– Оно определенно похоже на ваше. Даже в виде такого простого рисунка.

Это действительно был всего лишь набросок, но выполненный так искусно, что экономность линий только добавляла сходства; в моем лице и позе было схвачено самое главное, каждая черточка принадлежала только мне.

Плакетт сцепил за спиной руки и подошел к окну. Небо потемнело, где-то совсем близко прогремел гром, и казалось, что он только подчеркивал всю безнадежность моей просьбы съездить в Париж.

– Мы сейчас работаем, едва сводя концы с концами, – сказал шеф; это было обычное начало его речи, когда наш полицейский участок нуждался в нескольких дополнительных баксах. – Урезается все – оборудование, социальные программы, средства на поддержание транспорта. У меня нет никакой возможности послать вас, Райдер, пошататься по Парижу, когда даже сам я не могу…

– Послать в Париж нас, – вставил я. – Меня и Гарри.

– Мы вряд ли сможем найти финансирование, необходимое даже на…

– Прости, шеф. – В дверях появилась Глория Бешерле, помощник Плакетта по административным вопросам. – Я услышала вас совершенно случайно. Можно войти?

Плакетт кивнул. Глория была очень крупной женщиной, поэтому ее платье напоминало палатку, расписанную Джэксоном Поллоком. [32]Протискиваясь к начальству, она подмигнула мне и, сняв с полки рядом со столом шефа папку с пружинным переплетом, принялась листать ее.

– В регламенте поездки, которую вы сейчас обсуждаете, Карсон, планируется входить в контакт с представителями правоохранительных органов Франции?

– К чему вы клоните, Глория? – подозрительно спросил шеф.

Она постучала по одной из страниц своим пятисантиметровым красным ногтем.

– Существует специальный грант, федеральные деньги, выделяемые на развитие международного обмена. Мобил является крупным портом, а грант предполагает обучение кадров на случай международного взаимодействия полицейских сил при морских перевозках, если речь идет о контрабанде, терроризме и тому подобное. Иначе говоря, мы всегда должны быть готовы к сотрудничеству с Интерполом.

– Интерполом? – переспросил я. Обычно внешние контакты нашего участка сводились к взаимодействию сполицейскими из других округов.

Глория подняла глаза.

– Тут формулировка довольно туманная, и похоже, что контакт с правоохранительными органами Франции по разоблачению международных преступников как раз удовлетворяет всем требованиям этого гранта.

– Мы можем заехать там в полицейский участок, – сказал я. – Спросим, какое вино у них лучше всего идет к наручникам.

Плакетт взял у Глории папку и принялся читать, беззвучно шевеля губами и водя пальцем по строчкам.

– Грант совсем небольшой – меньше трех тысяч. Думаю, что я мог бы согласиться на поездку в Париж Райдера или Наутилуса на пару дней, но только одного из них. Детектив Наутилус, вы старше – вам и слово.

Гарри рвался в двухдневный тур по Франции примерно Так же, как я порыбачить на мушку в пустыне Гоби.

– Хоть я и был бы рад возможности повзаимодействоватьс нашими французскими коллегами, это все же не по мне. Я считаю, шеф, что правильным выбором будет детектив Райдер. – Гарри одарил меня уважительным взглядом, не забыв при этом подмигнуть. – Bon voyage, Карсон.

– Если едете вы, Райдер, то я тоже поеду, – сказала Денбери. – Это часть моего материала и часть нашего договора. Стоя на ее крыльце, мы слышали, как вдалеке гремел гром, небо на западе закрывали пурпурные тучи.

– Вы должны присматривать за Хатчинс. Вы сами вызвались, она ваша.

– Я уже говорила вам, что мой дом – это Форт-Нокс. [33]Стоит здесь слишком громко чихнуть, и уже едут копы. – Она попробовала другой вариант, сдобрив его очаровательной улыбкой. – А за Хатчинс присмотрит Гарри, правда, Гарри? Может быть, будете засыпать зерна в мои кормушки, чтобы Карла не выходила на улицу? Я оставлю все инструкции.

