Внезапно Трейси вскочила и, вся заходясь смехом, произнесла что-то неразборчивое. Остальные две участницы Неразлучной Троицы, Кейт и Клаудия, встали по бокам от нее и разом чуть приспустили джинсы — одинаковые, — демонстрируя парням бедра. Я приподнялась на цыпочках еще выше. У них у всех оказались одинаковые трусики — пятнистые, точно шкура у леопарда. Клаудия закинула руку на плечо Кейт, а Трейси скользнула обратно на колени Джастину. Я ничего не могла с собой поделать — не могла отвести глаз. Их беззаботное счастье буквально пригвоздило меня к месту.

Сильнее всех меня притягивал Джастин. Он обладал такой… такой аурой. Иными словами это и не описать — исходящую от него жизненную силу. Перед глазами у меня снова возникла та сцена под дождем. Как катились струи воды по его широкой груди. Как двигались его губы. Как он спросил у меня, почему я грущу. О, если бы только он снова заговорил со мной!

— Так что я не в утренней смене, — сказала Трейси и поцеловала Джастина в щеку.

Она поглядела в мою сторону. Ахнув, я поскорее нырнула за стеллаж. Не хотелось, чтобы меня заметили. Во всяком случае, эта компания. Теперь я выглядывала в щелочку между полками.

Интересно, правда? У меня оказалась совершенно обычная человеческая реакция на Джастина Иноса. Сердце трепещет, дыхание в груди останавливается. А на Рода — тоже была бы такая же? А Вайкен, если бы вдруг снова стал смертным, затрепетал бы при виде меня?

Джастин положил ладони на бедра Трейси. Я завороженно смотрела на него, но тут, по какому-то ужасному совпадению, Джастин, глядевший на одного из братьев, вдруг оборвал фразу на полуслове. Улыбка исчезла с его лица, брови нахмурились. Он повернул голову, так что я смогла разглядеть не только его профиль, но и весь рот целиком. Точеный нос. Глаза, глядящие прямо на меня.

Первый день занятий. Что надеть?

Школьная форма в Уикхэме не предусмотрена, так что приходилось рисковать наугад. Хотя сентябрь уже начался, стояла теплая погода. Джинсы и черная футболка без рукавов казались самым безопасным вариантом. Никаких странных расцветок, невесть когда вышедших из моды. Простота. Тони пообещал встретить меня снаружи и вместе пойти на общее собрание. Сила в численности, думала я после того маленького фиаско с Джастином в библиотеке. Собственно-то говоря, ничего такого и не случилось. Глаза его на миг впились в меня, но я тут же повернулась и бросилась прочь. Не думаю, что меня видел кто-то, кроме Джастина, да и он неизвестно еще, узнал или нет.

Утром первого дня учебы, за несколько минут до встречи с Тони, я заскочила на кухню. Она в моей квартирке была крохотной: маленькое помещение со скромными деревянными шкафчиками и совсем небольшой стойкой. Род припас там кастрюли, столовые приборы и прочие кухонные принадлежности. Но самое главное стояло на стойке, справа от раковины.

У стенки выстроился ряд круглых черных жестяночек со специями. Надпись на самой маленькой гласила: «Одуванчики». Ну конечно же! Сушеные одуванчики. Головки их не больше десятицентовой монетки — их носят с собой на удачу. А для того, чтобы, следуя совету Рода, влиться в жизнь обычных людей, удача мне ой как понадобится. Мысли эти крутились у меня в голове, а часы меж тем все тикали и тикали. Несколько мгновений тишины, когда вся суета нового мира словно бы притихла, я слышала, как секунды отсчитывают прошлое. Каждое крохотное тик-так приближало меня к последней Nuit Rouge. Я встряхнула головой, отгоняя непрошеные мысли, сунула в карман головку одуванчика и схватила пучок сухого розмарина.

Вбив над дверью гвоздь, я повесила на него розмарин — чтобы каждый раз, возвращаясь в свою маленькую квартирку, в безопасное убежище, которое сейчас называла домом, не забывать, откуда я пришла. И сколько мне еще предстоит пройти.

Закинув за спину рюкзак, я заперла за собой дверь и вышла из корпуса. Тони ждал меня на лужайке перед входом: лежал на спине, закинув руки за голову, купаясь в лучах утреннего солнца. Я натянула на голову бесформенную панаму с широкими полями. На Тони были все те же драные джинсы с ремнем, украшенным металлическими шипами.

— Обгореть не боишься? — спросила я, надевая солнечные очки.

