— А кто сказал тебе, что ты — первая девушка в его жизни?

— Мне так кажется! Сердце подсказывает мне, что я — его единственная любовь! Даже если Фирас знал других женщин — а он, конечно, знал, потому что немолод и много лет провел за границей, я уверена, что он никого не любил по-настоящему, ни к кому не привязывался так, как ко мне.

Мужчина в его возрасте не начинает заботиться и беспокоиться о девушке, если только не считает, что она действительно необыкновенная! Фирас смотрит на жизнь иначе, чем двадцатилетние парни. Когда взрослые мужчины влюбляются, они сразу же задумываются о том, чтобы создать семью. Он не просто дурачится! Никаких «да брось, давай узнаем друг друга получше, тебе понравится». И вспомните, он ни разу не попросил о встрече со мной, не считая того раза, когда мы ездили в Аль-Хобар.

— Ума не приложу, как ты позволила ему ехать рядом, когда сидела в машине с отцом! Сумасшедшая! А если бы твой отец что-нибудь заподозрил? Если бы он увидел, что незнакомый мужчина смотрит на тебя из своей машины? Чтобы бы ты стала делать?

— Это было совпадение. Я отправилась в Аль-Хобар с отцом, потому что нас пригласили на похороны. Фирас собирался провести выходные с родителями, по своему обыкновению, но опоздал на самолет и решил поехать на машине. Папа в тот день пораньше ушел с работы, а Фирас, который первоначально собирался выехать в полдень, вынужден был задержаться! Так получилось, что мы оказались на шоссе одновременно! Всю дорогу мы переписывались и спрашивали, сколько нам еще осталось километров до такого-то и такого-то места. И вдруг Фирас спросил: «В какой ты машине?» Я ответила: «В черном „лексусе“, а что?» Он написал: «Быстро посмотри влево и увидишь меня». Тетушка! Вы себе не представляете, что я почувствовала! Я даже не думала, что так его люблю! Этому проклятому Валиду я была готова покориться, только бы он был мной доволен, но в присутствии Фираса я понимаю, что от меня не требуют жертв! Я своей волей хочу отдать ему все! Отдавать, отдавать и отдавать! Поверите ли, тетушка, но иногда меня посещают постыдные мысли.

— Например?

— Например, как я буду встречать его дома по вечерам, когда мы поженимся. Конечно, он всегда возвращается уставший, Я усаживаю его на кушетку, а сама сажусь на пол, обмываю ему ноги теплой водой и целую их. Представляете себе, тетушка, что со мной делается, когда я это воображаю? С ума сойти! Я даже не подозревала, что буду так думать о мужчине — все равно о каком. Даже когда я любила Валида, то была слишком гордой, чтобы рисовать себе такие картины. Теперь-то вы понимаете, что Фирас перевернул мою жизнь и что я безнадежно влюблена?

Ум Нувайир тяжело вздохнула:

— Ох, детка! Я не хочу, чтобы тебя снова обидели, вот и все. Пусть Бог даст тебе то, чего ты заслуживаешь, милая моя, и хранит от всяческого зла.

ПИСЬМО 30

Кому: [email protected]

От кого: «seerehwenfadha7et»

Дата: 3 сентября 2004 г.

Тема: Все та же Гамра

Если Аллах коснется тебя злом, то нет избавителя от этого, кроме Него. А если Он пожелает тебе добра, то нет удерживающего Его милость. Он поражает этим, того желает, из Своих рабов:

Коран, сура Иунус, аят 107

Я получаю много, очень много писем, авторы которых упрекают и оскорбляют Ум Нувайир и порицают родителей девушек за то, что они позволяют дочерям проводить вечера в доме разведенной женщины. Но подождите. Разве развод — это тяжкое преступление, совершаемое исключительно женщинами? Почему наше общество не преследует разведенных мужчин так же, как разведенных женщин? Я знаю — вы, читатели, всегда готовы посмеяться над моими наивными вопросами, но, несомненно, при этом понимаете, что они весьма логичны и заслуживают внимания. Нам следует защитить Ум Нувайир, Гамру и прочих разведенных жен. Эти женщины не заслуживают пренебрежительного отношения со стороны общества, которое лишь изредка снисходит до того, чтобы бросить им жалкие объедки, в то время как разведенные мужчины продолжают жить полной жизнью, без страданий и упреков.

