Опершись локтем о стену у меня над головой, Вайкен склонился ко мне, почти касаясь полными губами моих губ.

— Старшеклассница? Ваша светлость, вы выставляете себя полной дурой.

— Если ты явился убить меня, так убивай, — заявила я, стуча зубами и не отрывая взгляда от его глаз. Темных бесстрастных глаз.

Он нагнулся к моему уху и шепнул:

— Через двадцать минут, Лина. Перед входом. Иначе мальчишка умрет.

Я рухнула на колени и, не в силах подняться, изогнулась, глядя вслед Вайкену. Он же, не оборачиваясь, прошел по коридору и скрылся за двустворчатой дверью. В зале гремела музыка. Народ веселился вовсю, а я рыдала, сидя на полу спиной к празднику. Как же глупо, неимоверно глупо я вела себя после предупреждения Сулиня! По моей милости Джастин, Тони, я сама — мы все оказались в ужасной опасности. Я должна, должна была им все рассказать. Должна была их защитить. Неужели я так ничему и не научилась? Неужели так и буду всегда думать лишь о себе?

Я резко вдохнула. Надо собраться, взять себя в руки. Остается только двадцать минут. Музыка бьет по ушам, а мне надо подумать. Принять решение. Невыносимо даже представить, что Джастин может умереть. Я уже потеряла Рода — а теперь еще и Джастина? Нет, невозможно, немыслимо!

Поднявшись на ноги, я вытерла глаза. Пойду попрощаюсь со всеми и отважно встречу свою участь. В бытность вампиром я совершила слишком много чудовищного, пролила слишком много невинной крови. Настало время платить по счетам.

Спотыкаясь, я кое-как добрела до двери. Слезы все так же текли у меня по щекам, я ничего не могла с ними поделать. Да и поздно уже было сдерживаться. У дверей мне пришлось опереться на косяк, чтобы не упасть. В зале играла медленная музыка. Кертис и Рой танцевали с Кейт и Клаудией. Я перевела взгляд на сплетшихся в тесном объятии Трейси и Тони. Она уткнулась носом ему в шею. Со своего места я видела ее опущенные длинные ресницы. Может, я и ошибалась насчет нее — может, всем нам надо, чтобы о нас заботились. Джастин поднялся из-за стола, за которым сидела вся наша компания. Но стоило ему увидеть меня, улыбка сбежала с его лица. Он ринулся через весь зал ко мне навстречу.

— Что случилось?

— Потанцуй со мной, — попросила я. Ужасно не хотелось устраивать сцену, а я знала: у меня осталось лишь несколько минут.

— Конечно, — растерянно пробормотал он, и мы вышли на середину зала. Нас окружали другие танцующие пары. Сильные руки Джастина легли мне на талию, и я на миг словно воскресла.

Мы начали танцевать. По щекам моим вновь покатились слезы.

— Послушай меня. Я должна сказать тебе кое-что очень важное, — начала я. Каждая минута была на счету.

— Лина, что случилось? — Он попытался вытереть мои слезы, но они все текли и текли — и ни за какие блага мира я бы не стала останавливать их. — Твое братство? — потрясенно прошептал он.

— Слушай как можно внимательнее. Ладно?

Джастин кивнул.

— Если все дело в твоем братстве…

— Тс-с-с. Я должна сказать, — прервала его я. — Все, что произошло. Встреча с тобой. Все, что ты для меня сделал.

Лицо Джастина было воплощением трагедии. Губы сжались в тонкую линию. Он понятия не имел, почему я плачу. А я не могла объяснить — и не хотела. Не хотела, чтобы он, исполненный гнева и решимости, бросил вызов целому братству вампиров, любой из которых способен убить его за считанные секунды.

— Ты показал мне, что такое — жить. Знаешь, что это значит для вампира? Знаешь?

— Я не понимаю.

— Ты вернул меня к жизни. — Я уже рыдала вовсю, а отпущенное мне время почти закончилось. Чуть отодвинувшись от Джастина, я обеими руками обхватила его лицо. На миг заглянула в глаза, а потом поцеловала страстно и крепко, надеясь почерпнуть в этом поцелуе силы для всего, что ждало меня впереди. — Мне надо ненадолго отойти. Подышать свежим воздухом. Я скоро вернусь. Очень-очень скоро.

