'Манас'. Худ. Г. Петров'
На поминках по Кокетею Конурбай и Нескара оскорбляют киргизов своим неуважительным и высокомерным поведением. Это вызвало негодование Манаса, и он решил предпринять большой поход (чон чабуул) против чванливых соседей.
Ценой огромного напряжения сил народа, преодолев бесчисленные препятствия в трудном походе и сломив сопротивление войск Конур-бая, Манас завладел столицей враждебного государства Бейджин.
Весть о победе не радует жену Манаса Каныкей. Она предчувствует, что вторжение в чужую страну не принесет счастья Манасу, и просит мужа скорее вернуться вместе с киргизским войском на родину.
На коне Джармангдае лихом
Шууту поскакал верхом,
Чтобы весть принести Каныкей
О победе киргизских людей.
Вот летит в Талас Шууту.
Джармангдаю за быстроту
Должное мы воздадим:
Конь могучий неуловим!
Шууту по долинам летит,
Он к ногаям, к аргынам летит, —
Наконец прискакал он в Талас,
Он предстал пред самой Каныкей.
"О источника светлого глаз! —
Так повел Шууту рассказ. —
Разгромили мы Хаканчин,
Перед нами открыт Бейджин!"
Но красавица Каныкей,
Та, что всех смуглощеких смуглей,
Та, что всех чернооких милей,
Та, которой гордился Талас, —
Разрыдалась и затряслась,
Как услышала этот рассказ:
"Победитель ныне Манас,
И венец на его челе, —
Завтра наших богатырей
Он оставит в чужой земле!
Ты пойми, что смертью грозит
Хаканчин непотребный ему,
А родные — враждебны ему!
На кого же надеяться мне?
Смерть его виднеется мне!
Что же будет с конями его
Под солнцем и под луной?
Что же будет с ребенком его
В искорку величиной?
Что же будет с отчизной его,
С прекрасной его страной?
Что же будет с любимой его,
С несчастной его женой?"
И в эту ночь Каныкей
Увидела сон дурной:
Вспыхнул в Таласе пожар,
Разверзлись вершины гор,
И не осталось чинар,
И не осталось озер,
Высохли ивы у рек,
Высохли реки навек.
С плачем проснулась она,
И содрогнулась она.
Затрепетала душа,
Вырваться к другу спеша.
Только десять исполнилось дней
Семетею, сыну ее,
Как Манас помчался в поход
И поверг в кручину ее.
Не насладилась Каныкей
Любовью к мужу своему,
Ждала, томилась Каныкей,
Стремилась к мужу своему,
Рыдала в темноте ночей:
"О, где ты, султан мой Манас!
Взглянуть на тебя хоть бы раз!
Ростом были мы с ноготок
В день, когда обручились мы.
О, зачем ты теперь одинок,
О, зачем разлучились мы?
О мой белый ястреб Манас,
Скоро ль встретишься ты с Каныкей?"
И текла у ней влага из глаз,
Что смородины были черней.
Печалью поражена,
В страданье облачена,
Дитя свое Каныкей
Сажает на скакуна.
Подарок ханши Сайкал, —
У коновязи стоял
Могучий конь Тайбурул.
То конь Семетея был:
Сосцы сорока кобыл
Губами он теребил.
Пошел ему пятый год:
Время скакать в поход!
В куклу, покрытую щитом,
Семетея превратив,
На коня Тайбурула верхом
Семетея посадив,
Золотом и серебром,
Жемчугом и другим добром
Нагрузив широкий курджун,
Каныкей поводья взяла.
Быстро был навьючен скакун.
Благословить она повезла
К деду Джакыпу дитя свое.
Пил Джакып хмельное питье, —
Хороша, холодна буза!
Кривда вошла в его глаза,
Крепок, крепок хмельной дурман,
В каждом глазу сидит обман!
Издали увидав Каныкей,
Крикнул Джакып жене своей,
Доброй, почтенной Чийырде:
"Едет к нам гостья, — быть беде!
