Отступив назад, он медленно начал расстегивать рубашку. Но когда Джоанна потянулась, чтобы помочь, он слегка отпрянул назад, увеличивая дистанцию.

— Да… девочка, — прерывисто дыша, нашептывал Бретт. — Ты должна видеть меня, должна знать, какой я на самом деле.

Ему было уже все равно, эгоистично ли, глупо ли звучат его слова, он видел только пожирающие его глаза.

Наконец Бретт освободился от рубашки и дотянулся до ее руки. Ее маленькой элегантной ручки, трепещущей в его огромной ладони. Прилив крови вызвал у него головокружение, но это было ничто по сравнению с ощущениями, пронзившими его плоть, когда она наклонилась и поласкала язычком его грудь.

Джо помогла ему освободиться от ремня и брюк с такой ошеломляющей проворностью, что Бретт почувствовал необходимость несколько притормозить.

Поймав возбужденный взгляд Джоанны, он намеренно ленивым жестом отодвинул ее немного назад, так, что она оказалась зажатой между ним и стеной. Тонкий аромат духов окутал его словно туман. Ее зрачки расширились от бешеного, неукротимого желания. Грудь Джоанны вздымалась и опускалась под тонкой шелковой тканью, все еще скрывавшей ее тело от его глаз.

А когда раздались громкие гортанные стоны наслаждения, разрезая тишину, то было уже непонятно, кому из них они принадлежали, поскольку их губы слились в долгом, удовлетворяющем первобытный голод поцелуе. Она впилась ногтями в его ягодицы, давая понять, что не может больше терпеть и умоляет его войти в нее сейчас же, не теряя ни минуты. Но он был выше соблазна, зная, что получит гораздо больше удовольствия, лаская и ублажая ее.

И Бретт принялся успокаивать разгоряченную Джоанну мягкими нежными поцелуями. Легкими, словно перышко, прикосновениями он поглаживал ее руки, плечи и шею. А потом не спеша начал стягивать ее уже раскалившееся от страсти шелковое неглиже.

Было мучительно приятно смотреть на это тонкое женское белье, словно созданное для мужских пальцев. Оно вызывало у Бретта сильное волнение. От осознания, что под тончайшей материей его ожидает разгоряченное, жаждущее любви тело, он наполнялся сладостным предвкушением.

Он хотел войти в нее медленно, но она так нетерпеливо прижималась к нему, что Бретту не понадобилось второго приглашения.

Вдруг где-то на границе сознания раздался металлический грохот, а затем ее визг, но до него не сразу дошел смысл происходящего, и только еле различимое эхо продолжало звучать в его голове…

Бретт резко вскочил и машинально потянулся туда, где должна лежать Джоанна. Постель была холодна.

Ему потребовалось чуть меньше секунды, чтобы понять — он лежит здесь совершенно один, запутавшись в черных атласных простынях, а его измученный разум нашел успокоение в эротических снах, жертвой которых он стал и из которых, по его мнению, давно вырос!

Бретта разрывало на части от приступов гнева и презрения к самому себе, боровшихся с его нежеланием верить во все происходящее. Он вскочил на ноги, проклиная себя, но еще больше — эту черноволосую колдунью, которая преследовала его каждую минуту в течение дня, а теперь посмела покушаться и на его ночи!

Ворча себе под нос, он схватил халат и направился в холл, намереваясь принять душ. Но пробивавшийся из кухни свет изменил его планы, и он повернул туда.

Увидев на полу несколько кастрюль и крышек, Бретт понял природу происхождения того режущего слух грохота. Но чем могла заниматься покрытая с ног до головы мукой Джо рано утром на кухне, было выше его понимания!

Какого черта ты здесь делаешь?

Джоанна подпрыгнула от неожиданности, затем обвела глазами царивший вокруг беспорядок.

— Ты не поверишь, но я готовила, — виновато призналась она, изображая милую улыбку.

Но Бретт уже ничему не удивлялся. Даже тому, что на ней было все то же неглиже, что и прошлой ночью. Судьба еще ни разу не шутила над ним так зло.

— У моего приятеля… сегодня… намечается вечеринка, — попыталась объяснить она слегка прерывающимся голосом. — Ну, в общем, я пообещала испечь пирог и хотела заняться готовкой до того, как уйду на работу.

