- Что это такое? – закричал Калигула. – Что ты ей дала? – он ударил Дейрдре по рту так сильно, что из ее губы брызнула кровь, но она только смеялась над ним.

- Ты бесполезный идиот! – Он сплюнула кровь и снова рассмеялась. – Ты, правда, думал, что можешь меня сломить? – Эрин прижала камень к груди и закрыла глаза. Когда она их открыла, вернулась Богиня. Она подняла голову и встретилась взглядом с сестрой. – Теперь мы споем.

Две сестры, как одна, начали петь, и рубин присоединился к ним, бас к их чистому сопрано. Симфония чистой силы и света пронеслась по пещере, освещая темные углы и направляясь на вампиров и оборотней, съежившихся по углам.

Калигула вскрикнул и отпустил Дейрдре, чтобы зажать руками уши, пока песня рубина танцевала и играла над ним и вокруг него, охватывая его красным сиянием, которое каким-то образом было чистым и невинным по контрасту с его прогнившим злом.

Песня рубина поймала древнего вампира в сияющей, кристаллической тюрьме, сделанной из света и песни, но, судя по безрезультатным попыткам Калигулы вырваться оттуда, стало ясно, что он не мог сбежать. Музыка заглушала звук его криков, но его открытый рот и напряженные голосовые связки свидетельствовали о его захвате. При виде этого Вэна охватила радость.

Дейрдре опустилась на землю прямо перед Эрин, и они обнялись. Немного отстранившись, Эрин без усилий опустила на них обеих щит и повернулась к Вэну. – Я в безопасности, мой воин. Ты можешь с уверенностью оставить меня.

- Оставайся в безопасности! – решительно приказал он. – Оставайся за этим щитом, что бы ни случилось.

Она кивнула, потом обняла сестру. И они обе повернулись и сосредоточились на Калигуле, который оставался в ловушке. Убежденный Вэн поднял меч и посмотрел на своих собратьев-воинов. – Сейчас!

Он, Джек и Джастис прыгнули в толпу стонущих и ревущих вампиров и оборотней. Однако те все еще могли сражаться, так что схватка началась. Рубя и разрезая на части все, что нападало на него, Вэн прорвался к тому месту, где Дэниел склонился над Квинн.

Но он опоздал. Запустив покрытый серебром клинок в сердце полностью превратившегося в волка оборотня, он увидел, как Дэниел разорвал клыками свое запястье, а потом приложил его к полуоткрытому рту Квинн.

- Нет! – Вэн прыгнул к ним, но снова опоздал. Квинн подняла голову и, схватив запястье вампира обеими руками, пила из вены.

Ублюдок-предатель заключил узы крови, и теперь всегда будет связан с Квинн, и иметь над ней власть. Вэн поднял меч, вспомнив ключевой фактор. Кровавые узы распадаются при смерти вампира, создавшего их.

- Я с наслаждением отрежу твою голову от тела, - резко заметил он.

Дэниел поднял голову, в его глазах была невыразимая усталость. – Она умирала, Вэн. Она ослабела от того сражения и исцеления, и должно быть, я взял слишком много крови. Она бы умерла, если бы не получила переливание, а тут поблизости нет больницы.

Вэн увидел правду в глазах Дэниела, и медленно опустил свой меч. Квинн, наконец, отпустила запястье Дэниела и посмотрела на Вэна, на ее губах были капельки крови. – Мы уже умерли?

- Нет, - ответил он. – Но, наверное, мы в аду.

Дэниел прямо посмотрел на Вэна. – Я – спартанец, воин. Мы придумали ад.

Дэниел встал и взял Квинн на руки. – Я заберу ее на поверхность, или, по крайней мере, настолько близко к ней, насколько смогу уйти прежде, чем меня остановит солнечный свет. Удачи в вашем поиске

- Если она умрет, или ты ей как-то причинишь вред, я найду тебя и вобью кол на солнышке, - мрачно пообещал воин.

- Она будет презирать меня, когда полностью осознает, - искренне ответил Дэниел. – Думаешь, что встреча с солнцем могла быть чем-то похуже? Сзади тебя, слева!

Сказав это, Дэниел пролетел к потолку, к тому, что, по мнению Вэна, являлось выходом для вампиров. Он повернулся, чтобы встретиться лицом с угрозой слева, и вонзил свой меч вампиру в рот, почти срезав с него полчерепа. Когда тот упал на землю, Вэн вытащил меч у него изо рта, а потом одним ударом довершил дело.