Кто эту женщину разберет?
В девушках мутила народ!
Знаю наверно: жениха
Одурманила Каныкей.
Вспомни: Манаса, — дочь греха, —
В руку ранила Каныкей!
Чтобы на нас возвести хулу,
Чтоб ругаться, — приехала к нам,
Куклу она привязала к седлу,
Побираться приехала к нам!"
Закричала в ответ Чийырда:
"В серебре твоя борода,
А в речах твоих нет стыда!
Пустомеля, ехидна ты,
Лжешь, безмозглый, бесстыдно ты!
Ах ты, беспутный старик,
Ах ты, седой клеветник,
Ах, твой негодный язык!
Эта кукла — знамя твое,
Вывешенное на копье!
Это наш сокол, наш орел
Мальчика на свет произвел!
Это наш Манас, наш тулпар
Мальчика прислал тебе в дар!
Это его единственный сын,
Это будущий исполин,
Крепость народа — Семетей!
Да подумай ты, лиходей:
До тех пор, пока жив Манас,
К нам беда никогда не придет,
Будет крепким согласье меж нас,
Благоденствовать будет народ,
Благоденствовать будет земля!
Муж мой, душу свою веселя,
Ты бузою полощешь рот,
И никто не сочтет твоих стад,
И потомством ты стал богат.
Кто же влил в тебя соки?.. Манас!
Ты могучим чинаром растешь,
Ты прохладу потомству даешь,
Кто же дух твой высокий? — Манас!
Но, срублен, чинар упадет,
Загублен, погаснет народ,
Если сын твой закроет глаза.
Землю твою сожжет гроза,
Племя с племенем, с родом род
Междоусобный бой поведут!
Думаешь: родичи твои
Быстро на помощь к тебе придут?
Ты запомни, закон таков:
Нет железа из разных кусков,
Нет народа из разных племен, —
Ты запомни этот закон!
Если великий Манас умрет, —
Вновь рассеется наш народ.
Если Манас глаза сомкнет,
Будет стоить весь твой почет
Не более уголька!
Ты, Джакып, не найдешь уголка,
Где бы жил ты по воле своей.
От своих же погибнешь людей,
Что словами тебя заедят.
Перережут твоих жеребят,
А заспоришь ты, — крикнут: "Прочь,
Голову нам не морочь,
Грязная ты борода!"
Погляди: вот идет сюда
Каныкей, как послушная дочь.
Погляди: качается вьюк, —
Это будет награда твоя.
На седле возвышается внук, —
Это будет услада твоя.
Хочет умница Каныкей
Тронуть старое сердце твое,
А в седле — ребенок ее!"
Вот приблизилась Каныкей,
Словно солнечная краса,
Озарившая небеса,
К свекру старому своему
Подошла, поклонилась ему:
"Я с вестью к тебе прихожу
О сыне, ушедшем в поход.
О сыне я все расскажу, —
Настал и для внука черед:
Семетея благослови!
Он — сиянье моей любви,
Он — первенец, он восход мой,
Сверкающий небосвод мой!
Он сокол мой и султан мой,
Единственный талисман мой!
Он светлый долинный родник,
Он шубы моей воротник,
Мягкий мех одежды моей,
Ясный смех надежды моей!
Он тот, кого глаза мои
Увидали в первый раз,
Он тот, кого уста мои
Целовали в первый раз.
Он из растущих — чинар,
Он из бегущих — тулпар,
Ястреб из пернатых он,
Сокол из крылатых он, —
Этот мальчик, вскормленный мной,
В тяжких муках рожденный мной,
Радость всех киргизских сердец!
Благоволения твоего,
Благословения для него
Я пришла попросить, отец!"
Так сказав, мать Каныкей
Много золота и камней
Свекру грозному преподнесла,
И склонилась покорно пред ним,
И упала с поклоном пред ним,
А потом дитя подняла:
Благословения ждала.
