– Терпеть не могу ждать, – недовольно покачал головой молодой человек. – Для меня это худшее наказание.

– Понимаю, понимаю… Но ждать можно по-разному. Несколько часов назад я терзался ожиданием, оно изводило меня. Я весь превратился в это кошмарное состояние. Ничего не осталось в жизни, кроме ожидания. Я ждал, охваченный беспокойством, полный тревоги и безнадёжности… А теперь вот я жду с радостью, потому что я жду счастья. Завтрашний день… ну, пусть не завтрашний, а послезавтрашний день сулит мне радость. И я жду его. Да, время будет тянуться медленно, но оно доставляет удовольствие. Вы меня понимаете? Теперь ожидание превратилось в предвкушение. Вы понимаете, о чём я говорю?

Молодой человек кивнул.

– Что-то я не в меру разболтался, – засмеялся Жан-Пьер. – Когда подготовите материал, не забудьте принести его мне. Проверю, что вы насочиняли.

– Разумеется, месье де Бельмонт.

– Разумеется, – беззлобно передразнил Жан-Пьер, направляясь к выходу. – Знаю я этих молодых…

Вернувшись домой он скинул башмаки и, не включая свет, забрался с ногами на диван. Минут пятнадцать он блаженствовал, глядя за проплывавшими по потолку пятнами и вслушиваясь в звук проезжавших автомобилей. Затем щёлкнул выключателем, зажглись лампы, комната озарилась. Жан-Пьер поднялся и прошёлся по комнате. Ему хотелось разговаривать, хотелось поделиться своим состоянием, хотелось слушать других и сравнивать их чувства со своими. Остановившись перед книжным шкафом, он вытащил наугад книгу. Это оказалась Франсуаза Саган. Он раскрыл книгу и прочитал: «Тому, кто любит жизнь, никогда не хватит слов, чтобы её описать. Красота дня, очарование ночи. Головокружение от вина и от чувственных наслаждений. Скрипки нежности, азарт работы, здоровье. Немыслимое счастье проснуться утром, имея впереди целый день, огромный день, полный радостей и забот. И можно упиваться им, пока сон, подобно смерти, не скуёт тебя неподвижностью до следующего утра. Никогда я не найду слов, чтобы отблагодарить небеса, или Бога, или мою мать за то, что я явилась в этот мир, где всё для меня: свежесть простыней и их помятость, близость с любовником и одиночество, серо-голубой океан, ровная гладкая, прямая лента дороги и музыка всех радиостанций…»

Он захлопнул книгу.

– Никогда не хватит слов, чтобы рассказать жизнь и передать состояние счастья, – прошептал он.

***

Первые три дня после Настиного звонка промчались быстро. Жан-Пьер был поглощён работой, целиком отдавался встречам и долгим разговорам, строил планы. О Насте он вспоминал только дома, оставаясь наедине с собой. Вспоминал спокойно, с удовольствием, уверенный в скорой встрече. На четвёртый день ему захотелось набрать её номер, но он не поддался соблазну. К концу пятого дня желание услышать её голос сделалось почти нестерпимым, но де Бельмонт заставил себя думать о чём-то другом. Однако к концу недели нетерпение взяло вверх.

– Алло, Настя?

– Жан-Пьер, дорогой! – радостно защебетала она в трубку. – Как славно, что ты позвонил.

– Когда ты едешь?

– Куда?

– В Париж.

– Ах, ты про это… Нет, сейчас пока не получается.

– Не получается? Но ты сказала, что прилетишь через неделю! – опешил он.

– Наверное, ты чего-то не понял. Или я брякнула глупость. Нет, не могу сейчас. Тут дома всякие дела…

– Но у тебя контракт. Я разговаривал с Винсентом Дюпоном, он говорит, что…

– Мерзкий тип этот Винсент, – оборвала Настя. – Не хочу слышать ничего о нём. Я здесь, в московском агентстве просила, чтобы мне дали другого агента. Этот Дюпон сведёт меня с ума, если я продолжу работу с ним. Ты слышишь, Жан-Пьер?

– Слышу, – растерянно ответил де Бельмонт. – Когда же ждать тебя?

– Я позвоню.

– Настя!

– Я обещаю, Жан-Пьер. Ты мне не веришь? Какие же вы, мужчины, смешные!

Она сказала что-то ещё и быстро закончила разговор, сославшись на дороговизну мобильной связи.

Де Бельмонт отключил телефон и тупо уставился на свои руки. Большой палец всё ещё лежал на кнопке и подрагивал.