– Гарри не сможет, – заявил я. – Ему надо сосредоточить усилия на том, чтобы найти Койла, верно, брат?

Гарри стоял, прислонившись к столбу крыльца и скрестив руки на груди. Он бесстрастно посмотрел на меня, потом перевел глаза на Денбери. Казалось, что он мысленно что-то взвешивал.

– Я считаю, что насыпать немного семян в трубку не так уж и трудно. Сколько у вас этих кормушек, Денбери?

Денбери даже захлопала в ладоши.

– Ай да Наутилус!

Я с глупым видом уставился на Гарри. Что это он, черт возьми, делает?

– Вы не должны ехать, – повторил я для Денбери. – Один человек перемещается быстрее, чем двое.

Она с вызовом уперла руки в бедра.

– Ответьте мне на три вопроса, зомапол. Первый: кто нашел эти контакты? Второй: кто уже установил рабочие отношения с мадам сестрой? И третий: что вы ответите, если кто-то спросит вас о смысле жизни?

Я только покачал головой: спорить с Денбери было все равно что говорить в работающий миксер.

– Я не думаю, что меня об этом спросят…

–  Je ne sais pas le sens actuel de la vie, – сказала она, – mais asseyez-vous et avoir du fromage et du vin et nous discuterons là-dessus pour six heures.

Я уставился на нее. Думаю, что рот у меня при этом был открыт.

Она подмигнула мне и ухмыльнулась – «что, получил?»

– Перевожу: «Мне неизвестен настоящий смысл жизни, но садись, возьми немного сыра и вина, и мы проспорим об этом шесть часов». Это типичный французский ответ.

Я все еще оторопело смотрел на нее.

– Я росла, разговаривая по-французски – français– с бабушкой по материнской линии; она изъяснялась только на этом языке. Я никогда не говорила вам, что означает это ДиДи? Даниэл Дезирэ. – Она поднесла указательный палец к подбородку и часто заморгала. – Вам понравилось мое прекрасное имя или нет?

– Думаю, что вопрос на этом исчерпан, – сказал Гарри, не пряча улыбки.

– Вернусь через несколько минут. И не пытайтесь поменять место, я все равно вас найду.

Денбери с извинениями прошла по проходу между креслами и направилась в носовую часть самолета. Береговая линия исчезла в иллюминаторе уже несколько часов назад. Я почувствовал, как наш лайнер провалился в воздушную яму и его крылья задрожали, словно от страха В нескольких милях, примерно на нашей высоте, я заметил приближающиеся к нам вспышки красного света. Возможно, такой же самолет взлетел в Орли в то самое время когда мы стартовали в Атланте; теперь мы менялись местами в небе с этим нашим зеркальным отражением. Я надеялся, что наш пилот или какой-нибудь прибор – радар? – также заметили его приближение.

А вдруг наш радар не работает?

Тогда радар на другом самолете разберется с этой ситуацией; именно так здесь все и устроено.

А что, если радары не работают на обоих самолетах?

Ладони у меня начали потеть, и мне вспомнилось стихотворение Джеймса Дики под названием «Падение», про стюардессу и ее акробатический полет с высоты небес. В этих красивых и жутких стихах описывается некая женщина, которая то камнем устремляется вниз, то взлетает, пока, наконец, мистическим образом не воссоединяется с землей. Сейчас, когда я сам очутился в самолете, поэтическая и мистическая стороны этого стихотворения занимали меня меньше всего. Осталась только женщина, падающая из развалившегося корпуса воздушного лайнера на землю, последними словами которой были «О Боже!».

Вернулась Денбери. Обустроившись на своем месте, она бросила на меня насмешливый взгляд.

– Что вы такой озабоченный, Райдер? Не переживайте: они скоро покажут, на что способны.

Нас еще раз тряхнуло, и откуда-то из самой глубины самолета донесся противный скрипучий звук. И опять эти крылья… Они что, так и должны вибрировать? А что, если нет. О Боже.

Денбери, увидев мои пальцы, вцепившиеся в собственное колено, все поняла.