Посмотрел угрюмый Джакып
На каменья, на серебро,
Изменил свои думы Джакып,
А в душе пробудилось добро.
На свою невестку взглянул,
Руки он вперед протянул,
Наконец он милость явил:
Семетея благословил!
Бедная женщина Каныкей,
Плавно двигаясь, платьем шурша,
Возвратилась к ставке своей.
Пламенела ее душа,
Скорбью брошенная в огонь.
Шууту она позвала,
Тайбурула к нему подвела.
И сказала: "Вот тебе конь".
А Манасу передала
Письмецо размером с ладонь.
Молвила: "Шесть возьми скакунов
И возвратись поскорей
К стану славных киргизских сынов".
Так было тогда с Каныкей.
А дочь Агыная Аруке
Шууту сказала в тоске:
"Настало время мое,
Созрело бремя мое,
Я скоро должна родить.
Из мира пора уходить:
Не вынесу я трудов,
Погибну я от родов…
Шууту, отважный седок,
Узорчатый мой платок
В подарок тебе даю,
Его ты не потеряй.
Ты весть повези мою
Алмамбету в далекий край!
Уехал мой господин
В сомненьях: дочь или сын
Томится в чреве моем?
То, в чем сомневался он,
Созрело в чреве моем!"
С вестью такой и письмом
Шууту коня повернул,
Поводья его натянул,
Тайбурула хлестнул по стегну.
Должное воздадим скакуну:
Обгоняя птиц, Тайбурул
Вытягивался в струну,
Невидимым становясь:
Земля под ним затряслась,
Превратилась в беглянку земля,
Вывернулась наизнанку земля!
Начало дороги — Талас,
А войско киргизов — конец,
И за шесть дней бегунец
Дорогу эту покрыл,
Покрыл, презрев чистоту
Своих тулпаровых крыл!
В это время гонца Шууту
Хан Конурбай обогнал.
Разом остолбенел Шууту,
Разом ослабел Шууту,
Взором встретив Конура взор:
Были, как поверхность озер,
Были, как море, его глаза,
Готовые все поглотить.
Как могилы, глазницы его,
Как дреколья, ресницы его,
Готовые жизнь прекратить.
Камнем, сорвавшимся с горы,
На хребте своего Алгары
Бросился Конурбай на врага.
С вестью спешивший слуга, —
Шууту испугался вдруг,
Сила его ушла из рук,
Мужество из сердца ушло:
Страшен был Конурбая гнев.
Повернуть назад не сумев,
Плетью Шууту взмахнул.
Отделился Тайбурул,
Как марево, от земли.
Разворачиваясь, гремя
Под копытами четырьмя,
Вся земля бежала вдали,
Превратилась в беглянку земля,
Вывернулась наизнанку земля,
Тайбурул исчез в пыли.
С облаком тело слито его,
Глухо стучат копыта его,
Как крыша над пустым жильем!
Шууту, Манасов слуга,
По-настоящему от врага
На бесподобном своем коне,
Не оглядываясь, бежал.
Где он сейчас? В какой стороне?
Не догадываясь, бежал!
Если посмотреть вперед, —
Паром и пылью пенных вод,
Черным туманом издалека
Маревом надвигалась река.
"Милостива ко мне судьба, —
Крикнул Конур, сын Алоке. —
Э, загнать бы в реку раба,
Шууту зарезать в реке
И Тайбурула захватить!
На коня навьючить добро,
Жемчуг, золото, серебро
И отдать хаканчину в дар!
Этот конь — настоящий тулпар!
Как стерпеть обиду мне?
На таком отличном коне
Скачет какой-то нищий бурут!
Э, попоною золотой
Почему нельзя покрывать
Дорогого такого коня?
Э, подковою золотой
Почему нельзя подковать
Дорогого такого коня?
Каждый месяц чистой водой
Почему нельзя обмывать
Дорогого такого коня?
Э, серебряною уздой
Почему нельзя укрощать
Дорогого такого коня?
