Стояла ясная звездная ночь. Походные кухни раздавали завтрак: черный хлеб и кофе со вкусом репы. Начался небольшой дождь, но скоро прошел, и ветер почти стих. Это значило, что можно будет использовать газовые бомбы. Газы применяли обе стороны, но Вальтер слышал, что на этот раз собираются пробовать новую смесь: смертоносный фосген и слезоточивый газ. Слезоточивый несмертелен, но обычные английские противогазы от него не защищают. Предполагалось, что когда слезоточивый газ начнет раздражать слизистые, солдаты противника сорвут маски, чтобы протереть глаза, и, вдохнув фосген, умрут.

По всему краю нейтральной полосы стояли пушки. Вальтер еще никогда не видел столько орудий. Расчеты укладывали в штабеля боеприпасы. Позади них стояла вторая линия орудий, готовая двинуться вперед, с уже запряженными лошадьми. Это будет следующая волна огневого вала.

В половине пятого все стихло. Полевые кухни исчезли; расчеты опустились на землю и стали ждать. Офицеры в окопах смотрели в темноту, туда, где спал противник. Даже лошади присмирели. Это наш последний шанс на победу, сказал себе Вальтер. И даже подумал, не помолиться ли ему.

В четыре сорок, затмив мерцание звезд, в небо взметнулось белое пламя. В следующий миг выстрелила большая пушка — с яркой вспышкой и таким грохотом, что он покачнулся, словно его толкнули. Но это еще что! Через несколько секунд заговорили все орудия. Шум был оглушительным. Вспышки освещали лица артиллеристов, перетаскивавших тяжелые снаряды и бездымные пороховые шашки. Воздух наполнился дымом и гарью, и Вальтер теперь старался дышать только носом. Земля под ногами дрожала.

Скоро он увидел на стороне англичан взрывы и очаги пожаров, когда немецкие снаряды попадали в полевые склады боеприпасов и цистерны с бензином. Он знал, что значит быть под огнем артиллерии, и ему стало жаль противника. Он надеялся, что Фица там не было.

Пушки так нагрелись, что любой, у кого хватило бы глупости их коснуться, получил бы ожог. От жара стволы могли деформироваться, поэтому артиллеристы охлаждали их мокрой мешковиной. Солдаты Вальтера добровольно вызывались таскать ведра с водой от ближайшей воронки, чтобы мешковина была все время мокрая. Пехота перед атакой всегда горела желанием помочь артиллерии: чем больше вражеских солдат уничтожат пушки, тем меньше их останется пехоте, когда она пойдет в наступление.

На рассвете появился туман. Возле орудий воздух был сухой от вспышек выстрелов, но на расстоянии ничего не было видно. Вальтера это беспокоило. Артиллеристам придется целиться по карте. К счастью, у них были подробные планы английских позиций, большинство из которых всего год назад были немецкими. Но возможности корректировать огонь с помощью наблюдателей не было, и такое начато было неудачным.

Туман смешивался с дымом орудий. Вальтер повязал нос и рот платком. Со стороны англичан ответного огня не было, — во всяком случае, на этом участке. Это обнадеживало. Возможно, их артиллерия уничтожена. Возле Вальтера погиб лишь один немец — наводчик мортиры, когда разорвало ствол орудия: скорее всего, снаряд взорвался в стволе. Тело унесли на носилках, раненых осколками санитары перевязали.

В девять утра он повел своих солдат на исходные позиции. Солдаты штурмовых частей залегли за орудиями, пехота расположилась в окопах. За ними — артиллерия следующей волны огневого вала, отряды санитаров, рабочие отделения, телефонисты и вестовые.

Солдаты штурмовых войск были в современных шлемах, получивших прозвище «угольное ведро». Они первыми отошли от островерхих касок пехотинцев. Вооружены они были карабинами «Маузер» К98. Из-за более коротких стволов карабины не так точно били на расстояние, зато с ними было не так неловко в ближнем бою, как с длинными винтовками. У каждого солдата на груди висела сумка с дюжиной гранат с ручкой. Английские солдаты называли их «толкушками», имея в виду кухонную утварь, которой жены разминали картошку. Наверняка такая имелась на каждой кухне. Вальтер узнал об этом из разговоров с военнопленными: самому ему никогда не доводилось бывать на английской кухне.

