ПИСЬМО 2
Кому: [email protected]
От кого: «seerehwenfadha7et»
Дата: 20 февраля 2004 г.
Тема: Ажиотаж вокруг «великого дня» Гамры
Во-первых, я должна кое-что сообщить следующим джентльменам — Гассану, Ахмаду, Фахаду и Мохаммеду, которые изрядно украсили мой день своими настойчивыми расспросами. Мой ответ: «Отстаньте, парни. Нет, мы никоим образом не сможем познакомиться поближе».
После этого, нанеся символическую ярко-красную помаду, я готова продолжить историю, начатую на прошлой неделе.
После свадьбы Гамры подруги присоединили маленькие глиняные горшочки, украшенные именами молодоженов, к сувенирам, полученным на других свадьбах. И каждая из девушек втайне надеялась, что следующим свое место займет горшочек с ее собственной свадьбы.
Еще задолго до праздника их маленький шиллах [12]приготовился к собственному предпраздничному торжеству в узком кругу. Суть была в том, чтобы организовать для невесты нечто вроде девичника, как это делают на Западе. Девушки не собирались устраивать вечеринку с танцами: это совсем неоригинально, а главное — предполагает большое количество гостей. И в том числе, возможно, приглашение профессиональной taggaga, то есть певицы, из тех, что некогда обходились одним только барабанщиком, а теперь приводят с собой целый оркестр. В таких случаях приходится звать всех подруг, родственниц и мало-мальски примечательных людей, в то же время пытаясь держать невесту в неведении. И конечно, расходы, самое малое в несколько тысяч риалов, неизменно ложатся на маленький дружеский шиллах, заправляющий вечеринкой.
Подруги Гамры хотели чего-то новенького. Они мечтали устроить нечто настолько дерзкое и забавное, чтобы другие начали им подражать — тогда получится настоящий брэнд.
Гамра приехала вся пунцовая, потому что только что побывала в бане, где, помимо прочих процедур, с ее лица и тела удалили волосы при помощи нити и клейкой сахарной пасты. Подруги договорились встретиться у Мишель. Хозяйка вышла к ним в мешковатых брюках с огромным количеством карманов и просторном пиджаке — наряде, искусно скрывающем все приметы женственности. Плюс волосы, убранные под платок. В довершение всего Мишель надела солнечные очки, отчего стала походить на подростка, удравшего из-под родительского надзора. Ламис надела развевающуюся белую тобу, похожую на мужскую, и накрыла голову шимагом, который, удерживался на месте благодаря аккуратному черному экалю [13]. При ее росте и атлетическом сложении она действительно походила на парня — и притом красивого. Прочие щеголяли в вышитых абайях не широких и бесформенных, в которых обычно ходят женщины на улицах, а приталенных и суженных на бедрах. Кроме того, девушки надели черные шелковые литамы, которые закрывали их лица, начиная от переносицы, и, разумеется, только подчеркивали красоту подведенных тушью глаз.
У Мишель были водительские права международного класса. Она села за руль «БМВ» с тонированными стеклами, который умудрилась арендовать в одном из автосалонов, заполнив анкету на имя своего шофера. Ламис уселась рядом с Мишель, Садим и Гамра забрались на заднее сиденье. Девушки пели и поводили скрытыми под тканью плечами, как будто танцевали сидя.
Первая остановка — знаменитое кафе на улице Талия. Затемненные стекла их выдали: подобной хитростью пользуются лишь в тех случаях, когда внутри сидят женщины, которым нужно скрыться от посторонних глаз. Так что все мужчины в округе, обладатели острых глаз и охотничьих инстинктов, немедленно поняли, что появилась бесценная добыча [14]. Они тут же сели в свои машины и окружили «БМВ» плотным кольцом. Когда девушки получили свои напитки, процессия двинулась по направлению к большому торговому центру на улице Аль-Олайя (предполагаемая вторая остановка). По пути подруги то и дело записывали телефонные номера: парни высовывались из окон машин и кричали цифры; телефоны можно было переписать и с плакатиков, которые висели на стеклах автомобилей; наиболее смелые передавали отчаянным девушкам визитки.
У входа в торговый центр подруги вышли. Позади них образовалась толпа молодых людей, но всем им пришлось робко остановиться у поста охраны. В обязанности охранника входило преграждать доступ в магазин всем неженатым мужчинам после вечернего призыва к молитве. Слабые отступили, но какой-то бесстрашный тип собрался с духом и приблизился к Мишель. Из-за эксцентричного наряда у Мишель не было возможности скрыть красивое лицо и нежные черты, и она с самого начала выделялась среди подруг, походя на настоящую искательницу приключений. Парень спросил, не позволит ли она ему войти в магазин вместе с ними под видом члена семьи; он предложил тысячу риалов. Мишель так поразилась, что без особых промедлений согласилась и зашагала рядом с ним, как будто это и вправду был ее спутник.
