Бьют копыта: зранг, зранг, зранг, —

Скачет берегом Куранг.

Мост бревенчатый вдали

Заприметил Нурали.

Ходит стражников дозор

У моста и под мостом,

И грозит ему костер

Дымным призрачным перстом.

Стража видит, что к реке

Едет дервиш в колпаке.

Не приметили меча,

Что держал "старик" в руке.

Он ударил, будто гром,

Он топтал врагов конем.

Всех наемников сразил

Он в неистовстве своем.

Только ветер да вода

Мертвым счет вели тогда.

Через мост он проскакал,

Миновал проем ворот

И услышал — возле скал,

Словно барс, река ревет.

Смрад идет из-под земли.

"Где-то здесь подземный ход!

Пусть, — подумал Нурали, —

Конь Куранг его найдет!"

Остро конское чутье:

Конь колена преклонил,

Наш герой схватил копье

И завал разворотил.

В темноту, в промозглый смрад

Бросил он витой канат.

… Еле живым был хан Гуругли,

Он бородой седою оброс.

Видеть глаза почти не могли,

Он до каната еле дополз,

Им обвязался крепко вокруг,

Знать он не знал, что спас его внук,

Полуживой он лег на кошму…

Снова канат был кинут во тьму,

Так опускался он много раз, —

Родичей храбрый юноша спас.

Мертвых внизу оставив одних,

Начал выпытывать у живых:

"Нет ли, друзья, Аваза средь вас?"

Тяжко вздохнув, сказал Гуругли:

"Сразу враги его увели,

Больше его не видел никто!

Только надеюсь я — жив Аваз!

Ниже еще ступенек на сто

Есть под землей другая тюрьма,

Тесная, как железный сундук,

Там ты Аваза сыщешь, мой друг!"

Словно живая движется тьма,

И утомителен капель стук,

Мгла, надвигаясь, глушит шаги.

Лестница в тайный склеп привела,

Там возле дверцы стража спала,

Смерти своей не чуют враги.

Шестеро пленника стерегли,

Окриком поднял их Нурали.

В смрадной тюрьме, под сводом сырым

Головы снес он всем шестерым.

Вышиб он дверь ударом ноги

И пред родителем встал своим.

Руки сложив почтительно, он

Отдал Авазу низкий поклон.

"Старец достойный, — молвил Аваз, —

Здесь, под землею, жизнь пронеслась.

Прахом одним питаясь, как раб,

Отяжелел я, телом ослаб.

Дух безо времени мой угас.

Нету со мной любимца коня,

Он из тюрьмы бы вынес меня!

Дервиш, ты сам в преклонных годах,

В страдной тюрьме мне быть до конца!.. "

Не отвечая, сын на руках,

Бережно вынес наверх отца,

Прямо в сиянье яркого дня.

Встретила там Аваза родня.

Тут же в саду, где розы цвели,

Обнял его старик Гуругли.

Радость с печалью схожа порой:

Освобожденный плакал герой,

"Я без семьи остался, один,

Без Каракуз мне радости нет".

К сердцу прижать хотел его сын,

Но не сказал ни слова в ответ, —

Скрыть свое имя дал он обет —

Он с Ландахуром счеты не свел!

Вновь на Куранге юный орел

В поле встречает дымный рассвет.

… Хан Ландахур вазиров созвал,

Гневно захватчик топнул ногой:

"Враг на зиндан подземный напал,

Знать я желаю, кто он такой!"

"Звезды открыли, мой властелин, —

Робко сказал один звездочет, —

Это Аваза-воина сын,

Голову с плеч тебе он снесет… "

Сбил звездочета хан кулаком,

Толком не выслушав до конца.

Краска с его сбежала лица:

"Вот кто прикинулся стариком!

Я проучу зазнайку-юнца,

Всех распотешит эта игра", —

И Ландахур шагнул из шатра.

Это не гром рокочет вдали,

То в барабан бьет днем Нурали.

Львенку не терпится в бой вступить,

Хочет злодею он отомстить.

Воздух в степи звенит, как струна,

Ждет в напряженье вражья страна.

Пыль поднялась завесой в степи,

Конь Зуйналкир призыв услыхал,

Он с золотой сорвался цепи,

Стойло свое разбил, разметал.

Прыгнул он в сад единым скачком,

Перед хозяином пал ничком.

Рад был любимца видеть Аваз.

Вымолвил конь: "Не дервиш нас спас,

То не старик, не странник седой,

А Нурали, твой сын молодой!"

"Нам торопиться надо сейчас!" —

В страшном волненье крикнул Аваз,

И на коне в небесную ширь

Прянул стремительно богатырь.

Что для коня овраг-буерак, —

Грива его, как взвихренный флаг.

