Мадам Соланж скептически поморщилась, но повернулась к экрану компьютера.

— Наша коллекция так велика, что мы выставляем в залах только ее малую толику. Давайте проверим реестр.

Ее тонкие пальцы быстро застучали по клавишам, вводя служебный логин и пароль. Музейная база данных называлась системой «Атлас».

— Если у нас имеется нечто схожее с вашим описанием, «Атлас» тут же найдет эту вещь.

Дэвид встал за спиной мадам Соланж и нетерпеливо склонился вперед. Оливия бесцеремонно присела на подлокотник ее кресла. Француженка вывела на экран строку поиска и написала имя Челлини. Система выдала лишь ссылки на его знаменитую статую и солонку короля Франциска. Мадам Соланж ввела слово «Медуза», и на экране появились ссылки на несколько сотен объектов, начиная от урн и кончая монетами и кувшинами. Ни один из предметов не был зеркалом или драгоценным украшением. Переключившись на другую базу данных, с неожиданным названием «Лорис-Дорис», француженка вновь ввела ключевые слова в различных конфигурациях. Но программа не нашла ни одного совпадения.

Мадам Соланж печально улыбнулась. Откинувшись на спинку кресла, она взглянула на Дэвида.

— Наверное, я не первая говорю вам это, но медальон мог затеряться в веках. Даже если он попал в казну монархов, его могли украсть в 1792 году, когда мятежники разграбили королевскую сокровищницу.

— Но воры были пойманы, — возразила Оливия. — Разве не так?

— Да, их поймали, и, прежде чем обезглавили, один из воров по имени Депейрон под пытками признался, что некоторое количество золота и драгоценных камней спрятано на чердаке старого дома в районе Ле Аль. Однако такой медальон не мог представлять для воров особой ценности.

Мадам Соланж задумчиво провела пальцами по краю наброска.

— Вы сказали, что он сделан из серебра в технике черни? Нет, они не стали бы брать его.

— Даже если бы у горгоны были рубины в глазах? — спросил Дэвид.

— На этом рисунке рубины не указаны.

— Я знаю, — согласился Дэвид. — Но в записях, которые я нашел в Академической библиотеке во Флоренции, они упоминались.

— Тогда есть шанс, что медальон находится в парижском Музее естественной истории. У них там прекрасная коллекция минералов.

— Медальон в коллекции минералов?

— В 1887 году, когда правительство с опаской ожидало мятежа бонапартистов, министру финансов поручили провести аудит уцелевших королевских сокровищ. Если украшения имели драгоценные камни, их передавали Музею естественной истории. В результате этого коллекция минералов обогатилась сотнями разных вещей, начиная от гипнотических кристаллов Калиостро и кончая булавками с жемчугом и бриллиантами, некогда принадлежавшими Марии Антуанетте. Рубины в глазах горгоны могли спасти ваш медальон. Шанс небольшой, но он достаточно реальный. Кто знает? Возможно, вам повезет.

Дэвид посмотрел на Оливию, и та пожала плечами, возможно, им стоило проверить эту версию.

— Давайте посмотрим на их архивные записи, — предложила мадам Соланж.

Ее пальцы вновь замелькали над клавиатурой. Через минуту она разочарованно вздохнула, и Дэвид, взглянув на экран компьютера, прочитал черную надпись: «В настоящее время доступ невозможен».

— Они вечно переживают… Как вы в Штатах это называете?

— Технические трудности?

— Да, именно так. Их архивные записи сейчас недоступны. Я полагаю, завтра вы можете съездить туда и расспросить директора музея. Его зовут профессор Верне.

— А если мы поговорим с ним сегодня? — спросил Дэвид, укладывая набросок Челлини обратно в сумку.

— Сегодня музей закрыт.

— Вы не могли бы позвонить ему? — взмолился Дэвид. — Мы очень ограничены во времени.

— Это будет не совсем прилично.

Мадам Соланж выглядела несколько растерянной.

— Я понимаю. Но ваш звонок помог бы нам. Уверен, что доктор Армбрастер оценит вашу помощь. Как и мы.