Жемчугом на челке густой
Почему нельзя украшать
Дорогого такого коня?
Этот конь — воистину конь!"
Конурбая сжигал огонь, —
Не оторвать от коня сейчас
Жадностью удвоенных глаз.
Конурбаем гордится Бейджин,
Величиною с кувшин,
На макушке блестят жемчуга,
Если в нем не видеть врага,
То приятно его лицо!
Даже в засаду попав, — в кольцо,
Окажется он храбрецом!
Был он не только хитрецом,
Обманывающим людей,
Был он и знатоком лошадей.
Увидав Шууту вдалеке,
В черной болотистой реке,
Крикнул Конур, сын Алоке:
"Бурута послал мне бурхан!"
Согнул он широкий стан,
Достал он копье с плеча.
Толстые, как рукоять меча,
Торчали его усы.
Падала тень его косы
На взвихренные пески.
Вылезли из глазниц зрачки.
Так, держа копье в руке,
Приближался Конур к реке.
Этот миг для Шууту
Навек незабываем стал.
В этот миг для Шууту
Целый мир — Конурбаем стал,
Страшен показался мир!
Губы свои лизнул батыр,
Отпустил поводья коня.
Длинной шеей крутя, как архар,
Перепрыгнул славный тулпар
Черную реку шириной
В целый полет стрелы стальной!
Но когда над пеной речной
Взвился Тайбурул в высоту,
Сумка раскрылась у Шууту,
Выпало письмо Каныкей,
Смыло письмо черной волной.
Тайбурул — гордость коней,
Не пугают реки его!
Сморщились веки его,
Ноги мелькают над травой,
Но многоопытный Конурбай
Скачет извилистой тропой
Тайбурулу наперерез,
Быстрый, как марево небес.
Вот уже Тайбурула достиг…
Но приблизился в этот миг
Алмамбет, Манаса оплот!
Зная, что враг притаился, ждет, —
Алмамбет оседлал Саралу.
Воздадим мы бойцу хвалу:
Ум и доблесть его превзошли
Каждое творенье земли!
"Опасно государство врагов.
Усилилось коварство врагов.
Час настал тревожный теперь.
Так будем осторожны теперь.
Вестник из Таласа летит,
Конурбай, возможно, следит
За Шууту исподтишка.
Нельзя, чтобы вражья рука
В жертву превратила гонца.
Не допущу такого конца!"
С этими думами Алмамбет
На разведку выезжал.
Каждый шорох, и звук, и след
На дорогах замечал.
Крепости не находя,
Чтобы ее повалить,
Недруга не находя,
Чтобы его победить.
Мир со всех сторон осмотрев,
Он потягивался, как лев,
Вдруг увидал: спешит Шууту,
К небу взвивается на лету,
Догоняет его Калча,
Доставая копье с плеча!
Долго в сердце своем Алмамбет
Достойное отмщенье берег.
Конурбая Алмамбет
Спокойно видеть не мог!
Не вытерпел он и сейчас:
Крикнув клич киргизов "Манас!",
Саралу пустив на врага.
Конурбаю жизнь дорога,
Сердце замерло у Калчи:
"Скачет герой Алмамбет.
Сходен с горой Алмамбет!
Пока я голову поверну,
Он меня копьем поразит.
Пока я тетиву натяну,
Он меня стрелою пронзит!"
Не осмелился Конурбай
Алмамбету в лицо взглянуть,
Поспешил коня повернуть,
Как лисица, в кусты шмыгнуть!
Самоуверенный Конурбай,
Жалкий, растерянный Конурбай,
Слыша противника львиный рев,
В страхе перескочил через ров:
Оказался там в тупике
Именитый сын Алоке!
Алмамбет, великий батыр,
Львиным ревом пугая мир,
Увидав Калчу наяву,
Словно к трупу мужа — вдову,
Заставлял кидаться коня.
Очи батыра — два огня —
Четырьмя загорелись вдруг!
