– Не кажется ли тебе, что вопрос об искусстве как-то взбодрил его? Слух ненадолго пропал, и он успел собраться с мыслями? Слышишь, Гарри?

Он повернулся ко мне, приложив ладонь к уху и выпучив глаза.

– Мишень для дартса?

– Не слишком убедительно у него получилось, верно? – сказал я.

– От юриста я ожидал несколько большего. Как ты думаешь, мы можем попросить Лидию пустить нас к Койлу? Мне срочно нужно в туалет.

Лидия заехала на кольцевую дорожку перед домом Койла и медленно вышла из повидавшей виды «хонды-аккорд». Она немного задержалась, чтобы поправить юбку и пиджак, пригладить волосы и вернуть на лицо вялую улыбку. Когда она направилась к нам с Гарри, я вдруг понял, что, несмотря на несколько болезненную внешность, в ее манере держать себя было что-то от манер посетителей магазинов дорогой одежды. Оно то появлялось, то исчезало мимо такой женщины пройдешь на улице, а потом обернешься, сам не зная почему.

– Спасибо, что пришли, мисс Барстоу, – сказал я. – . Наличие ключа очень упрощает дело.

– Я им никогда не пользовалась, – ответила она. – У Рубина был ключ от моей квартиры, и я долго надоедала ему, чтобы он ответил мне тем же. Но это вовсе не для того, чтобы действительно иметь доступ в его дом… – Она замолчала, как бы подбирая следующие слова.

– Это было символом доверия, – помог ей Гарри. – Вашей близости:

– Да, – согласилась Лидия. – Что-то в этом роде.

Ее ключи висели на кольце из провода в оплетке – никаких пластиков-цветочков, смешных рожиц и прочих украшений; просто и функционально. Она перебрала связку из примерно дюжины разных ключей, выбрала блестящий латунный и вставила его в замок.

– Хороший замок, – заметил Гарри. – Здесь стоит тяжелый дверной засов. Мистер Койл не пожадничал.

Лидия покрутила ключом вправо, потом влево; вынула его, снова вставила, попробовала опять.

– Не работает.

– Разрешите мне, – сказал я.

У меня тоже ничего не вышло. Я передал ключ Гарри. Перед тем как попасть в отдел убийств, он пару лет проработал в отделе преступлений против собственности и много чего узнал о том, как работают замки. Гарри двигал ключом осторожно, словно к чему-то прислушиваясь. Осмотрев зубцы ключа, он попробовал снова.

– Он почти правильный, но не совсем. Либо изготовитель ключа был неумелый…

– Либо Рубин испортил его, – сказала Лидия. Она резко отвернулась и отвела глаза в сторону, пряча выступающие слезы. Я взял ключ и вышел с ним на солнечный свет. Шлифовка поверхности в некоторых местах имела едва уловимые отличия.

– У вас есть очки для чтения, мисс Барстоу? – спросил я.

Очки были средней силы, с увеличением примерно в два с половиной раза. Я осмотрел ключ через линзу.

– Следы от шлифовки везде идут в одном направлении, кроме одного зубца. Напильник был более грубым, и угол другой.

Гарри тоже присмотрелся к ключу.

– Хембри сможет рассказать об этом больше. Но похоже, что кто-то спилил половинку зубца, чего вполне хватило, чтобы испортить этот ключ.

Поняв, в чем проблема, мы выяснили, что неподалеку находится слесарная мастерская.

– Что вы хотите? – спросил приемщик.

– Дубликат ключа, – ответил Гарри. – Только вот здесь, где зубчик плоский, надо, чтобы вы сделали его острым.

– Ничего подобного я еще не делал, – сказал парень, поднеся ключ к лампе и разглядывая его со всех сторон. – Впрочем, сложностей тут быть не должно.

Прохладный воздух квартиры Койла имел нежилой запах. Дома, в которых люди живут, пахнут по-другому. Это могут быть запахи пищи, выделений человеческого тела или даже присутствия какой-то психической энергии. Как мне кажется, я всегда в состоянии определить, что в квартире не живут, даже если речь идет всего о нескольких днях.

Мы зашли в большую комнату со сводчатым потолком и полированным паркетом. Мягкая мебель, в основном из серой кожи, группировалась вокруг низкого столика из зеленого мрамора. Ковры и лампы были подобраны в этих же тонах. Горка, традиционная живопись на стенах. Гарри провел по столу пальцем.