Отступив от лужи разлагающегося вампира, он немедленно посмотрел, держит ли Эрин щит, потом снова бросился в драку. Один готов, осталась пара сотен.

Эрин держалась за холодную руку сестры и пела. Она пела о прошедших десяти годах, полных потери, боли и одиночества. Она пела песню сражений, чтобы разбудить ярость Сердца Нереиды и одержать победу над врагом.

Она пела о любви к своей сестре и о всепоглощающей любви, которую она теперь признала, что испытывала к Вэну. Рубин согрелся возле ее груди, пока ей не стало казаться, что она держит живое пламя. Камень добавил свой голос к ее и голосу Дейрдре, старинный налет к их живой песне. Огромная сила поднялась в ней, пока она не почувствовала, что могла бы расшириться, чтобы наполнить всю пещеру своим телом и песней.

Реальность того, что Вэн боролся со всеми приспешниками Калигулы так же, как Джек и Джастис, наконец, проникла в ее наполненную легким туманом песни рубина голову. Ей придется сделать что-то, и сделать это придется быстро.

Она повернулась к сестре. – Кажется, я раскрыла в себе талант к взрыванию вампиров, но боюсь использовать его в твоем присутствии. Не знаю, могу ли я контролировать его, направляя на отдельных индивидуумов.

Дейрдре сжала ее руку. – Если я должна встретить вечную смерть, чтобы спасти тебя, я готова сделать это. То, через что он заставил меня пройти, - она содрогнулась. – Я не могу снова видеть нашего отца, Эрин.

Выражение лица Эрин выдало ее. – Папа тоже? – спросила Дейрдре, ее лицо сморщилось. – Нет, только не папа.

- Прости, Дейрдре. Он тоже думал, что ты мертва. Он думал, что они убили всех вас. Он не мог… не мог продолжать жить без вас.

Внезапная яркая вспышка света взорвалась в воздухе пещеры, и в центре появилась женская фигура. – Я так люблю воссоединения семьи. – Ее голос не походил ни на что, что Эрин прежде слышала. Звук древнего, бесформенного зла, собирающегося во тьме.

Щит Эрин опустился, и обе сестры перестали петь, их голосовые связки застыли. Сжимая свое горло, Эрин увидела, как оборотни опустились на пол, съеживаясь и воя, а вампиры пали ниц и шипели. Она заметила Джека, лежащего неподвижно в крови на земле, а Джастис прислонился к стене, сложив руки на коленях, и тяжело дышал. Она не видела Вэна.

Призма песни рубина вокруг Калигулы пропала, и он издал странный ворчащий звук, а потом, опустив руки от ушей, низко поклонился вновь прибывшей. – Миледи, вы пришли. Вы почтили нас своим присутствием.

Вампирша, - а должно быть, это была она, с белой могильной кожей и сияющими красными глазами, - спустилась к ним, ее белое шелковое платье изящно плыло вокруг нее. Ее темные волосы спадали до бедер, и она была настолько красива, что глаза Эрин при взгляде на нее заболели. Дейрдре упала на колени, а потом прижалась лицом к земле, простонав. – Это вампирская Богиня Смерти, Эрин. Это Анубиза.

- Ах, ведьма, обращенная в вампира, знает, что к чему, – улыбаясь, ответила Анубиза. Ее крошечные клыки были едва ли длиннее остальных зубов. Это и ее красота в сочетании давали обманчивое представление о ее безвредности.

Потом она посмотрела на Эрин, и фасад безвредности пропал. Прежде, чем Эрин смогла опустить взгляд, Анубиза захватила ее, поработив. Разум Эрин мог только беспомощно кричать, в то время как тело было парализовано.

Богиня вампиров опустилась к ней и выхватила рубин из рук девушки, потом протянула его к свету одного из факелов. – Что за прелестная вещица. В ней должно быть много силы, или ты бы не хотела ее так сильно, и даже теперь, когда вы обе молчите, он жужжит от подавленной силы.

Она пожала плечами и просто бросила его на землю, где он приземлился на фалды платья Дэйрдры. – С этой безделушкой я поиграю потом.

Она повернулась к Калигуле и указала на него длинным пальцем. – Где он?

- Где кто, миледи? – его голос не был таким самодовольным, как прежде, и Эрин испытала радость от его трусости в присутствии его Богини.