"На коне своем наскочу.
Наконец душегуба Калчу
Я не выпущу из рук!" —
Так подумал рожденный львом.
Но и Конурбая мы
Истинным воином назовем!
Он врагом необычным был,
Копьеносцем отличным был,
Знал он хитрости все врага!
Только задумал твой Алмамбет
Душу вытрясти из врага,
Разлучить с тулпаром его,
Повалить ударом его, —
Как внезапно проклятый Калча,
Клич: "Татай! Татай!" — крича,
Алгару по стегну хлестнув,
Шею коня своего согнув,
Словно ружейный фитиль,
Облаком поднимая пыль,
Облаком взвился над крепостной,
Над укрепленною стеной, —
Тучи сгустились в небесах!
У Алмамбета на глазах
Скрылся Конур и на этот раз
Снова проклятую душу спас!
Гневом тигриным обуян,
Ударяя в барабан,
На промах досадуя свой,
Но взор уже радуя свой,
Вестником из таласских гор, —
Алмамбет руками всплеснул,
К Шууту коня повернул,
С вестником вступил в разговор,
И начал он словом таким:
"Величественный Шууту,
Салам, салам-алейкум!
Там, где поют кукушки твои,
Там, где щелкают соловьи,
Там, где бежит бурный Кенкол,
Там, где джилгын обильный расцвел, —
Родина твоя Талас
Благоденствует ли сейчас?
Душе моей близкий народ,
Могучий киргизский народ
И родные ему племена,
Что сроднились на все времена, —
Благоденствуют ли сейчас?
Под самым тополем, у ручья,
Драгоценная ставка твоя
Пребывает ли в счастье сейчас?
Крутобедрые, с пышной красой,
Здравствуют ли молодицы твои?
С шеей лебяжьей, с длинной косой
Здравствуют ли девицы твои?
Край цветет ли милый сейчас?
Здравствуют ли аилы сейчас?
Я расставался с женой —
Не было сына за мной.
Аруке, моя жена, —
Благоденствует ли она?
Народа счастливая мать,
Народолюбивая мать,
Благоденствует ли Каныкей?
Льющийся по долине ручей,
Свет Манасовых очей,
Души заповедник его,
Желанный наследник его, —
Здравствует ли Семетей?
Тот, о ком народ говорит:
"Наша надежда — Семетей", —
Тот, кто всех врагов покорит,
Тот, кто обрадует всех людей,
Тот, кто знамя мое и твое,
Вывешенное на копье,
Тот, кем горд и счастлив Манас, —
Здравствует ли Семетей сейчас?"
Повод Шууту натянул,
Голову коня повернул,
Перед Алмамбетом предстал.
Молвив "салам!", начал рассказ:
"Баловень, мальчуган Семетей,
Благоденствует сейчас.
Все, о чем расспрашивал ты,
Что в душе вынашивал ты,
Благоденствует сейчас.
С вестью приехал я в Талас.
Процветающий край родной,
Весь народ, увиденный мной,
Возглавляемый Каныкей,
Управляемый Каныкей,
Благоденствует сейчас!
Ночью — девушка, днем — кумыс, —
Так привольно живет киргиз,
Пляшет на луговой траве
С куньей шапкой на голове!
Все вкушают мир и покой,
А наскучив жизнью такой,
Охотятся на косуль.
А не скучают — просто лежат.
От людей до верблюжат —
Все в благоденствии живет.
Перед нашей отправкой в поход
Рожденные малыши
Здравствуют в блаженной тиши,
От сражений вдалеке.
Жена твоя, Аруке,
Много тебе приветов шлет.
Стало круглым бремя ее.
Наступает время ее.
Набухает семя твое.
Созревает племя твое!
"Пусть приедет мой господин,
Без него соскучилась я,
Без него измучилась я,
Скоро я родить должна!" —
Так сказала твоя жена".
Золотокосый исполин,
Азиз-хана единственный сын,
Обрадовался Алма,
Обрадовался весьма,
Он выпрямился, как лев,
Душою повеселев.
