешь в такое поверить? А еще пытается найти какую-нибудь внештатную работу по расчету НДС или что-нибудь в этом роде. Она заявила, будто ей нужно позаботиться о себе и пришло время Питеру принять более активное участие в воспитании мальчиков. Сука!

Но Конни, похоже, видит только положительную сторону происходящего и пытается меня успокоить:

— Не расстраивайся, Люси. Очень хорошо, что у вас с Ориол будет время, чтобы укрепить взаимосвязь. А мальчики — хорошие ребята. Я уверена, что тебе понравится.

— Ты слышишь меня? Он заказал места в Сентер-Паркс — типовой домик для семейного отдыха «Батлинз». Я этого не вынесу.

— Ты возьмешь с собой Еву?

— Нет, не могу. Она собирается лететь домой, уже заказала билет. Не хочу целую неделю делать вид, будто мы счастливая семья.

Конни подвела меня, она так переменилась! Я потеряла ее. Я не принадлежу к какой-либо компании и никогда не принадлежала. Только Конни приближается к моему представлению о настоящем друге, теперь и она меня не понимает. Наплевать. Я никогда не стремилась приобрести друзей. Я независимая женщина, не какая-нибудь необщительная одиночка, просто независимая женщина.