Вот только численным перевесом они могут не успеть воспользоваться. В огромных количествах в Европу начали прибывать американцы. Чтобы создать армию, им потребовался почти год, но теперь во Франции сосредоточилось триста тысяч американских солдат, и каждый день на берег высаживались все новые. Германия должна была прямо сейчас завоевать Францию и сбросить Антанту в океан. Сейчас, пока американские войска не изменили баланс сил.

Предстоящую битву назвали Кайзершлахт, Императорская битва. Так или иначе, это наступление должно было стать последним.

Вальтера вновь направили на поле боя. У Германии теперь на счету был каждый человек. Ему дали под начало ударный батальон и провели с ним тактические учения с учетом новых штабных теорий. В его батальоне были и видавшие виды ветераны, но были и мальчишки, и старики. Вальтеру, проведшему учения, все они нравились, но он старался не привязываться к людям, которых ему, возможно, вскоре придется посылать на смерть.

На учениях он встретил Готфрида фон Кесселя, который был его соперником еще в германском посольстве в Лондоне. Несмотря на плохое зрение, Готфрида назначили в батальон Вальтера капитаном. Даже на фронте его высокомерие всезнайки ничуть не уменьшилось.

Вальтер осматривал окрестности в полевой бинокль. Был ясный холодный день, и видимость была отличной. На юге, меж болотистых берегов, медленно текла река Уаза. На севере лежали плодородные земли с рассыпанными по ним деревушками и отдельными домиками, мостами, садами и островками леса. В миле к западу начиналась сеть немецких окопов, за ними — поле боя. Здесь тот же сельский пейзаж разметала война. Опустошенные пшеничные поля изрыты воронками, как поверхность луны; деревушки превратились в груды камней; сады сгорели, мосты взорваны. Если хорошо настроить бинокль, можно разглядеть разлагающиеся трупы людей и лошадей, покореженный металл сгоревших цистерн.

С другой стороны этой пустоши стояли англичане.

Громкий скрежещущий звук заставил Вальтера взглянуть на восток. Он никогда раньше не видел ничего подобного, хотя разговоры об этих орудиях слышал. Это была самоходная артиллерийская установка, гигантский ствол и Стреляющий механизм которой были поставлены на шасси, с собственным мотором в сотню лошадиных сил. За ней ехал тяжело нагруженный грузовик — видимо, с необходимым запасом снарядов. Следом ехали вторая и третья пушки. Артиллеристы, проезжая мимо зрителей, махали шапками, как на параде в честь победы.

Вальтер смотрел с восторгом. Когда начнется наступление, такие орудия легко смогут перемещаться с места на место. Они обеспечат гораздо лучшее прикрытие наступающей пехоты.

Вальтер слышал, что похожее, только еще более крупное орудие обстреливало Париж с расстояния в шестьдесят миль. Той пушке противник даже дал имя, Большая Берта.

За самоходными пушками ехал «Мерседес», показавшийся Вальтеру очень знакомым. Машина свернула с дороги, остановилась на площади перед церковью, и из нее вышел отец Вальтера.

Что он здесь делает?

Вальтер вошел через низкий дверной проем в башню и поспешил по спиральной лестнице вниз. Неф брошенной церкви использовался солдатами как спальня. Вальтер шел, пробираясь между свернутыми постелями и перевернутыми деревянными ящиками, служившими столами и стульями.

Снаружи кладбище возле церкви было заставлено заранее сделанными мостками, с помощью которых артиллерия и грузовики с боеприпасами могли бы после наступления пересекать вражеские траншеи вслед за штурмовыми батальонами. Мостки были спрятаны меж могильных камней, чтобы их труднее было заметить с воздуха.

Поток людей и техники, идущий с востока на запад, превратился в ручеек. Что-то произошло.

Отто был в форме и ответил на приветствие официально. Вальтер видел, что отец едва сдерживает радостное волнение.

— Едет важный гость! — выпалил Отто.

Так вот в чем дело!

— Кто?

— Увидишь.

Вальтер догадался, что это генерал Людендорф, ставший фактически главнокомандующим.

— Что он собирается здесь делать?

— Разумеется, обратиться к солдатам. Пожалуйста, собери людей перед церковью.

— Когда?

— Он ехал почти сразу за мной.

Вальтер оглядел площадь.

