«Я вечно под наблюдением».

Ему вовсе не хотелось становиться подданным страны фэйри, но его и не спрашивали. Он мог не считать себя частью Летнего двора, однако за ним следили.

«Я выбрал такую жизнь, предпочтя Айслинн».

Мысль была отнюдь не утешительной, особенно когда Сет вспомнил Айслинн, лежащую на громадной кровати Кинана.

Пока они шли к вагону, где жил Сет, Ниалл молчал. Он молчал и внутри, наблюдая, как Сет наливает воду в чайник и достает коробочку с чаем. Так же молча он смотрел, как его друг кормит Бумера. Фэйри умели сохранять неподвижность статуй. Сет учился этому несколько лет, однако его спокойствие все равно оставалось весьма шатким.

Вода закипела. Сет достал заварочный чайник, который они покупали вдвоем с Айслинн. «Когда она еще была смертной». Сет прогнал эту мысль. Она не была смертной. И уже не будет. Ожидание, что все станет лучше, — само по себе занятие не из приятных. Жизнь может либо оставаться такой, какая есть, либо двигаться вперед.

— Даже Трэйси сильнее меня, — сказал Сет, усаживаясь напротив Ниалла.

— Ты смертный, — напомнил ему Ниалл, вертя в руках пустую чашку. — Если бы ты не потерял амулет…

— Между прочим, я его не терял.

— Верно. — Ниалл поставил чашку и стал разливать чай. — Представляю, как тебе трудно.

— Нет, не представляешь. — Сет горестно рассмеялся. — Ты никогда не был человеком. Для тебя совершенство привычно. И сила… и все остальное. То, что нужно Эш.

— Нечего было туда ходить, — сказал Ниалл. — Только глупостей наделал.

— А что случилось бы, будь у Аобель другое настроение?

— Девы не хотели тебе зла. Ни в коем случае. Если бы Эш сама находилась сейчас в ином состоянии… — Ниалл резко переменил тему. — Если хочешь насовсем выйти из нашего мира, я тебе помогу. Может, тебе стоит куда-нибудь уехать?

— Я хочу совсем не этого, — возразил Сет, прихлебывая чай.

Он чувствовал, как Айслинн неотвратимо ускользает от него. Сколько времени он еще сможет находиться в ее мире, оставаясь смертным? После стычки с Донией она не позвала его на помощь. Зачем? Разве слабый смертный — помощник? Чего доброго, еще сам пострадает. Конфликт между дворами разрастался. И Сет чувствовал: ему нужно либо полностью выйти из Страны фэйри, либо полностью туда войти. Оставаться между мирами — не самое разумное решение.

Сет поставил чашку на стол.

— Я хочу стать фэйри, — объявил он Ниаллу.

— Зачем тебе это? — спросил явно удивленный Ниалл.

Ответ был простым, но Сет оттянул его на несколько минут, налив себе вторую чашку и сделав несколько глотков.

— Я не хочу ни умирать, ни покидать ее. Сейчас я не могу противостоять слабейшим фэйри. Без амулета я не могу противиться их натиску… Мне просто нужно стать фэйри.

Ниалл смерил его долгим взглядом.

— Друг мой, это дрянной план. Уж поверь мне.

Сет задумался. «Друг мой». Фэйри такими словами не разбрасывались. Это дорогой подарок.

— Ниалл, я ценю твою дружбу и целиком тебе доверяю. Но я не спрашиваю, стоит ли мне становиться фэйри. Мне нужно им стать.

Напряжение на лице Ниалла несколько ослабло.

— Ты можешь со мной не соглашаться, но от этого я не передумаю. Поможешь мне?

Ниалл встал и заходил взад-вперед.

— Мне очень хочется это сделать. Хотя я знаю, что поступлю своекорыстно. Знаю, тебе это принесет больше зла, чем пользы. При всей моей заботе о тебе… искушение велико.

— Я прошу исполнить не какую-нибудь прихоть. Если я исчезну из вашего мира, наши с тобой отношения тоже оборвутся.

Пепельница была полна сигаретных окурков. Сет мог мириться с запахом сигарет, но от вида размятых окурков его почему-то воротило. Он схватил пепельницу, опорожнил в мусорное ведро и снова поставил на стол.

— Ниалл, давай напрямую. Ты не можешь или не хочешь мне помочь?

— Чтобы создать проклятие, нужны совместные действия двух дворов. Так поступали Айриэл и Бейра. Но поверь, у меня нет никакого желания тебя проклинать. Единственный выход — обратиться к Сорше, хотя за это придется платить.

— Чем платить?

— Сорше? Возможно, тем, что я стану отчасти смертным, а ты обретешь долю бессмертия… Баланс. Обмен. Такова сделка с Соршей.

