Ее сердце уже колотилось, но заметив, что Кристоф был слишком занят обороной, чтобы укрыться самому, Алана едва не задохнулась от ужаса. Встав на колени на заднем сиденье, он открыл грудь и голову неизвестным убийцам!

— Прячься между выстрелами! — крикнула она.

Он мельком взглянул на нее, нахмурился. Опустился пониже и объяснил:

— Эти трусы уже отстают.

Неужели он так ясно видит ее страх? Но то, что он послушался ее и укрылся, заставило ее облегченно вздохнуть... пока она не услышала треск очередного выстрела, и не из винтовки Кристофа. Тот раздраженно выругался и нацелился куда-то вправо.

— Они действуют хитро! Прячутся между деревьями!

— Они могут действовать как угодно хитро, пока продолжают мазать! — ответила она.

— Легко говорить! Тебя не подстрелили!

Ее глаза вспыхнули. Сердце пропустило удар. Алана лихорадочно осмотрела Кристофа, но не увидела следов крови. Только узкий разрез на пальто у самого плеча. И ни одной кровавой капли! Пальто было толстым, эполет мундира — жестким, так что пуля скорее всего даже не коснулась кожи.

Она даже не осознала, что обрадовалась, пока не заверила:

— Ранен не ты, а одежда.

— И никакого сочувствия? — бросил он, не глядя на нее.

Алана не ответила, боясь, что выкажет слишком много сочувствия.

— В твоей седельной сумке нет запасного оружия? — спросила она. — Я прекрасно стреляю, и ты знаешь, что не собираюсь целиться в тебя.

— Не смей подниматься с пола! Поройся в сумке, там патроны! — приказал он и тут же добавил: — Один убит, один ранен. Осталось двое!

Алана поспешно сделала, как было велено, но до нее дошло, что сани не остановились и не ускорили бег, а двигаются в таком же темпе. Оглядевшись, она ахнула. Бедный глухой кучер все еще сидел на козлах, не подозревая о том, что творится за спиной.

— Может, сказать кучеру, чтобы укрылся? — спросила она Кристофа. — Он даже не знает, что нас обстреливают.

— Нет! Прикажи ему подстегнуть лошадей!

— Как?! Он же не слышит?

— Покажи знаками, только не смей вставать. И пусть свернет на ту дорогу, которая идет вправо.

Она не могла добраться до козел не вставая и поэтому схватила одеяло и стегнула им кучера. Тот оглянулся, и хотя не заметил скорчившуюся на полу девушку, зато увидел, как стреляет Кристоф, и немедленно подстегнул коней. Алана снова стегнула кучера одеялом и, когда тот обернулся, показала вправо. Тот кивнул, словно все понял, а возможно, так оно и было.

Выполнив поручение, Алана снова уставилась на Кристофа. Конечно, он очень тщательно целился, но она услышала смех и поняла, что ему доставляет огромное удовольствие сражаться с убийцами. И не важно, за кем они гонятся: за ней или за ним. И пусть он скорчился на сиденье, но по-прежнему подставлял выстрелам голову и грудь. Кому-то из врагов может повезти...

— Почему ты не захватил с собой людей? — раздраженно спросила она.

— Захватил. Но послал вперед. Пытался не привлекать к нам внимания.

— Что же, это прекрасно сработало, не так ли?

Он глянул на нее:

— Ты всегда так язвительна, когда пугаешься?

— Не знаю, — вздохнула она. — Я не привыкла бояться. Да и не очень напугана.

— Почему?

— Потому что ты спокоен.

— Да я трясусь от страха...

— Ну да, как же! — фыркнула она.

— ...что тебя подстрелят. Как и ты, я прекрасно скрываю эмоции.

Она снова фыркнула. Самое время дразнить ее, как же! Но тут он повернулся и протянул руку.

— Они убрались? — спросила она.

— Двое остались лежать, еще двое ранены, но держатся в седлах. Я пошлю...

Он осекся и громко выругался. Она не поняла, в чем дело, пока не уселась рядом. Начиналась метель. Через минуту все утонуло в клубящемся снегу.

— А я хотел пойти по кровавому следу, — буркнул Кристоф. — Мне следовало бы самому за ними погнаться!