Он испугался, что обидел ее. Однако после некоторой паузы француженка достала из кармана мобильный телефон.

— Хорошо. И когда вы встретитесь с ним, передайте ему, что им давно пора разобраться в своих файлах и навести порядок в записях!

— Пожалуйста, передайте мадам Соланж, что мы скоро все исправим, — сказал профессор Верне, включая свет в галерее минералогии и геологии. — Мне и самому неловко за наш архивный сайт.

Широкий коридор с высоким потолком нуждался в хорошей уборке. Одну стену холла украшала длинная доска почета, на которой позолоченными буквами были перечислены фамилии членов музейного совета попечителей.

— Фактически я займусь нашими записями сразу же, как только Лувр поделится с нами правительственными фондами. А пока нам перепадают лишь крохи с их стола, как бедным родственникам.

Дэвид понял, что здесь велась нешуточная межведомственная борьба. Поэтому он промолчал, не желая обижать старика неловким ответом. Примечательно, что и Оливия каким-то чудом пришла к такому же выводу. Профессор, носивший белый халат поверх мятого костюма, выглядел так, будто его отвлекли от дробления каменных плит. Из его кармана торчала рукоятка молотка. Халат был испачкан серой пылью. Когда Дэвид показал ему набросок Челлини и объяснил, что именно они ищут, старик на всякий случай убрал грязные руки за спину.

— Впечатляющий рисунок, — подытожил он. — Но я могу заверить вас, что в нашей коллекции нет ничего подобного. С рубинами или без них.

— Ваша компьютерная база данных сейчас не работает. Как вы можете знать наверняка? Если хотите, мы с Оливией поможем вам проверить учетные книги.

Дэвид знал, что снова наступает профессору на больную мозоль, но у него не было другого выбора.

— Я уже все проверил, — ответил Верне.

Дэвид почувствовал раздражение. Они не отходили от профессора с тех пор, как пришли в музей. И старый маразматик увидел набросок Челлини только сейчас.

— Весь наш архив находится здесь, — сказал профессор, похлопав ладонью по своему парику сомнительного медного цвета. — И я утверждаю, что этой вещи у нас нет.

Он поманил их в тускло освещенную галерею, закрытую сегодня для публики.

— Все, что наш музей получил из королевской сокровищницы, выставлено в этом зале, — сказал он, указав на длинное просторное помещение, которое выглядело не столь пышно, как галереи Лувра, но тем не менее впечатляюще.

Верне кивнул одинокому охраннику, и тот включил верхний свет. Стеклянные витрины будто бы ожили и заискрились разноцветными бликами. В центре зала под софитами располагалась витрина с несравненным сапфиром «Русполи», купленным Людовиком XV — камень кубической формы размером с перепелиное яйцо и весом в 135 карат. Он имел особый темно-синий цвет, который Дэвид прежде никогда не видел. Заметив восхищенные взгляды гостей, профессор удовлетворенно хмыкнул.

— В смутные времена такие камни разрезали на части, чтобы их не распознали при продаже. Но, как видите, этот малыш уцелел.

Позволив им полюбоваться красотой сапфира, профессор перешел к большой витрине, где хранилась коллекция заколок, колец и браслетов, украшенных драгоценными камнями.

— Некоторые из них принадлежали Марии Антуанетте, а другие — сестре Людовика XVI.

Рассматривая изысканные блестящие и полированные украшения, лежавшие на бархатных подушечках, Дэвид вдруг ощутил разочарование. Предмет их поисков не соответствовал такому окружению. Разве мог серебряный и тусклый медальон с головой ужасной Медузы соседствовать с гламурным шиком этих вещей? Мария Антуанетта, скорее, воспользовалась бы деревянной зубочисткой, чем прикоснулась к простому амулету с зеркальцем. Он начал думать, что зашел в тупик или, по крайне мере, двинулся в неправильном направлении.

В это время Оливия, которая уже дошла до середины зала, внезапно прокричала:

— Идите сюда!

Профессор взглянул на нее и с усмешкой сказал:

— A-а! Ей понравились кристаллы. Они, конечно, не такие ценные, но все-таки очень красивые. У нас чудесные экспонаты.