Последнее сражение богов с Улликумми [..]Эа Тасмису стал так говорить: «С сыном моим уходи, Передо мной не вставай! Стала душа моя злою. Мертвых я видел своими глазами на Темной Земле, Праху подобны они[…]» […] Эа к Тасмису начал так говорить опять: «Я поразил его, Улликумми, Теперь вы идите и поразите его. Больше уже, как меч, он не сможет стоять». Тасмису начал тогда веселиться в душе, Трижды он прокричал, Вверх к небесам он взлетел, Боги услышали все. Бог Грозы, царь Куммии отважный, услышал. К месту собрания боги пришли, В ярости на Улликумми Боги ревели тогда, как быки. Бог Грозы в колесницу, как [птица], влетел, С громовыми раскатами к морю понесся, И сразился тогда бог Грозы с Кункунуцци[…] [396] Из цикла «О царствовании на небесах» [397]
Прежде, в минувшие годы, Был Алалу [398]на небе царем. Алалу сидел на престоле, И даже бог Ану могучий, Что прочих богов превосходит, Склоняясь у ног его низко, Стоял перед ним, словно кравчий, И чашу держал для питья. И девять веков [399]миновало, Как царствовал в небе Алалу. Когда же настал век десятый, Стал Ану сражаться с Алалу, И он победил его, Ану. Алалу бежал от него В далекую Темную Землю. [400]Он вниз убежал от него — В далекую Темную Землю. И Ану сидел на престоле. Сидел на престоле он, Ану, И даже Кумарби могучий, Склоняясь у ног его низко, Стоял перед ним, словно стольник, Еду ему он подавал. И девять веков миновало, Как царствовал на небе Ану. Когда же настал век десятый, Стал с Ану сражаться Кумарби. Кумарби, потомок Алалу, [401]Стал на небе с Ану сражаться. Тот взгляда Кумарби не вынес, [402]Но он ускользнул от него, Он, Ану, бежал от Кумарби, Как птица, взлетая на небо. Кумарби, его настигая, Схватил его за ноги крепко, Вниз с неба он Ану стащил, И он укусил его в ногу, Откусил его силу мужскую, И стала, как бронза, литьем Она у Кумарби во чреве. Когда проглотил он, Кумарби, Всю силу мужскую врага, Он радостно захохотал. Но Ану, к нему повернувшись, Сказал ему речи такие: «Ты радуешься, проглотив Всю силу мужскую мою. Но радуешься ты напрасно. Я тяжесть в тебе оставляю: Во-первых, теперь ты чреват [403]Отважнейшим богом Грозы. Чреват ты теперь, во-вторых, Рекою безудержной — Тигром, [404]И, в-третьих, теперь ты чреват Отважнейшим богом Тасмису. Родятся три бога могучих, Как тяжесть, в тебе их оставлю. Теперь ты беременен ими. Тебе остается разбиться: Ударься теперь головою О горы, о скалы, о камни![…] [405]» Из Молитвы Мурсилиса во время чумы [406] […]Бог Грозы города Хаттусаса, [407]господин мой, и вы, боги, господа мои, так все совершается: люди грешат. И отец мой согрешил: он нарушил слово бога Грозы города Хаттусаса, господина моего. А я ни в чем не согрешил. Но так все совершается: грех отца переходит на сына. И на меня грех отца моего перешел. Но этот грех я признал воистину перед богом Грозы города Хаттусаса, моим господином, и перед богами, моими господами: это именно так, мы это совершили. [408]Но после того, как я признал грех моего отца как свой грех, да смягчится душа бога Грозы, моего господина, и богов, моих господ. Будьте теперь ко мне благосклонны и отошлите чуму прочь из страны хеттов! И те немногие жрецы, [409]приносящие в жертву хлеб, и жрецы, совершающие жертвенные возлияния, что еще остались в живых, пусть у меня больше не умирают! Видите, из-за чумы я совершаю молитву богу Грозы, господину моему; услышь меня, бог Грозы города Хаттусаса, господин мой, и меня оставь в живых!.. Птица возвращается в клетку, и клетка спасает ей жизнь. Или если рабу почему-либо становится тяжело, он к хозяину своему обращается с мольбой. И хозяин его услышит его и будет к нему благосклонен: то, что было ему тяжело, хозяин делает легким. Или же если раб совершит какой-либо проступок, [410]но проступок этот перед хозяином своим признает, то тогда что с ним хочет хозяин сделать, то пусть и сделает. Но после того, как он перед хозяином проступок свой признает, душа хозяина его смягчится, и хозяин этого раба не накажет. Я же признал грех отца моего как свой грех; это истинно так. Я совершил это[…]  Изображение Конфуция по рисунку художника У Дао-цзы (VIII в.).