— Сержант Шваб! Вы и капрал Грюнвальд… и вы, ребята, идите сюда! — Он отправил их с сообщениями в церковь и в столовую, устроенную в большом сарае. — Через пятнадцать минут все до единого, одетые приличествующим образом, должны собраться на площади. Живо!

Они бросились выполнять.

Вальтер торопливо пошел по деревне, ставя в известность офицеров, отправляя солдат на площадь и поглядывая на дорогу с востока. Он нашел своего командира, генерал-майора Шварцкопфа, на краю деревни, в бывшей сыроварне, остро пахнущей сыром: тот сидел за поздним завтраком, доедая бутерброд с консервированными сардинами.

Через четверть часа на площади собралось две тысячи человек, а еще через десять минут все выглядели достойно, пуговицы были застегнуты, шапки выровнены. Вальтер нашел грузовик с кузовом-платформой и поставил перед строем. Из ящиков для патронов построили лестницу.

Отто велел вынуть из «Мерседеса» красную ковровую дорожку и расстелить ее перед ступеньками.

Вальтер вызвал из строя капрала Грюнвальда. Это был светловолосый юноша, длиннорукий и долговязый. Его Вальтер послал на крышу церкви, дав свой полевой бинокль и свисток.

И они стали ждать.

Прошло полчаса, затем час. Солдаты стали переминаться с ноги на ногу, ряды выглядели уже не столь ровными, начались разговоры.

Еще через час Грюнвальд свистнул в свисток.

— Готовься! — рявкнул Вальтер. — Едет!

Зазвучала какофония выкрикиваемых приказов. Строй встал по команде смирно. На площадь вылетел кортеж автомобилей.

Дверь бронированного автомобиля открылась, и вышел человек в генеральской форме. Однако это был не лысеющий круглоголовый Людендорф. Важный гость двигался неловко, держа левую руку в кармане мундира, словно раненый.

В следующее мгновение Вальтер понял, что это сам кайзер.

Генерал-майор Шварцкопф приблизился к нему и отдал честь. Все стоявшие на площади поняли, кто этот высокий гость. По строю прокатился шумок, который вдруг перерос во взрыв приветственных возгласов. Генерал-майор сначала рассердился на такое отсутствие дисциплины, но кайзер благосклонно улыбнулся, и генерал-майор быстро сменил гневную мину на одобрительную.

Кайзер поднялся по импровизированной лестнице, встал на платформу и принимал приветствия. Когда шум наконец стих, он заговорил.

— Немцы! — сказал он. — Это час нашей победы!

Снова раздались восторженные крики, и на этот раз Вальтер кричал вместе со всеми.

21 марта, в четверг, в час ночи бригада расположилась на переднем крае, готовая к атаке. Вальтер и офицеры его батальона находились в блиндаже первой линии укреплений. Чтобы ослабить напряжение от ожидания предстоящей битвы, они разговаривали.

Готфрид фон Кессель разъяснял стратегию Людендорфа.

— Эта атака в западном направлении вобьет клин между англичанами и французами, — сказал он с самоуверенностью невежды, которую ему случалось демонстрировать еще когда они с Вальтером работали в немецком посольстве в Лондоне. — Потом мы двинемся на север, огибая правый фланг англичан, и сбросим их в Английский канал.

— Ну нет, — сказал пожилой лейтенант фон Браун. — Лучше было бы, прорвав оборону, пойти аж до самого Атлантического побережья. Вы только представьте: линия нашего прорыва протянется через всю Францию, отделяя французскую армию от союзников!

— Но тогда нам будут угрожать и с севера, и с юга! — запротестовал фон Кессель.

В разговор вступил третий, капитан Келлерман.

— Людендорф повернет на юг, — предсказал он. — Нужно взять Париж. Все остальное не в счет.

— Париж — это чистая символика! — презрительно ответил фон Кессель.

Все они гадали. Известно ничего не было. Вальтер находился в слишком большом напряжении, чтобы слушать бессмысленные разговоры, поэтому он вышел из блиндажа. Солдаты в окопах сидели на земле, спокойные и неподвижные. Последние несколько часов перед боем — время размышлений и молитв. Вечером ячменная каша была с мясом — редкое угощенье. Из этого можно было сделать утешительный вывод: войне скоро конец.