— Убежала за мужиком? — я хмыкнула. — Ничего в мире не меняется.

— Ты его не знаешь! — с жаром кинулась защищать предмет обожания Киррстта. — Он прекрасен, как лесной альв, умён, как древний колдун, благороднее любого живущего на этой земле и…и…

— Хватит, я поняла, — прячу улыбку. — И как же зовут это вместилище достоинств?

— Ба-аргнел! — с придыханием выдала девица.

— Бар… в общем понятно. И куда же направился твой предмет грёз? Где ты собиралась его искать? И где вы вообще познакомились?

— О! — просветлела лицом Киррстта. — Он был гостем нашего рода! Такой благородный господин, ах!

— И долго он у вас гостил? — вклинилась в разговор магичка.

— Семь октад, — охотно откликнулась девушка.

— И что — ушёл сам, своими ногами?

Меня несколько удивил вопрос. Киррстту, похоже, абсолютно нет.

— Конечно, госпожа. Баргнел — особенный. Он смотрит на нас не так, как другие. Он понимает. Он другой!

— Понимаю, — вдруг улыбнулась волшебница.

— А я ничего не понимаю! — вклинилась до той поры молчавшая Морка, которой надоело переводить взгляд с одной говорившей на другую. — Я вообще ничего не понимаю! Эль, а зачем всё-таки Кеану на лице твой платочек? Он, конечно, красивый, жёлтенький, в цветочек. Но всё же…

— Мор, ты…

— Деточка, я потом тебе всё объясню, — улыбнулась нашей мелкой магичка.

— Мой любимый поехал в Гарленг. У него там какие-то срочные дела, не успела расслышать какие.

— Подслушивала? — я глянула на смутившуюся спутницу. Та лишь покраснела еще сильнее. Удивительно, но ей шло даже смущение.

— Да любит ли тебя твой избранник? — подала голос магичка, невольно смягчившись.

— Я… Я не знаю, госпожа, — она смущённо склонила голову. — Но я надеюсь…

— Где же твоя защитная накидка? — Нарсаша склонила голову к плечу.

— Пропала вместе со спугнутой разбойниками Дреей, моей лошадью, — девушка всхлипнула, очаровательно сморщив носик. — Они так внезапно набежали, а я уже готовилась ко сну. Вот и убрала паядье в подсумки. Я не думала, что окажусь на поляне не одна! — будто оправдывалась несчастная.

— Успокойся. Теперь всё хорошо, — я приобняла малышку за плечи.

— Но паядье твоё жалко, в людских землях это крайне редко встречающийся товар, — промолвила магичка, задумчиво потирая подбородок.

— Что же мне теперь делать, госпожа? — с отчаянием и надеждой глянула на волшебницу Киррстта.

— Придумаем что-нибудь.

— Объора, милая, поднимись ко мне! — голос Нарсаши достиг моих ушей, заставив оторваться от созерцания великолепной картины — Морри пыталась накормить несчастного вампира салатом, упорно запихивая светло-зелёные листья в рот уворачивающемуся Кеану и приговаривая:

— Ты же в душе вегетарианец, я чувствую. Ешь, любимый, посмотри какая вкуснотища! — и довольно лыбилась.

И это при том, что сама мелкая на дух не переносит всякого рода зелень, предпочитая хороший шмат мяса с кровью. Любимый морщился, вяло отмахивался, но терпел.

Тихо похохатывая, я взбежала на второй этаж и свернула налево, к магической кладовой, как называла её наша радушная хозяйка. Нарсаша была самым настоящим коллекционером всяких волшебных штучек, и любимый муж, помня об этом, из всех поездок привозил благоверной что-нибудь этакое. В итоге пришлось организовывать вот такую вот комнатку для хранения, в которой я и нашла магичку вертящей некую тряпицу перед раскрытым окном, по всей видимости проветривая.

— Посмотри, что я нашла! — лицо волшебницы прямо-таки сияло.

В руках её трепетало от сквозняка полотнище грязно-розового цвета с красноватыми прожилками нитей.

— Что это? — я с недоумением всматривалась в ткань, пытаясь найти признаки большой ценности сего отреза материи.

— Это спасение для нашей юной гостьи и спокойствие для нас, — Нарсаша любовно огладила ажурную отделку — при ближайшем рассмотрении материя оказалась длинным плащом с капюшоном. И очень специфическим запахом — унюхав исходящее от предмета восторга магички амбре, я спешно зажала нос.

— Да, — заметив мой жест, Нарсаша затрясла тканью ещё активнее. — Залежалось. Надо привести в рабочее состояние.

— Чдо ды дашла? Сдедство от комадов?

— Нет. Это паядье для Киррстты, деточка. Поверь, редчайший товар в даже самой лучшей магической лавке. Любой уважающий себя торговец отвалит тебе за него такую прорву денег, что и представить сложно.

— Дак зачем ды собидаешься оддать это сокдовище нашей маденькой спутнице?

— Малышке без него никак. Ни в люди показаться, ни из дому выйти.

— Почему? — с облегчением глубоко задышала я, когда магичка, удовлетворённая результатами проветривания, бережно свернула плащ и запихнула в полотняный мешок.

— Видишь ли, милая, — волшебница тряхнула головой и изящным жестом пригладила встопорщившиеся от сквозняка пряди. — Наша новая знакомая — воохх.

— И что? — пробуя новое слово на вкус, я вертела его так и эдак, но не могла понять смысла.

— Ты не слышала о женщинах, не знающих поражений?

Я отрицательно замотала головой.

— Древнее племя, живущее в южных землях. Племя, из века в век производящее на свет только девочек. Бывшие валькирии.

— О! Женщины-воины?

— Да, но не в том смысле, который ты вкладываешь в это понятие. Давным-давно это действительно было племя валькирий. Но в какой-то момент они перевели войну с мужчинами в скрытую стадию, сделав себя главным и самым мощным оружием, которое только можно придумать. Я не знаю подробностей, но с тех пор их кожа выделяет специфический запах, от которого мужчины сходят с ума. Сначала в переносном смысле, при длительном контакте с вооххом в прямом.

— Как это?

— А вот представь себе, что тебя хочет любой мужчина. Человек ли, орк ли, гном. И ничего с собой не может сделать.

— Орригинальненько, — примерив предложенный образ, я сначала воодушевилась, через секунду невольно содрогнувшись. В воображении возникли толпы ошалевших мужиков, беспрестанно орущих серенады и признания под окном в любое время дня и ночи. Далее перед мысленным взором пронеслись моменты подкарауливания на улице, прицельных метаний букетами, драгоценностями вперемешку с менее ценными, но более увесистыми дарами. Окончательно добила картинка Эли, со всех ног улепётывающей от толпы полово и не очень зрелых особей мужеского пола, на всю округу скандирующих нечто неприличное… Б-р-р-р! Жуть да и только. — С другой стороны это несомненно удобно. А что значит сходят с ума? Отчего?

— От любви. От страсти. И такое возможно, поверь мне, — я верила.

Магичка вздохнула.

— Оружие вооххов обернулось в итоге против них самих. Поэтому бывшие валькирии — самые одинокие женщины на земле.

— Нда, звучит трагично, — я почесала кончик носа. — А зачем Киррстте этот плащик?

— Чтобы защищаться от назойливого внимания. Ведь ни один мужчина не в силах пройти мимо прелестницы-воохха.

— Хм, всё-таки повезло девицам — кого хочешь выбирай.

— Несомненно. Но и опасно, согласись, поклонники ведь бывают разными. И вот тут на помощь приходит паядье. Надев его, вооххи становятся для окружающих обычными женщинами, неизменно очень привлекательными внешне, но и только. Правда есть одна проблема. При долгом ношении защитной накидки и отсутствии общения с мужчиной их кожа начинает выделять настолько концентрированный запах, что стоит воохху снять этот плащ — любой встреченный представитель сильного пола теряет голову и кидается на несчастную с самыми грязными намерениями.

— Самыми? — я содрогнулась повторно, возблагодарив Бога и Духов, что являюсь простой женщиной.

— Самыми что ни на есть. Именно это мы и имели удовольствие наблюдать вчера вечером.

— Жуть какая. Но если дела у бывших валькирий обстоят подобным образом, значит каждая из них теоретически должна иметь для выездов за пределы племени собственное паядье. И наша знакомица тоже — как-то же она до здешних мест без особых приключений добралась.