Айен, Меган и Маргарет остались в гостиной. Сидели и тупо молчали, но молчание угнетало больше, чем ожидание.

— Я должна сообщить Джейку. У него друзья в ФБР. Попробую ему позвонить, — произнесла Меган и начала набирать номер Джейка, но почти тотчас же положила трубку.

— Вот проклятие! — прошептала она. — Он в Европе.

— Тебе известно, где именно?

— Нет, но обычно он мне оставляет маршрут своей поездки. Кладет на мой письменный стол. Думаю, он так сделал и на этот раз.

— Съездить за ним к тебе?

— Нет, я позвоню Кэрри. Если она по каким-то причинам не сможет привезти его записку, попробую уговорить швейцара ненадолго покинуть свой пост. К тому же кто-то должен присмотреть за Гвендолин.

Было половина двенадцатого ночи. Марк потянулся было за телефонной трубкой, чтобы ответить на звонок, но Кэрри его опередила.

— Меган! — шепнула она Марку.

Кэрри начала волноваться с той минуты, когда в одиннадцатичасовых новостях сообщили о загадочной отмене второго акта самой популярной пьесы на Бродвее и поспешном отъезде продюсера и исполнительницы главной роли.

— Меган, какое ужасное несчастье, родная! Что мы можем сделать? Хорошо. Разумеется. Только предупреди швейцара, чтобы нас впустил. Да, я разыщу Джейка. Гвендолин мы возьмем на ночь к себе. Привезу ее к тебе завтра утром. Хорошо. Позвони, как только что-нибудь узнаешь.

Кэрри сразу нашла на столе у Меган маршрут путешествия Джейка, аккуратно отпечатанный его секретарем. Так, с 23 по 25 июня он должен находиться в отеле «Георг Пятый» в Париже. Телефонный номер указан.

Пока Марк собирал корм для собаки и ее игрушки, Кэрри заказывала разговор. В Париже половина седьмого утра, Джейк, разумеется, в номере.

Однако вопреки ее ожиданиям номер Джейка не отвечал. После переговоров сначала с телефонисткой на коммутаторе отеля, которая не говорила по-английски, потом с портье, который владел этим языком в совершенстве и преисполнился сердечным сочувствием к бедной похищенной крошке и ее родителям, Кэрри оставила сообщение для Джейка и номер телефона телевизионной студии, откуда ей позвонят немедленно.

— Как ты считаешь, нам нужна собака? — спросил Марк, передавая Кэрри сопротивляющегося спаниеля, а сам нагрузился коробками с собачьим кормом, игрушками и одеяльцами Гвендолин.

— Я считаю, что ты не должен менять свои планы и отказываться от встречи со своими детьми. Сегодня более чем когда-либо ты должен с ними увидеться.

— Я беспокоюсь о тебе.

— Я знаю. Но в общем-то сегодня я весь день буду за рулем. Утром отвезу Гвендолин, потом к половине третьего поеду встречать Джейка в аэропорт Кеннеди.

— Мне это не нравится.

— Я понимаю. Но это неизбежно. Меган в нем нуждается. Я хочу ей помочь, если смогу. Может быть, она поедет в аэропорт вместе со мной.

— Ты больше беспокоишься о ней, чем о Маргарет и Айене, а ведь Стефани их дочь.

— Да. Но Стефани очень дорога Меган.

Этот разговор происходил в воскресенье в девять утра. Никаких новостей пока не поступало, только звонок о часе прибытия Джейка, который вернулся в отель вскоре после звонка Кэрри.

— Я вечером тебе позвоню, — пообещала Кэрри. — Или передам сообщение, если будут какие-то новости.

— Хорошо, дорогая.

Марку тяжело было думать о том, что Кэрри проведет весь день в тревогах и волнении. Но еще мучительнее была для него мысль о том, что ей придется встретиться с Джейком Истоном. Ведь она сама дала ему понять, не вдаваясь в детали, что лучше бы ей никогда с ним больше не видеться. И это было всего два месяца назад.

Кэрри приехала в Пайнхэвен в одиннадцать. У входа ее перехватил агент ФБР, предупрежденный о ее приезде.

— Мы не хотим, чтобы газеты и телевидение муссировали эту историю, мисс Ричардс.

Кэрри молча удивилась этому замечанию и вошла в дом.