Тони вскочил и демонстративно указал на меня пальцем. Рюкзак у него свалился с плеча и болтался на правом локте.

— Эй, охранник сказал мне, что ты живешь в квартире профессора Беннета!

— Если это на верхнем этаже, то да, — согласилась я.

— На верхнем этаже, — передразнил меня Тони, сильно преувеличивая мой британский акцент. — Профессор Беннет умер в июле, — сообщил он. Глаза у него расширились, тонкие губы слегка приоткрылись. Он ждал, как я отреагирую. Однако видя, что я осталась совершенно спокойна, продолжил: — И никто так до сих пор и не знает, отчего он умер. Знают лишь, что у него на горле были две ранки. Теперь все психи в городе только и говорят, что о вампирах.

Я подняла глаза к небу. Ох, Род.

— Ну и что такого? — спросила я. — Какое это имеет отношение к тому, что теперь там живу я?

— Сейчас сентябрь. Профессор умер два месяца назад. Не страшно?

Я пожала плечами.

— Да нет вроде. Смерть меня как-то не очень волнует.

— И почему это, Лина, я ничуть не удивлен? — спросил Тони, закидывая руку мне за плечи. — Полагаю вампиры тебе тоже нипочем?

— А ты в них веришь? — спросила я.

— Все возможно.

Тони привлек меня ближе к себе, так что мое левое плечо прижалось к его груди. Я ощутила тепло его тела. От этой внезапной близости рот у меня наполнился слюной. Так бывает у вампиров. Сперва рот наполняется слюной, потом отрастают клыки, а потом инстинкт велит вампиру кусать. Отстранившись от Тони, я сделала вид, будто поправляю рюкзак.

Сердце стучало быстро и гулко. Я прижала руку к груди — словно желая унять его. Вытащив какой-то документ со дна рюкзака, я притворилась, что читаю его. Неужели это я так среагировала на тепло тела Тони? Неужели хотела его крови? Я пристально разглядывала острые травинки под ногами. Потом сглотнула — убедиться, что этот эффект закончился.

Тони шел по дорожке на несколько шагов впереди меня. Я невольно обратила внимание на то, какая у него забавная походка: шаг длинный, но подпрыгивающий. Казалось, будто ноги у него слегка великоваты для такого туловища. Сегодня он был в ботинках одного цвета — черного, но все-таки они слегка отличались. Не знаю, заметил бы это кто-нибудь, наделенный обычным зрением, не вампирским, — но шов на правом ботинке отличался от шва на левом.

— Ты идешь? — позвал Тони. — А то без нас начнут.

Нет, решила я. Нет, я точно не хочу его крови.

Я бросилась вдогонку. Когда я с ним поравнялась, он мне улыбнулся и мы пошли дальше бок о бок. Легкомысленная беспечность Тони облегчала мне необходимость скрывать вампирские привычки и инстинкты. Казалось, он и внимания не обращал, когда я странно себя вела. Прежде чем заговорить с ним, я провела языком по передним зубам. Просто на всякий случай, для проверки…

— А ты родом из Лаверс-Бэй? — спросила я, изо всех сил стараясь отвлечься от того, что сейчас произошло.

— Угу. — Тони вздохнул. — Мои предки живут на самой окраине Лаверс-Бэй, в очень, гм, интересной части города.

— Интересной? — переспросила я.

— Позволь выразиться так — ты бы до смерти перепугалась, если б хоть раз увидела.

Я усмехнулась. Ну да, конечно…

— А ты-то как получила в свое распоряжение квартиру на целый этаж? — спросил Тони. — Всем остальным приходится довольствоваться обычными общежитейскими комнатами.

— Отец снял ее на те два года, что я буду тут учиться, — пояснила я.

— Ух ты! — вскинул брови Тони.

Он ловко лавировал по переплетению дорожек, держа курс на хопперовский корпус. Я украдкой покосилась на него: лицо спокойно и расслаблено, на губах играет довольная улыбка. Характер у Тони был очень славный, и я ощущала исходящую от него энергию. Вампиры умеют чувствовать энергию людей и считывать эмоциональное состояние окружающих. В отличие от меня Тони в жизни никому не причинил зла, он не жил в беспрестанном страхе. Мне хотелось любой ценой защитить, уберечь его. Не успев даже понять, что происходит, я потянулась взять его за руку, но, спохватившись, тут же отдернула руку и сделала вид, будто ничего не случилось. На счастье, Тони ничего и не заметил.