Вальтер надел противогаз и подал солдатам знак следовать его примеру, чтобы, когда они окажутся на позициях англичан, не погибнуть от собственных газовых бомб. В девять тридцать он встал, повесил на плечо винтовку, взял в каждую руку по гранате, как и следовало всем наступающим в штурмовом батальоне. Отдавать приказы он не мог, так как никто бы ничего не услышал, так что просто жестом приказал следовать за ним и побежал через нейтральную полосу.

Земля была твердая и сухая: сильных дождей не было уже несколько недель. Для атакующих это было хорошо, так легче двигаться людям и технике.

Они бежали согнувшись. Над их головами били немецкие пушки. Солдаты Вальтера понимали, что существует опасность погибнуть от собственного недолетевшего снаряда, особенно в туман, когда наблюдатели артиллерии не могут корректировать прицел орудий. Но рисковать стоило. Так можно было подобраться к окопам противника достаточно близко, и когда бомбардировка кончится, броситься на вражеских солдат раньше, чем они установят пулеметы и подготовятся к бою.

Перебегая нейтральную полосу, Вальтер надеялся, что колючая проволока на другой стороне повреждена снарядами. Иначе его ребятам придется останавливаться и резать ее, а это потеря времени.

Справа прогремел взрыв, и он услышал крик. В следующий миг его взгляд уловил на земле металлический отблеск. Они оказались на неразведанном минном поле. Его захлестнул беспредельный ужас, когда он понял, что каждый следующий шаг может стоить ему жизни. Потом он вновь собрался с духом.

— Всем смотреть под ноги! — прокричал он, но его слова потонули в грохоте пушек. Они побежали дальше: раненых, как всегда, приходилось оставлять санитарам.

В девять сорок обстрел прекратился.

Людендорф отказался от прежней тактики, когда обстрел перед атакой длился несколько дней: это давало противнику слишком много времени, чтобы подтянуть резервы. Теперь считалось, что пяти часов артподготовки достаточно для того, чтобы внести путаницу и деморализовать врага, не давая ему возможности перестроиться.

Но это — в теории, подумал Вальтер.

Он выпрямился и побежал быстрее. Он дышал тяжело, но ровно, был весь мокрый от пота, напряжен, но спокоен. Еще несколько секунд — и они встретятся с противником лицом к лицу.

Он добежал до английских заграждений. Снаряды их не разрушили, но в них были проходы, и он провел через них солдат.

Командиры приказали своим отделениям и взводам вновь рассредоточиться — жестами, не словами, так как они уже были достаточно близко, и их могли услышать. Теперь туман был на их стороне, укрывал от противника, — подумал Вальтер с радостным трепетом. Их мог бы встретить шквал пулеметного огня, но — англичане их не видели.

Перед Вальтером начинался участок земли, сплошь изрытой немецкими снарядами. Сначала он не видел ничего, кроме куч рыхлой земли и воронок. Потом разглядел окоп и понял, что они дошли до английских укреплений. Но укрепления были полностью разрушены: артиллерия хорошо поработала.

Остался ли кто-нибудь в окопе? Лучше действовать наверняка. В качестве меры предосторожности Вальтер, выдернув чеку, бросил в окоп гранату После того как она взорвалась, заглянул внутрь. На земле лежало несколько человек, никто не двигался. Если кто-то и остался жив после артобстрела, они погибли сейчас, при взрыве гранаты.

«Пока что везет, — подумал Вальтер. — Но не стоит надеяться, что это надолго».

Он отправился вдоль линии укреплений проверять, что происходит дальше у солдат его батальона. Увидел с полдюжины сдавшихся английских солдат: они стояли, бросив оружие и положив руки на свои каски-«супницы». По сравнению с теми, кому они сдавались в плен, выглядели они даже упитанными.

Лейтенант фон Браун указал винтовкой на англичан, но Вальтер не хотел, чтобы его офицеры теряли время на возню с пленными. Он стянул противогаз (англичане были без них) и крикнул по-английски: