Забастовка доводила Левку до белого каления. Профсоюз пытался воспользоваться его неопытностью. Левка был уверен, что Брайан Холл и прочие считают его слабаком. И был полон решимости доказать им, что это не так.

Сначала он пытался опираться на разумные доводы.

— Господину Вялову нужно возместить деньги, которые он потерял в тяжелые годы, — сказал он Холлу.

— А людям нужно возместить то, что они потеряли, когда им снизили зарплату! — ответил Холл.

— Но это разные вещи.

— Абсолютно разные, — согласился Холл. — Вы богачи, а они бедняки. Им тяжелее.

Сообразителен был этот Холл — зла не хватало!

Левка отчаянно хотел завоевать расположение тестя. Опасно, когда тобой долго недоволен такой человек, как Джозеф Вялов. Беда в том, что единственным стоящим Левкиным качеством было обаяние, а на Вялова оно не действовало.

Однако с заводом Вялов его поддержал.

— Иногда приходится дать побастовать, — сказал он. — Тут сдаваться нельзя. Надо стоять на своем. Проголодаются — станут благоразумнее.

Однако Левка знал, как быстро Вялов мог передумать.

Впрочем, у Левки был план, как поскорее положить конец забастовке. Он использует силу печатного слова.

Благодаря тестю Левку приняли в члены Буффальского яхт-клуба. В яхт-клуб входило большинство ведущих бизнесменов города, в том числе и Питер Хойл, издатель «Буффало ивнинг адвертайзер». И вот однажды Левка подошел к нему в клубе, располагавшемся в начале Портер-авеню.

«Адвертайзер» была консервативной газетой, вечно призывавшей к стабильности и обвинявшей во всех бедах иностранцев, негров и смутьянов-социалистов. Хойл — импозантный джентльмен с черными усами — был приятелем Вялова.

— Здравствуйте, юноша! — сказал он Левке. Голос у него был хриплый и громкий, словно он всю жизнь был вынужден перекрикивать печатный пресс. — Я слышал, президент послал сюда сына Кэма Дьюара — разбираться с вашей забастовкой.

— Вроде так и есть, но я с ним еще не встречался.

— Я его знаю. Наивный молодой человек. Особых хлопот он вам не доставит.

Левка тоже так думал. В Петербурге в 1914 году ему ничего не стоило выцыганить у Гаса Дьюара доллар, а в прошлом году он так же легко заполучил его невесту.

— Я хотел бы поговорить с вами о забастовке, — сказал он, садясь в кожаное кресло напротив Хойла.

— «Адвертайзер» уже заклеймил бастующих как непатриотичных социалистов и революционеров, — сказал Хойл. — Что еще мы можем сделать?

— Назвать их вражескими агентами, — сказал Левка. — Они задерживают производство техники, которая будет нужна нашим ребятам, когда они попадут в Европу… Сами-то рабочие от призыва освобождены!

— Интересный угол зрения, — нахмурился Хойл. — Но мы еще не знаем, как будет проходить призыв.

— Рабочих с военных заводов он наверняка не коснется.

— Это верно.

— А они еще и денег требуют. Сколько людей согласилось бы работать и за меньшие деньги, лишь бы избежать призыва!

Хойл вынул из кармана пиджака блокнот и принялся записывать.

— За меньшие деньги — избежать призыва… — пробормотал он.

— Может, вы пожелаете спросить, на чьей они стороне?

— Это можно сделать заголовком. — Хойл оторвался от блокнота: — Я полагаю, господин Вялов знает о нашей беседе?

Такого вопроса Левка не ожидал. Чтобы скрыть неловкость, он улыбнулся. Если скажет «нет», понял он, Хойл немедленно откажется этим заниматься.

— Ну конечно! — сказал он. — На самом деле это его идея.

Вялов пригласил Гаса на встречу в яхт-клуб. Брайан Холл пригласил к себе, в кабинет профсоюза. Каждый желал встречаться на своей территории, где чувствовал себя сильнее и увереннее. Поэтому Гас выбрал комнату для собраний в отеле «Статлер».