Оказавшись внутри, девушки разделились: Садим и Гамра пошли в одну сторону, а Ламис и Мишель с привлекательным молодым человеком — в другую.
Его звали Фейсал. Смеясь, Ламис заметила, что в наши дни мужчины не носят старые бедуинские имена, вроде Обайда или Даяхима. Чтобы очаровать девушек, все называются Фейсалами, Саудами или Салманами. Парень тоже засмеялся и поклялся, что это его настоящее имя; он предложил девушкам пообедать в ресторане напротив торгового центра. Мишель отказалась. Прежде чем уйти, парень, несомненно очарованный, дал ей две банкноты по пятьсот риалов, написав на одной из них свой телефон, а на другой — полное имя: Фейсал аль-Батран.
Женщины в магазине провожали осуждающими взглядами Гамру, Садим и остальных, Не важно, что лица подруг были должным образом скрыты; девушки чувствовали: их осматривают с угрозой и вызовом. Им стало неуютно при мысли о том, что любая из этих женщин может сказать: «Я догадалась, кто вы такие, но вы-то не знаете, кто я».
Так оно обычно и бывает в больших магазинах: мужчины смотрят на женщин по своим причинам, тогда как женщины разглядывают друг друга исключительно ради сравнения. И этому нет оправдания. Девушка не может пройтись по магазину без того, чтобы прочие покупатели, а особенно покупательницы, не оценили ее по всем статям, начиная с абайи и покрывала на голове и заканчивая походкой. В какую сторону она смотрит, какие пакеты несет и перед какими витринами останавливается — все подвергается разбору. Зависть ли это? Французский драматург Саша Гитри попал в самую точку, сказав: «Женщины прихорашиваются не для мужчин, а для других женщин».
Девушки пообедали в элегантном итальянском ресторане, а потом отправились в крошечный магазинчик, торговавший кальяном (мы называем его «шиша»), и купили достаточно «шиши», Чтобы не одалживаться друг у друга. Каждая выбрала свой любимый сорт табака, смешанного с патокой и цветочной эссенцией.
Остаток дня девушки провели у Ламис, в маленьком шатре во внутреннем дворике, где отец Ламис и его друзья отдыхали два-три раза в неделю. Мужчины курили кальян и беседовали обо всем — от политики до жен и обратно. Летом семья, как обычно, отправилась на родину, в Джидду. Ламис и ее сестра-близняшка Тамадур остались дома, чтобы присутствовать на свадьбе Гамры.
Отец забирал «шишу» с собой, когда уезжал; как и большинство хиджазцев, он страстно любил кальян. Поэтому девушки забрали в шатер свежекупленный табак, и служанка разожгла уголь. Звучала музыка, девушки танцевали, курили и играли в карты. Даже Гамра (после того как Садим внушила ей, что свадьба бывает не каждый день) попыталась курить, хотя среди неджди это считается неприличным для девушки занятием. Больше всего ей понравился табак с ароматом винограда.
Ламис поплотнее запахнула на бедрах расшитый блестками и побрякушками шарф и выступила вперед. Как и всегда, ее танец был самым лучшим — никто не мог с ней сравниться, и ни одна из девушек никогда не решалась танцевать рядом. Во-первых, они не могли достичь совершенства Ламис, а во-вторых, им просто нравилось на нее смотреть. Подруги то и дело предлагали забавные названия для движений, которые она проделывала, на пример «миксер», «мельница» и «следуй за мной». Ламис повторяла эти трюки снова и снова по первому требованию. Еще одна причина, по которой никто не осмеливался встать рядом с ней, крылась в том, что Ламис непременно отказалась бы танцевать, не получив свою порцию свистков, аплодисментов и одобрительных возгласов, подобающих статусу королевы танца. Ламис в тот вечер выпила вместе с Мишель бутылку дорогого шампанского. Та стянула его из отцовского погреба, в котором хранились напитки, предназначенные лишь для исключительных случаев. В конце концов, разве свадьба Гамры недостойна бутылки «Дом Периньон»? Мишель хорошо разбиралась в бренди, водке, вине и тому подобном; отец научил ее подавать красное вино к мясу, а белое — к прочим блюдам, но при этом позволял дочери выпить лишь в очень редких, действительно исключительных случаях. Поскольку распитие алкоголя в Саудовской Аравии запрещено (это противоречит исламским законам), Ламис никогда прежде не пробовала спиртного — только раз, у Мишель — и не считала его особенно приятным на вкус. Но в конце концов, сегодня они праздновали свадьбу Гамры! Поэтому она присоединилась к подруге, раз уж они хотели сделать этот вечер по-настоящему особенным.