— Лина…

— Я скоро, — задыхаясь, с трудом выговорила я и, повернувшись, бросилась прочь.

Назад я не оглядывалась — просто не могла. Выскочив за дверь, я высоко вскинула голову, сжала кулаки и двинулась в обжигающую морозом ночь. Передо мной на разъездном кругу стояла моя машина — роскошный синий автомобиль, неделями скучавший на стоянке у меня под окном. Вайкен взял мою машину! Водительское окно отворилось.

— Залезай, — приказал ледяной голос.

Я повиновалась, и Вайкен повел автомобиль прочь от банкетного зала, маневрируя по кампусу так легко и непринужденно, точно провел здесь многие годы. Я с тоской оглянулась на окна своего корпуса, но мы уже свернули налево и выехали на Мейн-стрит.

Я не смотрела на своего похитителя. Прижавшись ладонями к холодному стеклу, я наблюдала, как мимо проносятся знакомые и любимые места. Кондитерская, пустой тротуар, где когда-то раскинулся сельский рынок. Ресторанчики, магазины.

— Нам надо о многом поговорить, — произнес Вайкен.

— Куда ты везешь меня? — спросила я чуть окрепшим голосом. Вайкен больше не увидит моих слез. Непостижимым образом, но я знала: Джастин сейчас бегает вокруг банкетного зала, отчаянно выкрикивая мое имя.

— К тебе домой, детка, куда же еще?

Через два часа мы уже сидели в частном самолете. Я покинула эту страну.

Через два дня после возвращения в Хатерсейдж я склонялась к окну верхнего этажа, глядя на чуть присыпанные снегом поля. За спиной у меня стояла роскошная старинная постель, застеленная алым бельем и таким же покрывалом. На столике примостился хрустальный графин. Сейчас он был пуст, но я знала, что в нем появится в самом ближайшем времени.

День выдался сумрачный, но в комнату сочился слабый призрачный свет. Я подняла современные белые жалюзи до самого верха и прикидывала, не удастся ли бежать через окно. Но вот беда — в бытность свою вампиром я не удосужилась позаботиться о том, чтобы эти окна можно было открывать и закрывать. Они были плотно заколочены снаружи. В комнате стояла бы духота, если бы не система центрального воздухообеспечения, поддерживающая во всем помещении приятную прохладу.

Как я уже упомянула, со времени зимнего бала прошло два дня. Глядя на зимний пейзаж за окном, я вспоминала, как Тони танцевал с Трейси, как по их лицам прыгали искрящиеся лучи. Вспоминала, как мы играли в снежки, вспоминала вкус кофе. В эти первые два дня в Хатерсейдже меня хорошо кормили, но из дома выходить не позволяли. Еду для меня заказывали в лучших ресторанах, расположенных на главной улице города.

А я даже и не знала, что в этом захолустье имеется главная улица — должно быть, город подрос за те сто лет, что я провела во сне. По приезде из аэропорта Вайкен провел меня на кухню и велел позвонить в школу и сказать, что я не вернусь до весны. Только тогда мне позволено будет забрать свои вещи. Никто в Уикхэме вроде бы не возражал — еще бы, Вайкен предложил администрации такой крупный куш, что отказаться она никак не могла. Я лишь гадала, станет ли об этом известно ученикам. А может, Джастин и сейчас стучит мне в дверь, ждет, надеясь, что я вдруг открою.

Я все не могла оторвать взгляд от окна. Насколько хватало глаз, тянулись луга и поля. Современная цивилизация пощадила этот милый моему сердцу пейзаж.

— Кто замышляет зло, уже злодей, — промолвил Вайкен, появляясь в двери у меня за спиной. Я не обернулась к нему. — Ты до сих пор так считаешь?

Он неторопливо вошел в комнату. Одет он сегодня был в футболку и джинсы, хотя, судя по качеству ткани, и то и другое было самого высшего класса. Он никогда не скупился в расходах на одежду.