Он помолчал, потом снова продолжил речь, заговорив еще громче.

— Нет, я не стану оскорблять ни лорда Фицгерберта, ни мистера Персиваля Джонса, — сказал он, указывая на два цилиндра в первом ряду. — Я просто скажу им: «Джентльмены, вы — прошлое!» — Толпа встретила его слова радостными криками. Билли смотрел через передние ряды на стоящих сзади шахтеров — сильных, смелых, с рождения ничего не имевших, но тем не менее обеспечивших приличную жизнь себе и своим семьям. — Друзья мои, рабочие! — сказал он. — Будущее — это мы!

Он спустился с помоста.

Когда подсчитали голоса, он победил с большим отрывом.

И Этель — тоже.

Консерваторы в новом парламенте были самой большой партией, но подавляющего большинства голосов у них не было. Второй по величине партией были лейбористы, 191 член парламента, включая Эт Леквиз от Олдгейта и Билли Уильямса от Эйбрауэна. Третьими были либералы. Шотландская партия трезвости получила одно место. Коммунистическая партия не получила ни одного.

Когда собрался новый парламент, то либералы и лейбористы объединились, чтобы «провалить» правительство консерваторов, и король был вынужден просить стать премьер-министром лидера партии лейбористов Рамсея Макдональда. В Великобритании впервые было создано либеральное правительство.

Этель не была в Вестминстерском дворце с того самого дня, когда ее выгнали за то, что она кричала на Ллойда Джорджа. А сейчас она сидела на зеленой кожаной обивке скамьи в новом пальто и шляпке и слушала выступающих, поглядывая время от времени на балкон посетителей, с которого ее вывели более семи лет назад. Она входила в зал и голосовала с членами кабинета, знаменитыми социалистами, которыми она восхищалась с почтительного расстояния: Артуром Хендерсоном, Филиппом Сноуденом, Сиднеем Веббом и самим премьер-министром. У нее был собственный стол в небольшом кабинете, который она делила с другой женщиной-парламентарием. Она бродила по библиотеке, ела тосты с маслом в чайной комнате и забирала пакеты адресованных ей писем. Она ходила по всему огромному зданию, знакомясь с его географией, стараясь привыкнуть к мысли, что она находится здесь по праву.

Однажды в конце января она взяла с собой Ллойда и показывала ему Вестминстерский дворец. Ему было уже почти девять, и он никогда еще не был в таком большом и роскошном здании. Она пыталась объяснить ему принципы демократии, но он был еще мал.

На узкой лестнице, застеленной красной ковровой дорожкой, на границе территорий палаты общин и палаты лордов, они столкнулись с Фицем. Он тоже был с юным гостем — сыном Джорджем, которого дома звали Малыш.

Этель с Ллойдом поднимались по лестнице, Фиц с Малышом спускались, и встреча произошла на промежуточной площадке.

Фиц смотрел на нее, словно ждал, что она уступит ему дорогу.

Два сына Фица, Малыш и Ллойд — наследник титула и непризнанный, незаконнорожденный ребенок — были одного возраста. Они рассматривали друг друга с откровенным интересом.

Этель вспомнила, как в Ти-Гуине, встретив Фица в коридоре, она должна была посторониться и стоять, прижавшись к стене, с опущенным взглядом, пока он не пройдет.

Сейчас она стояла на середине площадки, крепко держа Ллойда за руку, и смотрела на Фица.

— Доброе утро, граф Фицгерберт, — сказала она и вызывающе вздернула подбородок.

Он не отвел взгляда. На его лице читались гнев и возмущение. Наконец он произнес:

— Доброе утро, миссис Леквиз.

Она посмотрела на его сына.

— Вы, должно быть, виконт Эйбрауэнский, — сказала она. — Здравствуйте, сударь.

— Здравствуйте, сударыня, — вежливо ответил ребенок.

— А это — мой сын Ллойд, — сказала она Фицу.

Фиц даже не взглянул на сына.

Но Этель не желала, чтобы Фиц ушел, так легко отделавшись. Она сказала:

— Ллойд, поздоровайся с графом.

Ллойд протянул руку и сказал:

— Рад с вами познакомиться, граф.

Оскорбить пренебрежением девятилетнего мальчика было бы недостойно. Поэтому Фиц был вынужден пожать ему руку.

Так он впервые прикоснулся к своему сыну Ллойду.

— А теперь мы пожелаем вам хорошего дня, — словно позволяя ему наконец идти дальше, произнесла Этель и шагнула вперед.

На лицо Фица было страшно смотреть. Сделав над собой усилие, он отступил назад, и они с сыном ждали, прижавшись спиной к стене, пока Этель и Ллойд поднимались мимо них по лестнице.

На страницах этой книги появляются несколько реальных исторических личностей, и читатели иногда спрашивают, как я провожу границу между историей и вымыслом. Это справедливый вопрос, и я на него отвечаю.

В некоторых случаях, например, когда сэр Эдвард Грей обращается к палате общин, мои вымышленные персонажи являются свидетелями события, которое на самом деле происходило. То, что говорит сэр Эдвард, соответствует парламентским записям, я только сократил его речь, — надеюсь, не упустив ничего важного.

Иногда историческая личность отправляется в вымышленное место, как, например, Уинстон Черчилль посетил Ти-Гуин. В том случае я удостоверился, что он в принципе иногда посещал загородные дома своих знакомых, и что он вполне мог сделать это примерно в те дни.

Когда исторические личности беседуют с моими персонажами, они обычно говорят то, что действительно в какой-то момент произносили. Объяснение Ллойда Джорджа Фицу, почему он не хочет высылать из страны Льва Каменева, основано на том, что Ллойд Джордж реально писал, в документе, процитированном в биографии Питера Роуленда.

У меня правило такое: использовать сцену, которая происходила или могла произойти в действительности. Слова должны были прозвучать или могли прозвучать. Если же, например, герой был в это время в другой стране — тогда я от этой сцены отказываюсь.

Мой главный исторический консультант, помогавший мне с этой книгой — Ричард Овери. Другие историки, читавшие черновик и вносившие исправления, благодаря которым я избежал многих ошибок — Джон М. Купер, Марк Голдмэн, Холгер Хевиг, Джон Кигер, Эван Модзли, Ричард Той и Кристофер Уильямс. В вопросе пособий солдатским женам мне помогала Сьюзан Петерсен.

Как всегда, многих из тех, кто помогал мне советами, нашел Дэн Стартер из «Research for Writers» в Нью-Йорке.

К помогавшим мне друзьям относятся также Тим Блайд, давший мне некоторые необходимые книги; Адам Бретт-Смит, консультировавший меня насчет шампанского; внимательный Найджел Дин; два проницательных критика Тони Макуолтер и Крис Мэннерз; и Ангела Спициг, прочитавшая и комментировавшая первый черновой вариант с немецкой точки зрения.

Редакторы и сотрудники, читавшие книгу и советовавшие мне, были Эми Берковер, Лесли Гельбмэн, Филлис Грани, Нил Найрен, Имоджен Тейлор, и, как всегда, Эл Цукерман.

И, наконец, я благодарю членов моей семьи, читавших черновик и дававших мне советы, особенно Барбару Фоллетт, Эмануэль Фоллетт, Мэри-Клэр Фоллетт, Жанн и Ким Тернер.