— Должно быть, таким путем ты получил эти штаны?

— Он принял меня за Роана Хмурого.

— Я ведь говорила, что он плох, — вздыхая, ответила Селия. — Иногда он зовет меня именем своей матери, иногда именами женщин, о которых он никогда раньше не говорил.

Как-то странно было думать о том, что у Учителя было прошлое до того, как он стал Синим Журавлем, было прыщавое отрочество и шальная юность.

— Как думаешь, долго ли он еще протянет?

Селия осторожно подула на чай.

— Недолго, — дала она исчерпывающий ответ.

Мы сидели в молчании. Я напомнил себе, что у меня слишком много других проблем, чтобы начинать тратить умственную энергию на размышления о неминуемой кончине Синего Журавля. Это было жестоко, но, как и многое в жизни, было правдой.

— Я продолжаю копать, — наконец сказал я.

— И?

— Тебе известно что-нибудь о маге по имени Брайтфеллоу? Он должен был учиться с тобой в одном классе.

Край чашки скрыл ее рот, в темных глазах не блеснула искра. Через мгновение Селия поставила чашку на стол.

— Едва ли, — ответила она. — Я знаю совсем немного. Он входил в клику Адлвейда и всегда интересовался такими областями Искусства, которых лучше всего вообще не касаться.

— Похоже, ты помнишь больше, чем думаешь.

— Постарайся меня понять, — сказала она. — Я уже говорила, что наш класс был небольшой. Брайтфеллоу я знала плохо… Не желала знать. Он приехал из какой-то провинции, не помню откуда. Он вышел из крестьян и, кажется, никогда не мог отделаться от мысли, что весь мир насмехается над ним за то, что он вырос в сарае. Вечно искал повода для драки. Но он сошелся с Адлвейдом, они были не разлей вода.

Я с трудом мог представить, чтобы тщеславный хлыщ, которого я встретил во время осады Донкнахта, имел что-нибудь общее с Брайтфеллоу. К тому же все, о чем Селия поведала мне, расходилось с тем, что я уже знал об этом человеке.

— По-твоему, Веселый Клинок и Брайтфеллоу действуют заодно? — спросила Селия.

— Они что-то замыслили. Но я пока что не знаю, что именно.

— И талисман все время указывает на герцога?

— Да.

— Тогда что же еще тебе нужно? Разве нельзя просто… — Движением головы она намекнула не то на темницу, не то на убийство.

Я предпочел думать, что ее жест означал заточение.

— На каком основании? На полкапли факта, который только намекает на виновность лица, замеченного в обществе влиятельного аристократа? Сведения, которые добыл Криспин, дали подтверждение моим подозрениям, но в том, что касается Черного дома… — Я покачал головой. — У меня ничего нет.

Селия прикусила кончик большого пальца.

— Возможно, я кое-чем смогу помочь тебе, — произнесла она.

— Ты меня знаешь. Я слишком гордый, чтобы просить кого-то о помощи, но я не настолько горд, чтобы не принимать ее.

— Я установлю магические ловушки над домом герцога. Возможно, это прольет немного света на его деятельность или, по крайней мере, подскажет, где искать нужные улики.

— Я приму любую помощь, — согласился я, удивляясь, почему она не попыталась сделать это раньше.

— Мне потребуется день или два. Я пришлю гонца, как только что-нибудь выясню.

— Спасибо, — ответил я, подразумевая именно то, что сказал.

Селия кивнула, затем налила себе новую чашку чая и положила туда два кубика сахара.

— На днях я встречался со скрайером из Черного дома, — сказал я.

Селия намотала локон на указательный палец.

— Удивительно, что Черный дом допускает тебя к своим ресурсам.

— Учитывая, что один из его следователей только что чуть не прикончил меня, хочешь сказать? Самое забавное во всех этих засекреченных организациях состоит в том, что правая рука обычно пребывает в полном неведении о действиях своей напарницы, даже когда эти действия включают убийство.

— Им удалось снять какую-нибудь информацию с тела?

— Об убийце — ничего. Но скрайер нашла подтверждение тому, что девочка была принесена в жертву.