Никаких сообщений от похитителей еще не поступало — это можно было сразу понять по выражениям лиц, нервных, измученных и полных тревоги. Все уверяли, что им удалось немного поспать, но Кэрри в этом сомневалась.

Меган немного приободрилась, узнав, что Джейк уже в пути.

А что, собственно, может сделать Джейк? Кэрри удивляло, что подруга возлагает на него столько надежд.

Меган отказалась ехать с ней в аэропорт. Она должна быть здесь, когда раздастся звонок от похитителей.

Нью-Йорк, июнь 1977 года

— Самолет компании «Пан-Америкэн», рейс 167 из Парижа, совершил посадку в секторе 34.

Сердце у Кэрри тревожно забилось, когда она услышала объявление. Это было все то же возникающее само собой чувство, которое она испытывала каждый раз при встрече с Джейком, — возбуждающее, острое. Но на этот раз, сказала она себе строго, удивленная знакомой реакцией, сердце у нее бьется вовсе не от радостного предвкушения, а от страха и неприятного предчувствия, от воспоминаний о горьких, полных ненависти словах.

Пока она ждала, стоя близко к двери, но в стороне от толпы встречающих, ей вспомнился недавний — всего два месяца прошло — весенний вечер. Вспомнились и другие времена, счастливые, не отравленные болью свидания.

…Первый воскресный ужин в Стэнфорде, когда она только что с ним познакомилась — и сразу влюбилась; их обеды в лучших ресторанах Сан-Франциско, когда они весело смеялись и болтали; вечер в Бостоне, когда он подарил ей золотое ожерелье и поцеловал ее; его открытки и письма со всех концов света; телеграмма из Амстердама; их счастливый уик-энд в снежном феврале.

Но на каждое радостное воспоминание приходилось по горестному: Джейк и Меган; несостоявшееся свидание; ужасный дождливый вечер в домике для гостей в Хьюстоне; тайны Джейка; его возвращение с Ближнего Востока, но не к ней; прием у Меган в пентхаусе и, наконец, гневные, полные ненависти слова — ее слова — два месяца назад. Слова, перечеркнувшие счастливые воспоминания. Слова, которые означали окончательный разрыв. Ей не следовало больше с ним встречаться.

Но вот теперь она ждала с бурно колотящимся сердцем, охваченная воспоминаниями, одолеваемая вопросами. Может ли она, могут ли они оба, забыв о боли, вспомнить о дружбе, о счастливых минутах и пройти через тяжкое испытание? Они должны. В последний раз. Ради Меган. Ради Маргарет и Айена. Ради Стефани. Не имеет значения, насколько трудным это для них будет.

Дверь из таможенного пункта отворилась. Как и предполагала Кэрри, Джейк вышел первым. Вид у него был такой, словно он не спал ночь. Само собой разумеется, подумала Кэрри. Его всю ночь не было в гостинице. В Париже, городе любви. С кем он был?

Джейк и в самом деле не спал почти всю ночь, разбуженный кошмаром. Не в состоянии снова заснуть, он вышел на улицу, чтобы пройтись, но ушел не слишком далеко. В последние дни к нему вернулась знакомая изнуряющая боль в ноге. Сухожилие вновь оторвалось. Он провел ночь до рассвета на скамейке у Сены напротив собора Парижской Богоматери…

Джейк задержался у двери, отыскивая глазами Кэрри, и почти тотчас ее нашел. Их взгляды встретились, и в ту секунду, когда Кэрри посмотрела в усталые, бесконечно знакомые глаза, она поняла, что они оба смогут это сделать. Как бы ни было трудно — сказал ей взгляд Джейка. Он улыбнулся ей усталой, смущенной, вопрошающей улыбкой, и Кэрри улыбнулась в ответ, изо всех сил стараясь сдержать рвущиеся наружу эмоции.

Когда Джейк наконец подошел, он ласково произнес:

— Привет, Кэролайн.

— Привет, Джейк, — спокойно ответила она, удивляясь мягкости собственного голоса.

— Спасибо, что приехала меня встретить, — сказал он все с той же нежностью. Помолчав немного, спросил уже тверже и озабоченнее: — Есть новости?

— Нет.

Кэрри рассказала ему все, что ей было известно, и кончила свой короткий рассказ к тому времени, как они подошли к машине. Заметно было, что Джейк прихрамывает, и потому Кэрри приноровилась к его медленному шагу, но спрашивать ни о чем не стала.