Алана поняла, что снег скоро скроет всякие следы, и оглянулась, ожидая увидеть за санями всю ту же белую пелену, но на мгновение узрела солнце, все еще сиявшее в долине, прежде чем исчезнуть из виду.

— Поезжай вперед, — храбро предложила она, когда он встряхнул одеяло, чтобы накрыть их обоих. — Со мной ничего не случится.

Он чуть прищурился:

— Я дал обещание. И никуда от тебя не уеду.

Музыка для ее ушей... не то чтобы ей так нравилось его общество! И она действительно не хотела остаться одна в метель!

Алана отряхнула снег с плеч, прежде чем натянуть одеяло до самой шеи. К сожалению, лицо скоро стало мокрым от таявшего снега.

— Нос замерзает, — пожаловалась она, снова пожалев, что они не взяли закрытый экипаж.

Кристоф немедленно привлек ее к себе, так, что ее голова легла на его грудь, и поднял повыше одеяло. Алана не возражала. Его пальто еще было холодным у нее под щекой. Но она не сомневалась, что через несколько минут оно согреется.

— Я надеялся, что мы доберемся до замка, прежде чем попадем в очередной горный буран, — пробормотал он. — Это нехорошо. Дорога и без того предательски скользкая, тем более что никакой видимости...

— И никакого ограждения, которое могло бы помешать саням соскользнуть в пропасть, — добавила она.

— Ограждение есть, но повыше. Только оно недостаточно крепкое, так что сильная лошадь может в два счета его проломить, особенно если кучер не видит дороги. Здесь обрывов нет, а вот дальше...

— Значит, возвращаемся?

— Нет.

— Но ты только что сказал...

— Здесь поблизости мой дом. Мы только что свернули на дорогу, которая к нему ведет. Если снегопад через час не кончится, мы можем провести ночь с моей семьей.

Семьей?!

— И что ты им про меня скажешь?

— Скажу, что ты моя любовница, разумеется.

— Черта с два! — взвилась она.

— Прекрасно, я не стану об этом упоминать.

Она попыталась вылезти из-под одеяла, посмотреть, серьезен ли он. Но он слишком крепко прижимал ее к груди. Намеренно, конечно. Но прежде чем она решила, стоит ли начать вырываться, сани остановились у фамильного дома Бекеров.

Отбросив одеяло, Алана увидела, что дом огромен. Центральная часть высилась в несколько этажей, и к ней были пристроены крылья. По пути в столицу она видела только три подобных особняка.

Один из них, выстроенный на высоком холме, привлек внимание Поппи. Тогда он объяснил, что было время, когда аристократы хвастались друг перед другом своим богатством и строили дома, большая часть комнат в которых оставалась пустой. Все это могло продолжаться бесконечно, если бы король не положил конец такому расточительству. Многие говорят, что он просто завидовал, поскольку некоторые особняки были больше и роскошнее его дворца.

Алана знала, что в Англии герцогские поместья зачастую так же величественны, но большинство домов в английской провинции выглядят куда скромнее.

— Люди не возражают против такой демонстрации богатства? — спросила она как-то Поппи.

— Как ни странно, нет. Они гордятся размерами дома своего господина. По крайней мере моя семья гордилась. Впрочем, подобная борьба за превосходство может войти в привычку, — рассмеялся тот.

Кристоф вышел из саней и протянул ей руку. Алана думала, что он поможет ей спуститься, но он притянул ее к себе, подхватил, прижал к груди и понес. Благодаря такой галантности ее сапожки не увязнут в снегу и она не поскользнется на заметенных сугробами ступеньках.

Кристоф потопал ногами, стряхивая снег, прежде чем открыть дверь и войти. Но и тогда не поставил Алану на пол. Когда она взглянула на него и хотела спросить, в чем дело, он запечатал ее рот своим. Алана растерялась, потому что, несмотря на то что они сидели в санях под одним одеялом, он и не думал ее целовать. А она еще считала его джентльменом, вынесшим ее из снега.

По какой-то причине ее сопротивление можно было назвать ничтожным. Ей даже не следовало пытаться отстраниться от него: Кристоф лишь сильнее сжал руки и вложил в поцелуй столько страсти, что она невольно отдалась ласкам. Должно быть, сама не понимала, как подействовала на нее их близость в санях. Иначе как это могло случиться снова и почему она капитулировала?