«Как же так? – оторопело рассуждал Жан-Пьер. – Она говорит так, будто её совершенно не интересует работа. Она билась за неё, упорно шла вперёд, преодолевая все выпавшие на её долю невзгоды, а теперь и слышать не хочет… Капризы? Это возможно, но разве кто-нибудь позволяет себе капризы в начале карьеры? Не понимаю! Я отказываюсь понимать эту девчонку!»

На следующий день ему звонил Винсент Дюпон, интересовался, удалось ли связаться с Шереметьевой.

– Удалось.

– Она собирается в Париж?

– Говорит, что собирается, – сухо ответил Жан-Пьер.

– И всё?

– И всё…

Повесив трубку, де Бельмонт впервые подумал, что Настя могла затягивала с приездом из-за Дюпона. Если у неё не сложились отношения с Винсентом, она, в силу своего характера, могла серьёзно заупрямится. А если подыскать ей другой вариант?

Де Бельмонт набрал номер Мериваля.

– Марсель, здравствуйте, это де Бельмонт.

– Рад слышать вас, Жан-Пьер! Вы в Париже? Как здоровье? Я слышал про вашу аварию.

– Да, нелепая история. Всё по моей вине. Торопился.

– Не похоже на вас.

– Иногда я делаю глупости.

– О, это хорошо. Глупости, если они, конечно, без страшных последствий, свидетельствуют, что мы ещё далеки от старости. Не так ли?

– Совершенно верно, Марсель.

– Как ваша подруга?

– Анастасия?

– Прелестное существо, – с удовольствием крякнул Мериваль.

– Я насчёт неё и звоню.

– Вы никогда не обращаетесь с просьбами, Жан-Пьер. Рад буду оказать услугу.

– У Анастасии возникли трения с её здешним агентом, и мне кажется, что она тянет с возвращением в Париж из-за этого. А у неё контракт. Это грозит санкциями. И вот я подумал, может, можно найти ей другую работу?

– Можно перекупить её контракт. Я поговорю об этом с друзьями. Устроим её в один из ведущих парижских домов моды. Не переживайте, Жан-Пьер, не переживайте за вашу красавицу. Всё будет в полном порядке, никто не обидит её…

Вечером де Бельмонт позвонил Шереметьевой. Она долго не брала трубку. Де Бельмонту показалось, что он увидел каким-то особым зрением, как она вертела в руках телефонную трубку и взвешивала, есть ли смысл отвечать на звонок.

– Алло? Жан-Пьер, это ты?

– Настя, я сегодня разговаривал с Марселем Меривалем. Помнишь его?

– Да, ты познакомил нас в Сан-Тропе, на яхте. Помню, помню, это тамошний мафиози?

– Не надо так, милая, – остановил её де Бельмонт. – Это уважаемый человек, а повторять про него всякие сплетни…

– Я лишь хотела уточнить, правильно ли я помню.

– Правильно. Настя, я разговаривал с ним о тебе.

– Вот как? Зачем?

– Объяснил, что у тебя возникли трения с твоим парижским агентом.

– Теперь он продырявит Винсенту голову? – засмеялась девушка.

– Пожалуйста, выбирай слова. Никто никому не будет ничего дырявить. Он сказал, что найдёт тебе подходящую работу. Возможно, организует тебе прямой контракт с одним из модельных домов Парижа.

– Правда? Это здорово! Просто сказка!

Де Бельмонт услышал, как она восторженно заговорила по-русски, вероятно, объясняя кому-то стоявшему рядом услышанную новость.

– Настя! Когда ты приедешь? Я должен дать ответ Меривалю.

– Я попытаюсь быть как можно скорее.

– Это слишком неопределённо. Нельзя ли точнее?

– Ну… через пару недель, дорогой. Спасибо тебе за заботу. Ты удивительный человек. Всё, целую тебя. Мне тут мешают разговаривать. Спасибо ещё раз…

Через неделю он позвонил ей сам.

– Ну что? Когда ждать тебя?

– Понимаешь, – неуверенно ответила она, – тут у меня так всё складывается, что я не могу сказать что-либо наверняка. Я позвоню тебе, ладно?

– Ты помнишь, что я договорился с Меривалем?

– Помню, я всё помню. Не беспокойся.

– Но ведь сроки… Он звонил мне, интересовался, где ты…

– Я в Москве

– Подожди, – бредовая мысль пронеслась в его голове, – может, ты вообще не хочешь приезжать? Ты бросила работу?