— Кажется, это то, чего мы и боялись. Нам было известно, что герцог тайно увлекается черной магией. Вполне вероятно, он пойдет до конца.

— Если это Клинок.

Селия решительно отмахнулась. Для нее это было уже решенным вопросом.

И я подумал, что для нее так даже и лучше. У Селии было слишком мягкое сердце, чтобы втягивать ее в это грязное дело. Однако имелись вещи, о которых мне надо было узнать, а спросить было не у кого.

— Что ты можешь рассказать мне об этом?

— О приношении жертв? Боюсь, не так много. В Академии нас ничему подобному не учили.

Почему нет? Адлвейда ведь научили призывать демонов из внешней тьмы, притягивать чудовищ и натравлять их на своих собратьев.

— Я не пытаюсь воссоздать механику жертвоприношений, я только пытаюсь выяснить мотивы. Чего можно добиться подобным актом?

Селия ненадолго задумалась, прежде чем дать ответ.

— Большинство практик приводится в действие врожденной силой мага, распределяемой и направляемой его волей. Для более трудоемких ритуалов энергию можно получать в местах, наделенных особой силой, либо черпать ее из специально созданных для этого предметов. В особых случаях маг может даже забирать силу низших форм жизни и употреблять ее для выполнения магического обряда. В теории человеческая жертва служит для той же цели, но в гораздо большем масштабе.

Я обдумал все сказанное, пытаясь найти логичное объяснение известным фактам.

— Что-то не сходится, — заключил я. — Веселый Клинок разорен. Отлично. Для такого человека, как Беконфилд, это сильный мотив. Если он теряет деньги, то теряет все: положение, даже имя. Вряд ли он станет искать работу. Но связаться с Брайтфеллоу, начать призывать монстров из пустоты и резать детей — ради чего? Как-то неубедительно.

— Ты слишком узко мыслишь, — возразила Селия. — Если они приносили в жертву детей, то энергия, которой они должны обладать, будет почти безгранична. Кучу земли можно превратить в гору золота. Можно переделать фундаментальную основу существования. И ты хочешь, чтобы тип вроде Клинка имел в своем распоряжении такую энергию?

Я потер висок небольшими круговыми движениями пальцев. Какое бы заклятие ни наложила на меня Селия, его действие слабело, и я снова почувствовал первые признаки начинающейся головной боли.

— Скрайер показала мне еще кое-что. Даже если Каристиону не убивали, жить ей оставалось недолго. Она заразилась чумой.

— Этого… не может быть, — ответила Селия.

— Я видел сыпь.

— Сыпь может быть признаком кучи разных болезней.

— Это была чума, — повторил я немного тверже, затем продолжил в более мягком тоне: — Я достаточно ее насмотрелся, чтобы определить с первого взгляда. Возможно ли, чтобы обереги Журавля начали терять силу?

— Невозможно.

— Почему ты в этом уверена?

— Потому что управление оберегами перешло ко мне, — парировала она мой вопрос, поднося к губам чашку.

— Ты мне не говорила об этом.

— Город спокойно спит ночью, потому что все знают, что Учитель хранит их. Лучше молчать, чтобы не поколебать уверенность людей. Об этом знают только несколько человек из руководства Министерства магии. И звание мага первого ранга мне присвоили для того, чтобы я была готова заменить Учителя, когда он не сможет выполнять свои обязанности. — (Эвфемизм, заменивший смерть родного человека, прогремел как адский гром. Впрочем, было приятно, что Селия настолько беспристрастно справилась с ситуацией, учитывая, что будущее Ригуса теперь легло на ее хрупкие плечи.) — Если бы сила оберегов начала ослабевать, я бы знала об этом. Но они в полном порядке.

— Значит, по-твоему, невозможно, чтобы Каристиона подхватила чуму?

— Нет, об этом я вовсе не говорила. Возможность появления чумы естественным способом исключена, но ее можно посеять искусственно. Если бы кому-то удалось передать ее населению, заразить достаточное число людей… Защита, созданная Учителем, небезупречна. Ее можно пробить большим числом.

— Так ты полагаешь, что Веселый Клинок заражает детей чумой? Но для какой цели? Что он может от этого выиграть?