Жаворонок в небесах летит,
Вслед ему Алмамбет глядит,
Улыбается Алмамбет
Ребенку в чреве жены.
Над равниною лунь летит,
Вслед ему Алмамбет глядит,
Улыбается Алмамбет
Ребенку в чреве жены.
Прыгает под ним Сарала,
Крутится, грызет удила, —
Не остановишь ты его.
Радость в Алмамбета вошла,
Прыгает сердце, как Сарала, —
Не остановишь ты его!
Вот он скачет, Манасов оплот,
Вот он слезы счастливые льет.
Ясно, зачем скачет он.
Но почему плачет он?
Девять тысяч скакунов,
Самых отборных табунов,
У него на лугах паслось.
Но спокойно ему не спалось.
Мучился: "Нет у меня детей.
Кто пожалеет, вспомнив меня?
Лошадьми драгоценных мастей
Кто завладеет после меня?"
Получив отрадную весть,
Порешил он жертву принесть:
"Богу я хвалу вознесу,
В жертву Саралу принесу!
Жертву принесу, не скупясь!"
В это время батыр Манас,
Вспоминая родной Талас,
Думая о Кенколе своем,
Сидя на престоле своем,
И морщины собрав на лбу,
И прищурив левый глаз,
Глядел в подзорную трубу.
Алмамбета увидав,
Понял думу его Манас:
"Как бы в самом деле ума
Не лишился батыр удалой!
Как бы в самом деле Алма
Не пожертвовал Саралой,
От радости ошалев!"
Встрепенулся киргизский лев,
Отдал Аджибаю приказ:
"К Алмамбету скачи тотчас.
Вороного ему вручи!"
У Манаса в привычку вошло*
Если на душе тяжело
У какого-нибудь бойца, —
Вороного ему дарить —
Колхоманова бегунца!
Аджибай быстрее стрелы
К Алмамбету подъезжал.
Спешился и подбежал,
Для спасения Саралы
Руку Алмы он задержал,
Захватил узорный кинжал.
"Саралу зарезать не дам!" —
Настаивал Аджибай.
Сладость, присущую устам,
Удваивал Аджибай:
"Алмамбет, повремени,
Выслушай слово одно!
Богом ниспосланные дни
Превозмочь нам не дано,
Мы не знаем его путей!
Долго ты не имел детей
И получил светлую весть.
Почему же в жертву принесть
Хочешь могучего скакуна,
Самого лучшего скакуна?
Сарала — краса коней.
Если погибнет твой тулпар,
Мы среди враждебных огней
Будем, как потухший пожар,
Как развеянная зола.
Если погибнет Сарала,
Мы среди враждебных земель
Сядем в чужой реке на мель.
Возликует враждебная рать:
"Сломан у беглеца хребет!"
Э, пойми меня, Алмамбет:
Свой хребет не надо ломать
Ради ребенка в чреве жены!
Остерегаться здесь мы должны,
Здесь не Кенкол, здесь не Талас,
Где родные кругом и друзья.
Здесь враги окружают нас,
Жертвовать Саралой нельзя!
Средь противников мы живем.
Мы находимся под лезвием,
Мы не дремлем даже в ночи,
Подстерегают нас мечи.
Если стрелы хлынут дождем,
Хлынут кангайские силачи, —
Без тулпаров мы пропадем,
Будем обессилены мы,
Будем обескрылены мы!
Алмамбет, пойми: Сарала —
Это сокольи твои крыла!
Для чего же себя губить,
Для чего же крылья рубить?
Ты послушай сегодня меня:
Ты пожертвуй другого коня!"
Медоточивый Аджибай,
Красноречивый Аджибай,
С широкой челюстью Аджибай,
С изустной прелестью краснобай, —
Вороного подвел коня,
К Алмамбету подвел коня
И поставил боком его.