— Понимаю, но зачем было делать из этого столько шума? — угрожающе рявкнул Бретт. — Ты что, не могла купить пирог по дороге домой? Посмотри на себя, в твоей одежде совсем не обязательно завоевывать сердца мужчин через желудок!

Но его запал мгновенно прошел, едва Бретт увидел ее испуганное и обиженное личико. Он бы с удовольствием забрал свои слова назад, но было слишком поздно.

— Извини меня, Джо, я не хотел, клянусь! — лепетал Бретт, стараясь хоть как-то исправить положение.

— Не стоит извиняться, — произнесла она с чувством собственного достоинства. — Моя сестра обращалась со мной куда хуже.

В порыве раскаяния Бретт бросился перед ней на колени и схватил ее за руки:

— Ну пожалуйста, Джо… я не собирался на тебя орать….

Ее бирюзовые глаза наполнились слезами.

— Ты, может быть, и не собирался, но если бы эта мысль не присутствовала где-то в уголках твоего подсознания, то она бы и не вышла наружу.

— Джо, послушай меня минутку, не отступал Бретт.

Но она только отрицательно качала головой:

— У меня совсем нет времени. Я должна все здесь убрать до того, как уйду на работу. Мне жаль, что разбудила тебя… Она высвободила свои руки. Иди досыпай, а я…

— И не надейся. Я не уйду, пока мы с этим не разберемся, решительно отказался Бретт.

— Но я и сама тут справлюсь.

— Я говорю не о кухне — пропади она пропадом, ты же понимаешь! — Он положил руку на ее бедро только из желания успокоить, но от его безобидного прикосновения она скорчилась, как будто он ударил ее в живот.

Сколько же всего произошло между ними с прошлой ночи, когда Бретт старался не прислушиваться к довольному урчанию, которое исходило от нее по мере того, как она начала расслабляться. Каким усилием воли сдерживал он себя, чтобы не застонать от желания. Но это самое желание не давало Бретту заснуть еще полночи. Когда же ему наконец удалось угодить в объятия Морфея, он взял с собой Джоанну. И вот теперь Бретт оскорбил и отпугнул от себя девушку без единой на то причины, за исключением своего собственного дурного настроения.

Бретт рвал на себе волосы, ища нужные слова, чтобы загладить ошибку, но ничего не приходило на ум. Наконец Бретт решился рассказать правду… или какую-то ее часть.

— Пожалуйста, Джо, дай мне шанс, я все объясню… Ты знаешь, я не намеренно тебя обидел.

— Не уверена, — тихо пролепетала она, не поднимая головы и продолжая изучать свои руки. Я фактически тебя не знаю.

— Но ты же сама сказала, что доверяешь мне, — уцепился он за единственную оставшуюся ниточку. Как же можно доверять человеку, если подозреваешь, что он хочет тебя ранить?

— Ну, это немного другое.

— Джо, может, все же выслушаешь меня? Пожалуйста!

Он так и не дождался ответа, даже не понял, услышала ли его Джоанна. Но она не пыталась уйти, а это уже хоть что-то.

— Дело в том… — начал Бретт, обращаясь к ее наклоненной голове, но запнулся, не с силах оторваться от неземной красоты, создаваемой просыпающимся солнцем, играющим лучами на ее шелковистых волосах. Джо… в моей голове сейчас такое творится… Личные и профессиональные проблемы достали меня окончательно. Дело в том, что единственный человек, на которого я был зол сегодня утром, я сам. А тут еще это… — он выразительно показал глазами на раскиданные вокруг них кастрюльки. И ты… понимаешь, ты просто попалась мне под горячую руку, и я сорвался. Иногда гораздо проще свалить все на обстоятельства, чем копаться в себе. Найти внешние причины не так трудно, как обнаружить внутренние, скрытые в тебе самом.

— Хорошо, но это не объясняет твое ядовитое замечание по поводу моей одежды, сказала Джоанна, поднимая голову и заглядывая прямо ему в глаза. Я могу понять твое негодование по поводу незапланированной побудки ни свет ни заря, но одежда это очень личное.

И Бретт не мог с ней не согласиться. Но и сознаться, что именно она была источником его проблем и тем более что все они основывались на его сексуальных фантазиях, тоже не решался.