Ключ все еще спрятан в моем ботинке, и я все еще не знаю, от чего он, почему был важен для «мистера Кливленда», и почему кто-то очень хочет завладеть им. Как поступить с ним в дальнейшем, я решила: передам его в британское посольство в Вашингтоне, после того как заручусь обещанием, что они найдут Амелию условного мистера Кливленда. Ей лично нельзя отдавать ключ, иначе она окажется в опасности.

Ключ стал причиной смерти двух человек в Египте, еще одного — во время представления иллюзиониста посреди океана, да и я чуть не лишилась жизни, причем дважды.

Если бы я только могла потереть этот ключ как лампу джинна и узнать наконец все его секреты.

Из капитанской рубки выходит человек и становится рядом со мной на носу.

— Добро пожаловать в Сан-Франциско, мисс Блай. Я Генри Стюарт из портовой администрации Сан-Франциско. Мне поручено доставить вас как можно скорее на Оклендский железнодорожный вокзал.

— Очень любезно с вашей стороны. Известно ли что-нибудь о горных перевалах? Они все еще занесены снегом?

— Об этом мы узнаем, только когда прибудем на вокзал, но два часа назад дела обстояли именно так. Вы знаете, есть еще один маршрут — по центральной долине и через южную пустыню.

— Не намного ли он длиннее, чем через горы?

— Да, на это потребуется немало времени.

Когда буксир приближается к причалу, я вижу группу людей, размахивающих руками и выкрикивающих мое имя.

— Добро пожаловать, Нелли Блай! С прибытием, Нелли Блай!

Я улыбаюсь и машу им в ответ.

— Откуда они знают, что я уже здесь?

Мистер Стюарт усмехается.

— О вас говорит весь город, говорит вся страна. Когда стало известно, что вы выплыли из Иокогамы, все очень обрадовались. Если вы не возражаете, мы подойдем ближе к причалам, когда будем огибать полуостров по пути к Окленду на другой стороне залива. Жители Сан-Франциско хотят взглянуть на вас, и это займет всего несколько минут.

— Чудесно, — говорю я, хотя мне совсем нежелательно терять эти минуты. — Жаль, что у меня нет времени, чтобы посмотреть ваш замечательный город и поблагодарить всех его жителей за поддержку.

— Поскольку самые известные кварталы города располагаются на холмах, обращенных в сторону залива, вы много чего увидите прямо с буксира. — Он показывает на трамвай, ползущий на холм. — Это канатный трамвай. Вы знаете, как они были изобретены?

Я качаю головой.

— Раньше кнутами погоняли лошадей, тянувших по скользкой булыжной мостовой трамвай в крутой подъем. Лошади скользили, до смерти выбивались из сил и не могли удержать скатывавшийся назад вагон. Спас положение местный инженер Эндрю Халлиди, которому пришла в голову мысль тянуть вагоны тросом в углублении между рельсами, приводимым в движение электричеством.

— Слава Халлиди!

Пока мистер Стюарт певучим голосом рассказывает о яркой истории города, я продолжаю махать рукой людям, которые стоят на причалах и приветствуют меня. Появилось солнце, и уныние и тоска, испытываемые мной, когда я сошла с парохода, улетучились, но тревога осталась.

Люди приветствуют меня как героя-победителя, словно путешествие вокруг света я совершаю для всех американцев, — путешествие, которое поможет связать нас с обширными пространствами Земли, где о нас так мало знают. Но гонка еще не выиграна, и радость победы может легко обернуться горечью поражения.

Сан-Франциско пока не соединен мостом с восточным берегом залива, поэтому трансконтинентальная железная дорога заканчивается в Окленде и пассажиров и грузы перевозят на судах в Сан-Франциско.

Как только мы причаливаем, мистер Стюарт вступает в разговоры с какими-то людьми, стоящими на причале, и возвращается с улыбкой.

— Поезд ждет вашего прибытия и готов отправиться, как только вы займете свое место. Все хотят, чтобы вы победили.

— Как перевал в горах?

— Все еще засыпан, но, насколько мне известно, для вас предусмотрен альтернативный вариант.

«Все еще засыпан» — эта мысль сидит в голове, когда меня ведут к поезду с одним пассажирским вагоном. Я не верю своим ушам, когда мне говорят, что это специальный поезд для меня.