Эстампаж со средневековой стелы. Литература Древнего Китая Вступительная статья и составление Б. Рифтина Литература в Китае, как и в других странах древнего мира, родилась отнюдь не как чисто эстетическое явление, а как непременная составная часть практической деятельности. Самыми ранними письменными текстами на китайском языке были гадательные надписи, выцарапанные каким-либо острым орудием на черепашьем панцире или лопаточной кости барана. Желая узнать, например, будет ли удачной охота, правитель приказывал нанести свой вопрос на панцирь и потом положить панцирь на огонь. Специальный гадатель истолковывал «ответ божества» в соответствии с характером трещин, появившихся от огня. Впоследствии материалом для надписей стала служить бронза на огромных ритуальных сосудах по поручению древних царей делались дарственные или иные надписи. С начала I тыс. до н. э. китайцы стали использовать для письма бамбуковые планки. На каждой такой дощечке помещалось примерно по сорок иероглифов (слов). Планки нанизывали на веревку и соединяли в связки. Легко представить себе, какими громоздкими и неудобными были первые китайские книги. Каждая, по нашим понятиям, даже небольшая книга занимала несколько возов. вернуться …бог Грозы с Кункунуцци… — За этой строкой следует сильно поврежденный фрагмент, где Кункунуцци хвалится своей силой перед богом Грозы, повторяя слова Кумарби из эпизода «Рождение Улликумми». Конец поэмы, видимо, содержался в четвертой таблице, до нас не дошедшей, где описывалось поражение Улликумми в битве с богом Грозы. вернуться Перевод сделан по изданиям: «Keilschrifturkunden aus Boghazköi», XXXIII, № 1, 20; H. G. Güterbock, Kumarbi. Mytlien vom churriti-schen Kronos, Zürich — New York, 1946; P. M e r i g g i, I miti di Kumarpi, il Kronos currico. — «Athenaeum», Nuova Serie, vol. XXXI, Pavia, 1953. вернуться Алалу— по-видимому, хурритская форма шумерского имени бога Энлиль. вернуться … девять веков… — В подлиннике «девять лет»; имеются в виду мировые годы, или эпохи. вернуться …В далекую Темную Землю— Первый из побежденных богов бежит в Нижний мир, второй же пытается неудачно бежать в Верхний мир. вернуться Кумарби, потомок Алалу— В смене поколений богов, сходной с «Теогонией» Гесиода, боги, мстящие за своих отцов, сменяют друг друга. вернуться Тот взгляда Кумарби не вынес… — Устрашающий взор бога-воина встречается в мифологиях разных народов. вернуться … теперь ты чреват… — Близкий мотив встречается в египетском мифе о споре Гора с Сетом. вернуться …Тигром— Согласно одному из предложенных толкований мифа божество Тигра должно родиться вместо с братьями — богом Грозы и Тасмису. вернуться В следующих частях поэмы, сильно поврежденных, бог Грозы, находясь еще внутри Кумарби, разговаривает с Ану о том, как ему выйти из Кумарби. вернуться Перевод сделан по изданию: A. Götze, Die Pestgebete des Muršiliš. — «Kleinasiatische Forschungen», Bd. I, Heft 2, Weimar, 1929. вернуться Хаттусас— со времени Хаттусиллиса I (XVII в. до н. э.) — столица Хеттского царства, современный Богазкёй (около 100 км от Анкары). вернуться …это именно так, мы это совершили— Формула признания в грехе. вернуться И те немногие жрецы… — В других местах молитв во время чумы Мурсилис II уговаривает богов оставить в живых жрецов, потому что иначе иссякнут еда и питье, которые они дают богам во время жертвоприношений. вернуться Проступок— Проступок и грех обозначаются одним и тем же хеттским словом (uastul). |