Лев Пешков обвинил бастующих в уклонении от призыва, и «Адвертайзер» разместил эту статью на первой полосе, под заголовком «На чьей они стороне?». Гас, увидев газету, пришел в отчаяние: подобные нападки могли только осложнить ситуацию. Но усилия Пешкова дали противоположный эффект. В сегодняшних утренних газетах сообщалось о буре негодования со стороны рабочих, занятых на других предприятиях военной промышленности. Они возмущались по поводу высказанной мысли, что им можно платить меньше из-за их особого положения, и были в ярости из-за клейма дезертиров. От бестактной выходки Пешкова Гас приободрился, но он понимал, что его настоящий враг — Вялов, и это сильно его беспокоило.

Гас принес с собой в «Статлер» газеты и разложил их в комнате для собраний на столе. На видное место он поместил популярную газетенку с бросающимся в глаза заголовком: «А ты, Лев, запишешься в армию?»

Гас попросил Брайана Холла прийти на четверть часа раньше Вялова. Профсоюзный работник явился точно в указанное время. Гас обратил внимание, что тот был в красивом костюме и серой фетровой шляпе. Это было правильно. Не следует стараться плохо выглядеть, даже если ты представляешь рабочих. Холл производил впечатление в каком-то смысле не худшее, чем Вялов.

Холл увидел газеты и усмехнулся.

— Да, молодой Лев допустил ошибку, — довольно сказал он. — Огреб кучу проблем.

— Манипулировать прессой — опасная игра, — заметил Гас и перешел к делу. — Значит, вы требуете прибавку, доллар в день?

— Это лишь на десять центов больше того, что наши рабочие получали до Вялова…

— Сейчас не об этом, — оборвал Гас, изображая уверенность в себе, которой вовсе не чувствовал. — Если я добьюсь прибавки в пятьдесят центов, вы согласитесь?

Холл замялся.

— Мне надо обсудить это с нашими активистами…

— Нет, — сказал Гас. — Решать надо сейчас. — Он сильно нервничал, но надеялся, что это не очень заметно.

— А Вялов на это пойдет? — попытался уклониться от прямого ответа Холл.

— Это уж мое дело. Пятьдесят центов. Да или нет? — сказал Гас. Ему хотелось вытереть пот со лба, но он сдерживался.

Холл взглянул на Гаса долгим оценивающим взглядом. Гас подумал, что кроме вызывающего вида, тот обладает еще и острым умом. Наконец Холл сказал:

— Согласимся. Пока.

— Благодарю вас. — Гасу удалось сдержать облегченный вздох. — Можно предложить вам кофе?

— Конечно.

Гас нажал кнопку вызова, радуясь возможности отвернуться и скрыть лицо. В этот момент вошли Джозеф Вялов и Лев Пешков.

Подавать им руку Гас не стал.

— Садитесь, — хмуро сказал он.

Взгляд Вялова упал на газеты, лежавшие на боковом столике, и в его глазах вспыхнул гнев. Гас понял, что Лев уже за это получил о тестя.

На Пешкова он старался не смотреть. Это был тот самый шофер, что увел его невесту — но он не мог опуститься сейчас до сведения счетов. Хотя как бы ему хотелось дать этому Пешкову по зубам! Однако если в результате сегодняшней встречи все получится так, как задумал Гас, это будет даже унизительнее, чем удар в лицо. А для Гаса — приятнее.

Появилась официантка, и Гас попросил:

— Принесите кофе моим гостям. И бутерброды с ветчиной.

Он нарочно не спросил об их предпочтениях. Он видел, что именно так ведет себя Вудро Вильсон с людьми, которым хочет внушить робость.

Он сел и открыл папку. Там был чистый лист бумаги. Он сделал вид, будто читает.

Пешков сказал, усаживаясь:

— Ну что, Гас, президент послал вас сюда к нам на переговоры?

Вот теперь Гас позволил себе перевести взгляд на Пешкова. Он смотрел на него долго и ничего не говорил. Да, он красив, подумал Гас, но это человек слабый и ненадежный. Когда Пешкову стало неловко от его взгляда, Гас наконец произнес:

— Да вы что, совсем спятили?

Это было так неожиданно, что Пешков даже немного отшатнулся от стола, словно боясь, что его ударят.

— Какого черта?..

— Америка находится в состоянии войны! — сказал Гас, стараясь, чтобы голос звучал как можно резче. — И вести переговорыпрезидент не собирается. Ни с вами, ни с вами! — Он мельком взглянул на Брайана Холла, хотя всего несколько минут назад они обо всем с ним договорились. — Ни даже с вами, — заключил он, взглянув наконец на Вялова.