— А удалось ему отыскать среди них хотя бы одну ведьму, которая могла наложить проклятие на семью Баллард? — перебила я Лиз.
Конечно, это было невежливо, но не могла же я сидеть тут весь день, слушая ее рассказы обо всех этих академиях магии и волшебства, как ни занимательны они были! Вряд ли бы этим можно было помочь Ники Баллард.
— Нет, кажется, он так и не смог выяснить, чьих рук это дело… а мы не можем обвинить кого-то в столь серьезном преступлении, когда у нас нет никаких доказательств. Боюсь, одним иском о защите чести и достоинства тут не отделаешься — за такие дела АЛВ сожрет нас живьем… в прямом смысле этого слова.
— АЛВ?
— АЛВ — Антидиффамационная лига ведьм, — объяснила Лиз. — Кстати, как только вы узнали о нас, я подала прошение о приеме вас в АМН и отослала им вашу книгу. Где-то тут у меня ваша членская карточка…
Лиз нетерпеливо сдвинула стопку бумаг, загромождавшую ее некогда такой аккуратный стол. Та с грохотом обрушилась на пол, листочки разлетелись в разные стороны. Я кинулась собирать их, машинально отметив, что среди расписания лекций, анкет и прочего затесался счет за шампанское.
— Ах вот она где! — Лиз протянула мне ламинированную карточку с логотипом в виде двух полумесяцев, внутри которых красовалась аббревиатура из трех букв: АМН. — Благодаря ей вы получите доступ к некоторым особым собраниям в музеях и библиотеках… а также скидку в очень многих магазинах! У меня тут был список тех заведений, где ею можно пользоваться…
Она вновь принялась рыться в груде бумаг на столе.
— Да забудьте вы о них, — нетерпеливо отмахнулась я, сильно сомневаясь, что в магазинах, где принимают подобные карточки, меня может что-то заинтересовать. — Простите, но я кое-чего не понимаю. Если семья Ники Баллард была проклята во время Французской революции, тогда получается, что ведьма, наложившая проклятие, наверняка уже отправилась в мир иной. Разве не так?
Лиз, оторвавшись от своих бумаг, вытаращила на меня глаза.
— О Господи… совсем забыла, насколько вы мало о нас знаете. Думаю, вам стоит почитать «Введение в практическую магию» Реи Демисовски! Да, конечно, многие ведьмы… большинство ведьм со временем умирают, как и все. Но по-настоящему могущественные ведьмы — а та, что наложила проклятие на Балов, несомненно, должна была обладать огромной силой — могут жить вечно. Кстати, те трое подозреваемых, которых удалось найти Антону Волкову, живы до сих пор.
— Тогда почему нельзя пойти к ним и просто спросить, не они ли наложили на Баллардов проклятие?
— Это может быть небезопасно, дорогая. Эти старые ведьмы бывают… ммм… довольно раздражительны. Им обычно не нравится, когда другие профессионалы осмеливаются критиковать их действия. Конечно, вы пока еще не совсем профессионально…
— Тогда они, возможно, не станут возражать, если я сама прошу их о Баллардах? Как бы там ни было, попытка не пытка, я с радостью это сделаю. У вас есть их имена?
— Где-то были… где-то тут…
Лиз, повернувшись лицом к высокому шкафу, с трудом выдвинула битком набитый бумагами ящик, долго, но безуспешно рылась в нем, и ничего не нашла. Тяжело вздохнув, она повернулась ко мне, в глазах ее мелькнула усталость.
— Знаете что? Сходите к Антону и спросите его. Думаю, так будет проще всего.
— Конечно, — кивнула я, — но мы незнакомы. Ну да, я видела его на факультетском фуршете, только нас не представили друг другу. Кстати, разве он не… То есть я хочу сказать, Ники Баллард говорила, что он с коллегами живет где-то в городе и то о них ходят какие-то странные разговоры…
Лиз нетерпеливо отмахнулась:
— Не слушайте вы эти сплетни! Антон — очаровательный человек. И раз уж вы так беспокоитесь из-за Ники, непременно поговорите с ним. Он знает о ней больше всех нас. Его офис — в Бейтс-Холле. То здание, что на вершине холма, знаете?
— Ладно. Думаю, я так и сделаю.
— Вот и хорошо, — просияла Лиз, видимо, радуясь, что хоть то-то улажено… или тому, что наш разговор подошел к концу.
