— А что тебя не устраивает? Рассчитывала увидеть представление? Вот тебе, получай!

Коротышка щелкнул пальцами, и в воздухе рассыпался сноп золотых искр. Ощущение было такое, словно кто-то устроил салют прямо у меня под носом. Когда я протерла глаза, клурикона и след простыл. Интересно, а как же мое желание? Сбудется или нет, гадала я, ползая на коленях и собирая высыпавшиеся из сумки вещи. И тут неожиданно зазвонил телефон. Чертыхаясь, я с трудом отыскала его в траве. Честно говоря, я бы нисколько не удивилась, если бы это звонили из Академии магических наук сообщить имя ведьмы, наложившей проклятие на семью Баллард. Но это оказалась всего лишь тетушка Аделаида, желавшая поздравить меня с Рождеством.

— Я несколько дней пробуду в городе, — сказала она под конец разговора. — Остановилась в своем клубе. Можем выпить вместе чаю — если, конечно, у тебя нет других планов.

Меня так и подмывало сказать, что меня уже пригласили. Согласитесь, унизительно признать, что тебе не с кем встретить Рождество. Но потом мне вдруг пришло в голову, что тетке, возможно, тоже одиноко. Обругав себя за черствость и эгоизм, я согласилась.

— Вот и хорошо, — сухо бросила она. — Жду тебя к часу. Кстати, имей в виду, в клубе «Гроув» на джинсы смотрят по-прежнему косо.

Я почувствовала себя подростком, которому взрослые вечно напоминают, чтобы он прилично одевался. Неудивительно, что, разговаривая с тетушкой, я всегда старалась поскорее закруглиться. Нет, Аделаида не была плохой. В конце концов, она была всего лишь троюродной сестрой моей матери — так сказать, седьмая вода на киселе. Она могла бы со спокойной совестью отослать меня в школу-интернат, а вместо этого открыла передо мной двери своей крохотной квартирки, где — до моего появления, разумеется, — всегда царили чистота и порядок. Она отдала в мое полное распоряжение свой кабинет и бдительно следила за тем, как я учусь — до того самого дня, пока я не уехала в колледж.

Отключив связь, я взглянула на часы и ахнула — было около двенадцати. Придется поторопиться — нужно еще заскочить в отель и переодеться, иначе меня не впустят в клуб «Гроув». Сама я считала, что туда ходят одни снобы, но Аделаида много лет была его членом. Чертыхаясь, я принялась запихивать в сумку рассыпавшиеся по земле вещи. Ральф изо всех сил помогал. Последнее, что он мне приволок, был листик клевера. С четырьмя лепестками.

— Клево! — одобрительно кивнула я. — Может, мне действительно улыбнется удача? А ты как думаешь?

К тому времени как я, запыхавшись, влетела в гостиницу, времени у меня оставалось ровно столько, чтобы наспех переодеться, кое-как пригладить волосы и подкраситься. Взглянув на часы, я решила взять такси.

Клуб «Гроув» располагался в самом центре Нью-Йорка. В тех редких случаях, когда тетушка Аделаида приглашала меня на чай, я практически не имела возможности разглядеть кого-то из его членов, надежно скрывавшихся за высокими спинками стульев. Клуб был исключительно женский, и поскольку моя тетушка была немолодой, занятой исключительно карьерой одинокой женщиной, я считала, что и остальные члены клуба мало чем отличаются от нее. Но сегодня, пробегая мимо бара, обычно погруженного в полумрак, я заметила, что за стойкой, под фреской с нимфами и сатирами, устроились две девицы — нарядно одетые и накрашенные, они хохотали и выглядили вполне довольными жизнью.

Может, и остальные члены клуба не такие сухари, какими я их себе воображала?

— Мисс Макфэй? — Возле меня беззвучно вырос мужчина с азиатским скуластым лицом, одетый в серый костюм. Толстый персидский ковер приглушил звук его шагов. — Мисс Данбер пожидает вас.

Изящным жестом он указал на группу стоявших перед камином стульев. Чувствуя, как меня незаметно ощупывают взглядоми, я последовала за ним. Мужчина подвел меня к камину, поклонился и тихо удалился из комнаты.

— Тетя Аделаида, — уставившись на спинку стула, смущенно пробормотала я.

Скрюченные пальцы стиснули подлокотник кресла (точь-в-точь когтистая птичья лапа, машинально подумала я).