«Литерный мисс Нелли Блай» состоит из красивого пульмановского вагона «Сан-Лоренцо», служебного вагона, локомотива, носящего название «Королева», одного из самых скоростных у железнодорожной компании «Сазерн пасифик», и тендера с углем и дровами для паровоза.

— Когда вы хотите прибыть в Нью-Йорк, мисс Блай? — спрашивает меня начальник пассажирской службы «Атлантик энд пасифик систем».

— Не позднее чем в субботу вечером.

— Очень хорошо, мы доставим вас вовремя, — спокойно говорит он. — По крайней мере на первом отрезке пути «Королева» довезет вас до Чикаго.

— Как вы доставите меня туда вовремя, если перевал еще закрыт?

— Мы поедем по маршруту, который выбрал мистер Пулитцер. Должен сказать, он намного свободнее. Вместо того чтобы ехать прямо на восток, в Чикаго, вы направитесь на юг, далее на юго-запад по пустыне через Аризону и Нью-Мексико, а потом повернете на север, в сторону Чикаго. Этот путь на пятьсот миль длиннее, но там меньше снега и менее интенсивное движение.

Когда я сажусь в поезд, мне представляются кондуктор, проводник, машинист и кочегар.

— Буду гнать на полной скорости, — с гордостью заявляет машинист.

— А я разогрею котел докрасна, — объявляет кочегар.

Меня переполняет такой энтузиазм, что хочется самой внести какой-то вклад в теперь уже общее дело.

— Если вы устанете кидать уголь в топку, — говорю я кочегару, — я помогу вам: буду кидать, пока «Королева» не полетит.

Сменив средство передвижения с парохода на паровоз, я ловлю себя на мысли, что в течение последних двух месяцев зависела от силы рук кочегаров, кидавших уголь в топки, и что мне все это время везло, поскольку ни машины, ни люди не подвели меня.

Скрестив пальцы, я молю Бога, чтобы удача и в дальнейшем сопутствовала мне.

В первый день мы идем с хорошей скоростью, но вдруг раздается гудок, и мы ощущаем толчок, словно во что-то ударились. Скрипят тормоза, и поезд останавливается. Мы выходим посмотреть, что произошло. Первая моя мысль — сейчас будет задержка.

Небо затянуто тучами, идет град, и, выйдя из вагона, мы видим, что нам навстречу двигаются два человека. Проводник, вышедший встретить их, вскоре возвращается.

— Мы налетели на дрезину. — Он показывает на груду искореженного металла и поломанные доски — все, что осталось от четырехколесной платформы с ручным управлением, на которой ехали железнодорожные рабочие.

Когда они подходят к нам, один из них с возмущением и удивлением на лице говорит:

— Вы несетесь как очумелые.

— Спасибо, рада слышать это, — отвечаю я, и мы все смеемся. — Кто-нибудь пострадал? — спрашиваю я с волнением.

— К счастью, нет.

Слава Богу, все обошлось, люди целы и не очень сердятся. Мы прощаемся с ними, машинист нажимает на рычаг, и мы снова в пути.

Следующая остановка в городе Мерсед. Там у вокзала собралась большая толпа, одетая по-праздничному.

— Что, у них пикник? — спрашиваю я.

— Нет, они пришли посмотреть на вас.

— На меня? О Боже!

При моем появлении раздаются громкие приветственные возгласы, до смерти пугающие меня, и оркестр начинает исполнять «Голубые глаза Нелли».

Мне передают большой подносе фруктами, сладостями и орешками — презент от миловидного молоденького продавца газет, но у меня возникает такое чувство, будто это был подарок от какого-то короля.

Мы машем руками, кричим «спасибо», и наш экспресс трогается.

Нам, трем единственным пассажирам в вагоне, остается только любоваться красотами страны, по которой мы несемся, как облако по небу, или читать, или считать телеграфные столбы, или играть с обезьянкой.

Не имея желания что-либо делать, кроме как спокойно сидеть, я отдыхаю телом и душой. Да и делать мне нечего. Я не могу ускорить события или что-либо изменить, и, видимо, поэтому ко мне приходит понимание, что в деле с убийством «мистера Кливленда» аналогичная ситуация. Я не в состоянии на нее повлиять. Я могу только сидеть и ждать, когда поезд доставит меня к конечному пункту моего путешествия. Тогда я пойду в британское посольство, отдам ключ и попрошу найти Амелию.