Судя по ее усталому виду, она совсем выдохлась. Конец семестра для декана оказался нелегким. Учитывая последние события — попытку изгнания инкуба, скандал с Феникс и ураган с ледяным дождем, — неудивительно, что Лиз выглядела усталой и постаревшей. Такие события подкосили бы любого, вздохнула я. Кстати, а сколько ей лет? Если магическая сила, которой она обладает, до сих пор помогала ей выглядеть моложе своих лет, не исключено, что теперь, после всех этих событий, она просто пошла на убыль. Вот почему Элизабет стала стареть на глазах! От этой догадки мне стало как-то грустно и неуютно.
Я поднялась:
— Пожалуй, схожу-ка я к профессору Волкову прямо сейчас.
— Есть еще одно, о чем я обязана вас предупредить, — остановила меня Лиз.
— Да?
— Хотя я могу только восхищаться вашим желанием помочь Ники, все же, прошу вас, не переусердствуйте, хорошо? То же самое я только накануне говорила профессору Дойлу. Нынешние молодые люди — особенно здесь, в Фейрвике, — требуют так много внимания. Они в буквальном смысле слова могут высосать из вас все силы.
Если честно, эта фраза поразила меня… точнее, испугала. Услышать такое из уст Лиз Бук, всегда сдержанной, хладнокровной и уверенной в себе! Однако присмотревшись к ней повнимательнее, я с тревогой отметила ее сухую, словно пергамент, кожу, темные тени под глазами, легкую дрожь исхудалых пальцев, и мне стало не по себе — Лиз и впрямь выглядела так, словно из нее выпили все силы.
Мне еще не доводилось бывать в Бейтс-Холле, но я, конечно, не раз любовалась на каменную громаду, венчавшую вершину холма. Я знала, что там размещается восточноевропейский и русский/индоевропейский факультет колледжа. Здание угрюмо нависло над кампусом словно средневековая крепость. Мне страшно не хотелось карабкаться туда, но тревога за Ники оказалась сильнее. Поднимаясь по петлявшей вдоль склона холма тропинке, я чувствовала примерно то же, что и Джонатан Харкер, приближаясь к замку Дракулы в Карпатских горах. Может, именно поэтому факультет и выбрал это здание — сказать по правде, оно до такой степени напоминало знаменитый замок в Трансильвании, что по спине у меня ползли мурашки.
Кроме меня, на дорожке не было ни души. Шли экзамены, так большинство студентов наверняка торчали в общежитии или в библиотеке и отчаянно зубрили. Солнце, готовое скрыться за горной грядой на западе, забрызгало камни Бейтс-Холла кроваво-красными отблесками. К концу дня заметно похолодало, скопившееся на севере угрюмые серые тучи набухли и тяжело нависли землей. Я совсем было решила вернуться, но потом вспомнила обещание, данное бабушке Ники. И потом, подумала я, будь на моем месте Лайам Дойл, уж его бы точно не испугала перспектива гуляться в полном одиночестве к готическому замку, от одного а которого мурашки бегут по коже.
Внутри Бейтс-Холла царил могильный холод и такая же мольная тишина, расползавшаяся вокруг, словно какая-то вязкая жидкость. Эхо моих шагов летело впереди меня, словно угодливо спеша предупредить о моем приходе. Я шла по длинному коридору — мимо карт с желтыми кляксами стран, которые уже давно перестали существовать, мимо стеклянных витрин с осколками глиняных горшков и разбитыми статуями — останками какой-то древней славянской цивилизации, догадалась я. На стене висел список предметов. Я бегло пробежала его глазами — русский язык, русская литература XIX века, византийская и оманская история, русская авторская песня. Впечатляет, подумала я. Только крупные университеты вроде Нью-Йоркского могли позволить себе роскошь выделить такое количество учебных часов для изучения подобных предметов. Вероятно, у факультета нашелся щедрый спонсор.
Мне удалось отыскать офис профессора Волкова, но дверь была заперта и на стук никто не ответил. На табличке из слоновой кости старомодным почерком были выведены его приемные часы: «Понедельник, среда, с 18:00 до 20:00, или по предварительной договоренности».Здорово, подумала я, декан Бук могла бы предупредить меня об эксцентричных привычках профессора Волкова. Расписание его лекций добило меня окончательно: 20:00–21:15 по понедельникам и средам.
