— Какую ситуацию?

— Ты прекрасно понимаешь, о чем идет речь.

Алек пробурчал себе под нос нечто невнятное.

Айен снимал для себя квартиру в городе. Он оставался там иногда всю неделю, если расписание репетиций было напряженным, но уик-энды неизменно проводил с Маргарет и Стефани в своем имении Пайнхэвен в Коннектикуте.

Меган уселась в дальний угол дивана, подобрав под себя ноги. Синяки у нее на лице успели пожелтеть, опухоль спала, так как Меган прикладывала лед.

— Привет, Меган! — Алек посмотрел ей в глаза и заулыбался. — Разве ты никогда не слышала о макияже?

— Ты имеешь в виду чадру?

Алек глянул на Айена и покачал головой:

— Видимо, мы тут собрались из-за того, что после нашего свидания Меган повела себя как примадонна.

— Меган говорит, что ты ее избил и изнасиловал. То, что избил, совершенно очевидно, — ровным голосом произнес Айен, глядя Алеку в лицо.

— Дозволено ли мне обратиться к пострадавшей стороне? — В голосе у Алека не звучало ни страха, ни чувства вины, ни раскаяния, только чуть-чуть иронии и обиды, словно он имел дело с милым, но избалованным ребенком.

Айен кивнул. Меган инстинктивно забилась еще глубже в угол дивана.

— Скажи, Меган, тебе хотелось… заняться со мной любовью в пятницу вечером?

— Да, но…

— Отвечай на вопрос, — приказал Алек.

— Да.

Алек многозначительно посмотрел на Айена, как бы говоря: тебе все ясно? Айен явно сомневался, и Алек продолжал:

— Это вопрос стиля, Айен. Мне нравится секс определенного типа. Меган, очевидно, предпочитает другой. Я ожидал, что она окажется более… изощренной. Признаю, что я был несколько груб. Некоторым женщинам это нравится. Можно сказать, большинству. Вероятно, и Меган такое могло бы со временем прийтись по вкусу.

Алек сделал паузу и убедился, что его внимательно слушают.

— Главное в том, что Меган хотелось лечь со мной в постель, чем мы и занялись. Играли по моим правилам. В следующий раз будем играть по правилам Меган. И обещаю, что я не стану кричать об изнасиловании.

Айен был рад, что до полиции дело не дошло. Суд скорее всего оправдал бы Алека.

— Меган не считает для себя удобным работать с тобой дальше, — заметил Айен.

— В таком случае она должна была уведомить об этом заблаговременно, но я полагаю, что ее с успехом заменит дублерша. Жаль, что Меган губит свою замечательную карьеру. — Он снова сделал паузу, потом произнес многозначительно: — Я же намерен соблюдать условия контракта.

Айен ждал. Меган проглотила слезы, но ничего не сказала. Алек нетерпеливо посмотрел на часы.

— Хорошо, — заговорил наконец Айен. — Премьера через неделю. И первые две недели Алек продолжит вести спектакль. Сможем ли мы вести себя мирно и профессионально работать следующие три недели?

Для Меган это звучало примерно так: будешь ли ты послушной девочкой?

— Алек?

— Разумеется. Как всегда.

— Меган?

Если Меган и кивнула, то это разглядел только Айен. Но он истолковал ее молчание как знак согласия.

— Хорошо. Меган приступит к работе в среду.

— Айен, у нас в субботу премьера! — вознегодовал Алек.

— Мне это известно.

После ухода Алека Айен присел на диван рядом с Меган.

— Ты не хотела бы перекусить?

— Я тебя ненавижу. Ты меня предал! Думаю, вы с Алеком еще посмеетесь над этой историей в свое удовольствие. Глупая Меган, она ничего не смыслит в сексе! Даже не представляет, что изнасилование попросту забавно!

В голосе у Меган звучала такая горечь, что Айен поежился.

— Ты прекрасно знаешь, Меган, что я люблю тебя всем сердцем. Люблю как дочь. — «Больше чем дочь», — подумал Айен, но это была его тайна. — Я очень много об этом размышлял.

Когда он ушел от Меган поздно ночью, у него был лишь один замысел: уничтожить Алека. Он вполне мог навсегда разрушить его карьеру. Он мог вынудить его отказаться от постановки без всяких вопросов и возражений.