Ниалл умолк, но его молчание было еще тягостнее хождения взад-вперед.

— Сорша смогла бы сдвинуть внутренние стихии. Мне перешла бы часть твоей смертной природы. Я оказался бы непригодным для трона Темного короля. Иначе говоря, с моих плеч спала бы ноша, которую мне навязал Айриэл. А ты обрел бы часть… моей природы.

— Стало быть, ты будешь в выигрыше. Сбросишь груз, а я — наоборот.

— Нет.

Ниалл подошел к раковине и ополоснул свою чашку.

— Это мой выбор.

— Знал бы ты, сколько людей поломали себе жизнь из-за любви к фэйри. В моей собственной истории полно таких губительных решений.

Ниалл собрался уходить. Вид у него был настороженный, словно он боялся Сета.

— Если ты ошибался, это не значит, что ошибаюсь я.

— Не я, Сет. Люди, чьи жизни я сломал. — Ниалл открыл дверь. — Я не хочу быть причастным к твоей ошибке. Наслаждайся временем, которое у вас с Эш еще есть, или покинь наш мир. Это единственное, что для тебя возможно.

Ниалл ушел. Сет сидел, уставившись на дверь.

«Единственное, что для меня возможно», — мысленно повторил он.

Ни одна из этих возможностей его не устраивала. Но положение было менее безнадежным, чем несколько часов назад. Ниалл оставил ему надежду.

Сорша. Высокая королева. Может быть, она подскажет решение.

Оставалось лишь разыскать Соршу.

Шум снаружи был вполне ожидаемым. Дония ощущала волны тепла, пробивавшиеся к скамье, где она сидела. Напротив нее, на церковных скамьях и на спинках этих скамей, замерли фэйри. Сейчас они походили на смертных, которые пришли на приключенческий фильм и предвкушают захватывающую сцену. Разве что никто не ерзал и не жевал попкорн. Во всем остальном атмосфера в вестибюле дворца Доний очень напоминала кинозал. Саша удалился. Развлечения подобного рода не подходили для его волчьих мозгов. А фэйри, полные молчаливого возбуждения, ждали.

— Я хочу войти внутрь, — уже в третий раз повторил Кинан.

— Я не впущу тебя, пока не получу согласия моей королевы.

Рябинник был исполнен решимости оберегать вход. С такой же решимостью он когда-то выполнял приказ Кинана охранять Донию. Оба помнили, что в свое время Эван принес клятву на верность королю Лета, которого теперь не пропускал внутрь.

— Эван, не заставляй меня применять силу.

Эван не дрогнул, зато Донию пробрала дрожь. Мысль о том, что ее главный защитник может пострадать, наполнила ее страхом. Если бы это не подрывало положения Эвана и ее собственного, Дония велела бы ему отойти в сторону. Но пропустить Кинана, когда она же сама приказала его не впускать? Такое было неприемлемо. Если Дония не собиралась говорить с королем Лета, она могла бы вызвать других стражников на подмогу Эвану. Однако это был бы еще более неприемлемый вариант. Ей нужно с ним поговорить, но Кинан должен понять, что ее двери для него закрыты. Разумеется, Кинан сразу понял оскорбительный смысл этого символического запрета. На охрану дверей поставили одного стражника, причем его бывшего вассала.

Как многое в политике фэйри, это была своеобразная игра.

— Моя королева ясно сказала: тебя не впускать.

Громкий удар и шипение горящего дерева были пугающим, но неизбежным ответом Кинана. Дверь сгорела дотла. Эван обжегся, хотя и не опасно.

«Все могло быть куда хуже», — подумала Дония.

Кинан несколько раз давал Эвану шанс отступить. А мог бы сразу начать с применения силы. Мог даже убить стражника. Однако Кинан не стал этого делать. Его сдержанность тоже была своеобразным подарком Доний.

Кинан переступил через распростертое тело Эвана и взглянул на Донию.

— Я пришел говорить с королевой Зимы.

Рин, одна из кицунэ [9], метнулась к Эвану. Фэйри-лиса сердито глядела на Кинана сквозь гриву синих волос, однако стоило Эвану схватить ее за руку, как вся враждебность исчезла. Еще несколько кицунэ и фэйри-волков следили за происходящим. Они стояли и сидели: кто на скамье, а кто на корточках. Позы у всех были выжидающие. Они могли бы выступить против короля Лета, но Доний не хотелось, чтобы они тоже пострадали за свою храбрость. Она верила Эвану и соглашалась с ним. Он должен был не пропускать Кинана. Тем не менее Дония знала, что Кинан не станет унижаться и просить, чтобы о нем доложили.