Грозно земля и время гудит:

"Правый в бою врага победит!"

В поле с Нуралом он рядом встал,

Будто к скале прижалась скала.

Сын с головы колпак свой сорвал,

И, красотой сраженный чела,

Не отрывал от первенца глаз

Чуть не лишившийся чувств Аваз.

Проговорил он; "Милый сынок,

Ты еще молод — враг твой жесток,

Хан Ландахур коварный дракон,

Я был когда-то им побежден,

Он, словно вепрь осенний, свиреп".

"Добрый отец мой, ты не окреп,

С ханом сражусь один на один,

Будут враги разбиты твои!"

Так отвечал почтительно сын.

Солнце над степью встало в крови,

Углем багровым тлел небосклон, —

Ринулся в битву Нуралихон.

Латы сверкают, будто пожар,

У Ландахура крепок удар,

Но Нурали нацелил копье,

Щит раскололся, как скорлупа,

Ох, ненадежна славы тропа —

Хан Ландахур скатился с нее.

Наземь слетел с коня кувырком,

Насмерть сражен возмездья клинком.

Видя, что корчится хан в пыли,

Оцепенели вражьи войска,

Но, спохватясь, на приступ пошли, —

Так от дождей ярится река,

В мутной воде вертя пузыри.

В бой с Нурали вступили, смотри,

Ханской охраны богатыри.

Ордам не видно края-конца,

Меч от ударов быстрых горяч.

И не стерпело сердце отца,

Он на подмогу ринулся вскачь.

Рядом с сыном встал Аваз,

Бьются два богатыря.

Кровь потоком там лилась,

Пламенея, как заря.

Копьеносцев бьют они,

Знаменосцев бьют они,

Ханских лучников громят, —

Длится бой сто дней подряд.

Стал роптать кругом народ:

"От войны сплошной разор!

Ландахура алчный сброд

На страну навлек позор.

Он наказан поделом,

Нужен мир земле сейчас!"

Бьют старейшины челом:

"Людям дай покой, Аваз".

"Ай, аман! — кричит народ. —

Хватит нам плодить сирот.

Ты бесценный наш алмаз,

Управляй страной, Аваз!"

Завершив победный бой,

Барабаны бьют отбой

И, оружье побросав,

Мирный люд пошел домой.

Воин Аваз, правителем став,

Ввел справедливый новый устав,

А через год поехал домой,

В руки народа власть передав.

Скачет с ним о бок сын Нурали,

Близки пределы милой земли,

Пыльной кошмой дорога легла,

И, в стороне завидя шатер,

Всадники слезли оба с седла.

Видя заплаканных двух сестер, —

"Дочки мои!" — промолвил Аваз.

Обе от радости расцвели,

Взял на коня сестру Нурали,

Старшая вмиг к отцу забралась.

На ветроногих статных конях

Едут все вместе в знойных степях.

Месяц они, устав от жары,

Мчались, везя Шохбозу дары.

И наконец с вершины горы

Каменных башен видят шатры.

К ним суетливо скачут гонцы,

Спешась, коней ведут под уздцы.

Сладостен сердцу радости груз —

Встретил Аваз жену Каракуз.

Он луноликой отдал поклон,

Радостным криком встречен был он.

Мужа и сына мать обняла,

Дочек лаская, слезы лила:

"Горе меня спалило дотла,

Долгие годы слепла от слез, —

Жизнь моя снова стала светла!"

Встретить героев вышел Шохбоз.

… Праздник неделю длился подряд,

Весело было там, говорят.

Звонко, чтоб все услышать могли,

Песню такую спел Нурали:

"Я бродил, палимый жаром, подпоясанный тесьмой,

Слыл я нищим каландаром, очарованным луной.

О, зачем ты мне не веришь иль в обиде на меня?

В колпаке брожу, как дервиш, потерявший разум свой.

Я не ведаю, несчастный, чем тебя я прогневил,

Попугай мой сладкогласный, верен я тебе одной.

Я в грехах несовершенных слезно каяться готов

И слагаю в честь влюбленных песнь на флейте золотой.

Засияют роз хирманы, как в последний Судный день,

Удивительно и странно слышать звуки песни той.

Светоч огненный Хейдара запылал в моей груди.

Сердце схвачено пожаром, пощади, побудь со мной".

Солнечный луч над степью сверкнул,

Скачут герои в славный Чамбул.

Нуралихон и витязь Аваз,

Встретит вас родина в добрый час,

Ждет Гуругли вас, мудрый отец,

Их увенчает славы венец.

Здесь моему сказанью конец,

Но нескончаема жизнь сама, —

Повесть прервать на этом нельзя.

И потому сказитель Хикма

Новую песню сложит, друзья.