Но в воскресенье он вдруг вспомнил, что его тревожило все эти дни. Никто особо не говорил о том случае. Айен знал о нем, потому что от корки до корки читал газеты и у него была фотографическая память.

Речь шла о спектакле в каком-то третьеразрядном театрике за пределами Бродвея два года назад. Никому не известная, но очень одаренная актриса была убита. Айен припомнил текст сообщения: жестоко избита, подверглась изощренным сексуальным домогательствам. Айен вспомнил даже название пьесы: «Черный котенок». И он видел это название еще раз — в curriculum vitae Алека, его послужном списке, представленном при поступлении в театр в качестве режиссера. Ради полной уверенности Айен это проверил. Режиссером той пьесы был Алек.

Разумеется, не было никаких доказательств того, что Алек замешан в убийстве двухлетней давности. Айену было бы известно о малейшем подозрении. Такого рода слухи распространились бы быстро и очень широко, тем более после того, как Алека признали талантливым новым режиссером. Однако Айен тем не менее встревожился.

— Я думаю, что он очень опасен, Меган. Я не могу ничего доказать. Никто не может. Но мы оба этому верим. Я считаю, что безопаснее всего его не провоцировать. Постарайся, прошу тебя… Нет-нет, Меган, ты должна выдержать эти три недели. Справишься?

Меган кивнула.

— Ты веришь, что он хотел меня убить?

— Считаю это вполне вероятным. Обещай мне, что больше ни на минуту не останешься с ним наедине. Никогда! Понимаешь?

— Да.

— Я буду возле тебя в театре каждый день и на всех спектаклях. Каждый вечер буду отвозить тебя домой. Возможно, стану у тебя ночевать.

Меган улыбнулась и коснулась его щеки.

— Ты такой милый. Охрана нашего дома на высоте. Со мной ничего не случится.

Джейк уже перебрался к ней, но Меган считала, что Айену незачем об этом знать.

Вопреки ее обвинениям, что ни Джейк, ни Айен не принимают ситуацию всерьез, их поведение это опровергало.

«Ливень» имел грандиозный успех. Три недели прошли без единого неприятного инцидента, как будто и не было той злосчастной ночи. После последнего представления, которое вел Алек, он подошел к Меган.

— Ты не хотела бы выпить со мной в память о прежней дружбе?

Меган с деланной улыбкой отказалась.

Алек выглядел совершенно невозмутимым. На следующий день он улетел в Лондон, чтобы приняться за новую постановку. Успех «Ливня» принес многочисленные деловые предложения. Алека признали великим режиссером.

В тот вечер, когда он улетел, Джейк, Меган, Айен и Маргарет отпраздновали его отъезд и успех пьесы за изысканным ужином.

— Как там близнецы? — Все полтора года со дня их рождения Джон неизменно начинал свои телефонные разговоры с этого вопроса и только где-то в середине долгой беседы спрашивал как бы невзначай: — А как ты, Бет?

О Стефане он не спрашивал никогда.

Бет и Джон перезванивались каждую среду по утрам. Таким образом Бет держала, так сказать, руку на пульсе компании «Бет-Стар», которой она и Джон продолжали совместно руководить, несмотря на разделявшее их расстояние в три тысячи миль.

Джон всегда спрашивал Бет о близнецах, потому что ему нравилась нежность в ее голосе, с которой она говорила о детях. Каждую неделю она с гордостью ему сообщала об новых достижениях: улыбке, прорезавшемся зубике, первых шагах, первых словах. Бет приберегала нежность в своей душе для сыновей, это чувство родилось в один день с ними.

Джон всегда выжимал из нее все подробности о детях, но слишком скоро, с его точки зрения, их разговор переходил на дела, и Бет немедленно превращалась в жесткую, расчетливую деловую женщину.

Роберт и Джеймс были, как говорят медики, однояйцовые близнецы; Роберт появился на свет двумя минутами раньше. Тем не менее каждый был индивидуальностью. Джейми — вдумчивый, предусмотрительный, осторожный — как и сама Бет. Робби — невероятно активный, порывистый, энергичный, как Стефан. У обоих темно-каштановые волосы и зеленые глаза. Красивые, счастливые дети.