И, окинув оком его,
Не вытерпел Алмамбет,
Не вытерпел, задрожал,
Обнажил узорный кинжал,
Ухо и челку притянул,
Морду коня повернул,
И, рыдая, руку занес,
И, рыдая, в жертву принес
Вороного, лихого коня!
С радостью, кипевшей в душе,
Алмамбет к своему падыше
Вестника из Таласа привел.
Поцеловав золотой престол,
Начал Шууту рассказ:
"Там, где чистый шумит Талас,
Вдоль его священных вод
Расположился твой народ,
Жирны пастбища лошадей,
Новорожденный Семетей
Вырастает из люльки своей,
Каныкей, твоя жена,
Заставляя людей забыть
Сытость оседланного скакуна,
Заставляя людей забыть
Об отсутствии твоем, —
Взяла на себя твой дом,
Развязанное — связав,
Разбросанное — собрав,
Женскую голову свою
В голову мужа превратив,
Имя свое в киргизском краю
Знаменем светлым утвердив!
Провожая меня, Каныкей
Подарила мне шесть коней, —
Ветра быстрее каждый конь!
Письмецо, размером в ладонь,
Передать велела тебе,
О твоей рыдала судьбе:
"Пусть вернется мой муж в Талас,
Ждет его сын, и я заждалась!
Если не приедет — умрем,
Если не умрет — попадет
В страшную беду все равно!
Пусть он запомнит одно:
Вернуться надо назад!
Вернуться надо назад!
Если, гордостью обуян,
На чужбине будет султан
Пребывать, не зная забот, —
На душу грех великий возьмет:
Собранные нами войска
Страшная иссушит тоска
По красоте родных вершин:
Он лишится своих дружин!"
Пораженный ее умом,
Поскакал я с ее письмом,
Но у склонов высокой горы,
На хребте своего Алгары,
Конурбай, гроза храбрецов,
Широкосапогий хан жрецов,
С ревом напал на меня.
Сердце оробело мое,
Затрепетало тело мое,
Отпустил я поводья коня.
Конурбай, сын Алоке,
К черной загнал меня реке,
Ватнокушачный почти настиг
Полы мои, но в этот миг
Я по стегну коня хлестнул.
Взвился тогда мой Тайбурул,
Шеей крутя, как олень,
Через реку перелетел.
Но родился я в черный день:
Сумка раскрылась у меня
Над разгневанной пеной речной.
Выпало письмо Каныкей,
Смыло письмо быстрой волной…
О Манас, мой батыр, мой оплот!
Весь отдаю тебе скот:
Возьми взамен за проступок мой!
Если скота не возьмешь, исполин,
Крови моей возьми кувшин.
Голову хочешь взять мою?
Вот я перед тобою стою,
Возьми взамен за проступок мой!"
Эти жалобные слова
Не доходили до сердца льва.
Не думал Манас о том,
Что красавица Каныкей,
Что упрямица Каныкей
В Таласе его заждалась,
Что надо вернуться в Талас.
"Так устроен суетный свет:
В суетном свете вечности нет.
Так посмотрим в глаза стреле,
С честью ляжем в сырой земле!
Ну, какая в Таласе беда?
Сын мой — дитя? Жена молода?
Когда я врагов укрощу,
Дурные дела прекращу,
Власть укреплю свою,
Месть утолю свою, —
Только тогда покину я край,
Где и пророк не бывал!
Разве наш народ воевал,
Разве кровь батыров лилась
Ради ребенка моего
Или ради моей жены?
Разве можно вернуться в Талас,
Не закончив дела войны?
Разве нужен манасу почет?
Разве жадность меня влечет?
Во мне ее вовсе нет!
Все накопленное добро —
Жемчуг, золото, серебро —
Пропадом пусть пропадет!
Наши земли, родной народ, —
Вот о чем забота моя!
Ради обычая отцов,
Ради величия сынов —
Бранная работа моя!
Враг нападет — врага я сотру.
Смерть нападет — как воин умру!"