— Нет-нет, не вставайте, — всполошилась я.

Протиснувшись между креслами, я нагнулась, чтобы приложиться губами в теткиной щеке. Прикосновение прохладной кожи и аромат хорошо знакомых духов «Шанель № 5» на миг заставили меня вернуться в детство. Но когда я, выпрямившись, смогла, наконец, хорошенько разглядеть тетушку, то чуть не упала от удивления. Можно подумать, машина времени перенесла нас в прошлое. Последний раз я виделась с Аделаидой пять лет назад и, естественно, ожидала найти тетушку постаревшей. В конце конов, ей было уже хорошо за шестьдесят — о своем возрасте Аделаида предпочитала хранить молчание, — да и рука, которую я держала в своей, была рукой старой женщины. Но если забыть об изуродованных артритом пальцах, во всем остальном Аделаида выглядела точно так же, как в тот день, когда забрала меня к себе. Даже на самый придирчивый взгляд ей нельзя было дать больше пятидесяти. Такие же густые черные, слегка отливающие синевой волосы, уложенные в аккуратную, хоть и слегка старомодную прическу «паж», те же самые близко посаженные серо-зеленые глаза и крючковатый нос. Даже ее костюм из тонкой шерсти вишневого цвета с кремовой шелковой блузкой и ниткой жемчуга шее… я могла бы поклясться, что уже видела его раньше! Наверняка от Альберта Ниппона, машинально отметила я. Впрочем, и брошь с черным ониксом была та же самая, ее любимая.

— Выглядишь просто потрясающе! — пробормотала я. — Жизнь в Аризоне явно пошла тебе на пользу.

Тетушка небрежно отмахнулась.

— Сухой воздух мне полезен. Но стоило мне снова вернуться в этот город, как артрит тут же напомнил о себе. Садись же! Терпеть не могу постоянно задирать голову!

Я опустилась в кресло напротив нее, машинально пристроившись на самый краешек, вместо того чтобы погрузиться в его уютные глубины. Тот же мужчина с азиатским лицом, появившись как из-под земли, бесшумно поставил на столик поднос с маленьким чайником и двумя чашками китайского фарфора — чашки эти, украшенные узором из тонких веточек, я тоже помнила с детства. Налив в наши чашки ароматный жасминовый чай, он молча поклонился и беззвучно исчез. Все это время я чувствовала себя под прицелом холодных тетушкиных глаз.

— Выглядишь неплохо, — ворчливо призналась она наконец. — Хотя, если честно, не понимаю, как можно жить в тамошнем холодном сыром климате…

— А мне даже нравится, — пробормотала я. — Кампус сейчас весь в снегу — так красиво…

Перед глазами вновь мелькнуло непрошеное воспоминание — Лайам, целующий меня на заметенной снегом дорожке.

— У меня очаровательный дом в викторианском стиле. Ты могла бы приехать погостить…

— Ненавижу эти викторианские дома с их вечными сквозняками! — фыркнула тетушка, проигнорировав мое радушное приглашение. — И эти крошечные студенческие городишки… — Она зябко поежилась. — Живешь как в аквариуме, у всех на виду — кто-нибудь постоянно сует нос в твои дела.

Моя тетушка всегда бдительно охраняла то, что называла «личным пространством» — не водила знакомств с соседями и никогда не приглашала домой коллег по работе.

— А мне даже нравится, — строптиво повторила я. — Люди заботятся друг о друге. После урагана и ледяного дождя мы с Дори Брауни обошли все дома — проверяли, все ли в порядке…

— Дори Брауни? — перебила Аделаида. — Твоя коллега?

— Нет, — поднеся чашку к губам, буркнула я. — Риелтор. Это она продала мне «Дом с жимолостью». Но наш декан, Лиз Бук, ее близкая приятельница и…

— Элизабет Бук? Так она все еще там? Должно быть, совсем уже старуха! Как ты с ней познакомилась?

Оторвавшись от чашки, я подняла глаза на тетушку.

— Ты знакома с Лиз? — удивилась я. — Ну надо же! Ты не говорила об этом, когда я сказала, что получила работу в Фейрвике.

— Наши дорожки не раз пересекались. Всегда считала ее слегка… рассеянной. И немного наивной. Эти ее вечные идеи насчет того, чтобы собирать под свое крылышко студентов бог знает откуда — как будто тут у нас мало образованных молодых людей!