Жизнь Гамры не особенно изменилась после рождения сына, поскольку основное бремя забот ребенке легло на плечи няни-филиппинки, которую бабушка наняла специально для ухода за малышом. Ум Гамра знала, что ее дочь ленива и пренебрегает даже собой. Разве она сумеет позаботиться о новорожденном? Гамра фактически стала прежней. Все время девушка проводила, погруженная в глубокую меланхолию, которая не покидала ее с тех пор, как она отказала себе в интернет-общении. Какое-то время Гамра еще продолжала вспоминать о Султане. Она часто ощущала сильное желание поговорить с ним, но сразу же осознавала: им двоим было бы очень трудно соединиться — во всех смыслах этого слова.

Каждый вечер мысли далеко уносили Гамру. Думая о подругах, она сравнивала их жизнь со своей. Вот Садим, по уши влюбленная в преуспевающего, известного политика, который в любой момент может попросить ее руки. У них удивительная любовь, и это видно даже в мелочах. «Как я ей завидую! — вздыхала Гамра. — Получить Фираса вместо Валида! Взрослый мужчина куда лучше неопытного мальчишки, который даже не знает, чего хочет от жизни».

Ламис учится на третьем курсе; вскоре она станет доктором, и весь мир падет к ее стопам. Ничего страшного, если она не будет торопиться с созданием семьи — поздние браки не редкость в медицинских кругах. Это настолько распространено, что поспешивших с замужеством студенток медичек порой даже упрекают. Если девушка хочет жить одна, избежав при этом прозвища старой девы, ей ничего не остается, кроме как стать врачом. У этой профессии есть уникальная способность отвращать любопытные взгляды, что касается девушек, занимающихся гуманитарными науками (не говоря уже о тех, кто вообще не имеет высшего образования), то все начинают смотреть на них и указывать пальцами, едва им исполнится двадцать. А главное, — думала Гамра, — Ламис повезло с матерью, а хранит ее Бог. Это умная, образованная женщина, она часто разговаривает с дочерьми и все понимает, поэтому они могут полностью открыться ей. А моя бедная мама такая старомодная и неопытная. О чем бы мы ее ни попросили, она неизменно отказывает. «Не делайте того, не говорите этого!» Она вечно все критикует. Когда Шала, по примеру своих подруг, купила себе трусики-танга и модную пижаму, мама как будто цепи сорвалась. Она схватила обновки и выбросила в мусорное ведро, крича: «Это была последняя капля! Если ты будешь одеваться как шлюха, то никогда не выйдешь замуж!» Она немедленно поехала на старый рынок, купила десяток старомодных, длиннющих ночных рубашек, всучила их Шале и сказала: «Вот что ты будешь носить, милая моя, а остальное купишь, когда выйдешь замуж». «Даже Мишель, хоть Фейсал и бросил ее, счастливее меня», — грустила Гамра. Родители Мишель позволили дочери учиться в Америке, тогда как Гамре даже не разрешают выходить из дому одной. А когда она бывает у Садим, мать настаивает, чтобы туда и обратно ее возил один из братьев, а не шофер. — «Счастливица Мишель! Ты можешь расслабиться и жить собственной жизнью. Никто не ходит за тобой по пятам, спрашивая ежеминутно, куда ты идешь и где была. Ты свободна и избавлена от выслушивания сплетен».

Оказываясь в компании подруг, Гамра ощущала огромную пропасть, которая легла между ними со времен поступления в университет. Что случилось с Ламис? Зачем ей курсы йоги? Она изменилась, начала вести себя странно с тех самых пор, как поступила в свой дурацкий медицинский колледж, и сильно отдалилась от старых подруг, особенно в образе мыслей.

А Мишель в последнее время стала агрессивной; она рассуждала о свободе, женских правах, узах религии, ограничениях, налагаемых обществом, и излагала собственные взгляды на отношения полов. Она постоянно советовала Гамре быть решительнее и не отступать ни на йоту, когда речь заходит о защите собственных прав.

Одна лишь Садим осталась близка Гамре. Она как будто стала взрослее, проведя лето в Англии. Судя по всему, путешествия, работа и чтение прибавили ей уверенности. А скорее всего причиной был роман с таким человеком, как Фирас.