– Сколько он платит своей домработнице?

– Ее вообще нет у него, – коротко ответила Лидия.

– Это хорошо, потому что пыль здесь не вытиралась уже недели две.

Мы с Гарри переходили из одной комнаты в другую, и каблуки наши звонко стучали по сухому паркету. В этом жилище не было никакой спонтанности: все основательно, выверено и незыблемо. Журналы лежат на стеллаже, пульты дистанционного управления выложены в ряд, стулья аккуратно выставлены вокруг обеденного стола. Маленькими подушечками, «для бросания», никто никогда не бросался.

– Это жилище выдержано скорее в анальной, нежели в проктологической традиции, – прошептал Гарри.

Лидия следовала за нами, постоянно озираясь и дергаясь, словно опасалась, что из шкафа может выскочить Койл.

Мы подошли к двери комнаты на втором этаже и нажали на ручку. Заперто.

– Что здесь находится?

– Его офис. По крайней мере, он его так называет.

– Вы внутри когда-нибудь были?

В ее смущении чувствовалась нотка обиды.

– Я была у него дома всего несколько раз. Он предпочитал приходить ко мне. Он говорил, что его квартира кажется ему мертвой, а мой дом такой живой и волнующий… – Сделав паузу, она добавила уже другим тоном: – Как я сама.

– Я уверен, что именно так он это и чувствовал, мисс Барстоу, – согласился Гарри. – Мужчинам надоедает пялиться на привычные стены. Особенно на свои собственные. Новое место и новый человек помогают изменить нашу жизнь так, чтобы хотелось жить дальше.

Благодарная улыбка Лидии словно говорила: «Спасибо, что попробовали мне помочь». Я еще пару раз дернул ручку.

– Мне бы очень хотелось заглянуть сюда, – сказал я. – Если это его офис, здесь может быть что-то такое, что подскажет нам, где хозяин.

Гарри присел перед замочной скважиной.

– Тут замок будет попроще. Такие обычно ставят на внутренние двери, да и открывается он внутрь, это хорошо.

Гарри встал и, указав в сторону окна в коридоре, изобразил на лице изумление:

– Эй, это там не гриф-индейка, случайно?

Мы с Лидией дружно повернулись к окну, за которым, кроме синего неба и веток дерева, ничего не было. Раздался громкий треск, и, быстро обернувшись, мы увидели Гарри, стоявшего у распахнутой двери.

– Опа! Похоже, то был просто воробей, – виновато произнес он.

В комнате было темно, единственное окно в дальнем ее конце прикрывали плотные шторы. Гарри шагнул внутрь и стал шарить рукой по стене рядом с дверью.

– Где-то здесь должен быть выключатель… Есть.

Комната наполнилась призрачным светом, исходящим от десятка подсвеченных демонстрационных планшетов, развешанных на стенах. Веревки, клочья окровавленной ткани, костыль для крепления рельсов, пара сломанных очков, кусок чего-то, напоминающего вяленую говядину… Все это походило на музейную экспозицию в аду.

– Господи, – пробормотал Гарри, оглядываясь по сторонам. – Наступило время карнавала…

– Что это за вещи? – услышал я шепот Лидии позади.

– Коллекция теней, – ответил я, выводя ее из комнаты.

Наличие в мотеле «Уютные хижины» отпечатков Койла, его последующее исчезновение плюс обнаруженное только что пристрастие к коллекционированию вещей серийных убийц было достаточным основанием для получения ордера на обыск. Мы с Гарри отправили бледную и перепуганную Лидию Барстоу домой, а сами вернулись назад, чтобы тщательно обследовать жилище адвоката. Мой напарник вдруг остановился, на лице у него появилось страдальческое выражение.

– Мне очень не хочется этого делать, но, учитывая эту занозу в заднице нашего шефа, не считаешь ли ты, что нам следует позвонить…

– Да, – согласился я, раздражаясь при этом меньше обычного.

Через десять минут на подъездной дорожке мы увидели фургончик без опознавательных знаков: у Денбери хватило сообразительности отказаться от служебной машины с кричащим логотипом бригады теленовостей. Благодаря изгибу улицы и мощным деревьям мало кто мог заметить нашу действующую с оглядкой группу. Она привезла с собой Зипински, Миниатюрный оператор явно старался держаться подальше от нас с Гарри и для – начала установил свой штатив в конце дорожки, видимо решив снять общий вид дома в качестве фона.