Глаза Гарри удивленно расшились.

— Пожалуй, — сказал он.

Родерик устремил на него взгляд, в котором читались сочувствие и надежда.

Гарри улыбнулся:

— Пора идти, тебе не кажется?

Родерик кивнул:

— Я рад, что ты это осознал. Я давно понял, что с тобой происходит, но пока это не исходит из твоего собственного сердца, бесполезно что-либо доказывать.

Они оба поднялись. После секундной заминки Гарри порывисто обнял брата.

— Спасибо, — шепнул он.

Родерик сжал его в ответном объятии.

— Нет. Спасибо тебе. Ты всегда поддерживал меня. Оглядываясь назад, я вижу, что всегда мог положиться на тебя.

Гарри рассмеялся:

— Не считая одного случая.

— О да, — протянул Родерик, — когда ты поцеловал мою жену.

— Тогда она не была твоей женой.

Родерик рассмеялся:

— Вообще-то этот случай привел меня в чувство. Боюсь, я был чересчур самонадеян, полагая, что Пенелопа никуда не денется. С тех пор я никогда больше не воспринимал ее как должное.

— Что ж, что ни делается, все к лучшему. Кстати, мы уже опоздали на пять минут к общему сбору в гостиной.

Родерик закатил глаза в притворном ужасе:

— Представляешь, какую головомойку устроят нам матушка и Пенелопа?

— Да, но я привык к головомойкам.

— Подожди, покаты женишься.

— Надеюсь, это случится не скоро, — отозвался Гарри.

Хмыкнув, они поспешили вниз по лестнице, в гостиную. Родерик сразу направился к Пенелопе и поцеловал ее в щеку.

Остроты, которые Гарри использовал, чтобы оправдать свое холостяцкое существование, были так привычны, что он мог произнести их даже во сне. Но почему-то сегодня, в свете радостной новости, касающейся Родерика и Пенелопы и их нежных отношений, эти пошлости казались фальшивыми даже ему самому.

Это был тревожный сигнал.

Неужели он теряет форму?

Впрочем, не важно. Ему есть о чем подумать и без этого. О семье. О друзьях. И о том, чтобы хорошо повеселиться на этом сельском балу, устроенном властным герцогом, который, возможно, все же любит его.

Ладони Молли вспотели. Она не могла дождаться, когда увидит Гарри. Прошло шесть долгих недель! Как ей вести себя с ним? И как он будет вести себя по отношению к ней?

Впрочем, глупо гадать. Гарри свободен и будет вести себя как и полагается холостяку. Судя по тому, что она слышала, он вел активную светскую жизнь, хотя его поведение было не более распутным, чем у других холостяков.

Однако оно было достаточно распутным, чтобы причинять ей боль. Неужели он уже завел интрижку с другой женщиной?

По крайней мере Молли знала, что выглядит наилучшим образом. Ее платье прибыло прямиком из Лондона. Папа, добрая душа, не пожалел затрат. Оно было сшито из бледно-розового муслина с короткими рукавчиками. Вырез был достаточно скромным, но юбка была расшита полупрозрачными бусинами, которые мерцали при каждом движении. А ее волосы, уложенные в изящную прическу, украшал букетик из бледно-розовых бутонов.

Молли стояла в цепочке гостей, ожидавших своей очереди поприветствовать хозяев. Обычно, бывая в резиденции герцога, она чувствовала себя как дома. Ведь она гостила здесь с младенчества, а теперь ее сестра приходилась герцогу невесткой.

Но после недели, проведенной в охотничьем домике, все изменилось. И Молли не верилось, что она никогда раньше не смотрела на Гарри… как на мужчину.

Отец коснулся ее руки:

— Иди без меня, Молли. Мне нужно перекинуться парой слов с лордом Уинстоном, и я забыл свои очки в карете. Я сейчас вернусь.

Они были так близки с семейством Гарри, что Молли могла сама поздороваться с хозяевами.

— Конечно, папа, — сказала она и направилась к отцу и матери Гарри.

Интересно, перестанет ли она когда-нибудь побаиваться герцога? Молли сомневалась в этом. К счастью, герцогине удавалось смягчать властные манеры супруга.

— Как приятно видеть тебя, Молли, — улыбнулась мать Гарри, ласково сжав ее руку. — Знаешь, ты с каждым днем становишься все более похожей на свою матушку.

У Молли потеплело на душе.

— Правда?

— Конечно, — заверила ее герцогиня. — Надеюсь, тебе будет весело сегодня, дорогая.

Поблагодарив герцогиню, Молли пошла дальше, к Пенелопе и Родерику, и тепло обнялась с обоими.

— Ты великолепно выглядишь, — шепнула Пенелопа. — Я так соскучилась по тебе.

Она была так занята, готовясь к балу, что не успела навестить родных после возвращения из Италии три дня назад.

Но Молли понимала свою старшую сестру. И не могла дождаться, когда сможет поболтать с ней наедине. Пенелопа просто светилась от счастья. Счастья взаимной любви, которую ей самой не суждено испытать. Однако она радовалась за Пенелопу. От всей души.

И тут Молли скорее почувствовала, чем увидела, что предмет ее неразделенной любви находится рядом. Разговаривая с сестрой о ее итальянских приобретениях, она услышала, как Родерик сказал:

— А вот маленькая проказница, заставившая тебя податься в армию, Гарри.

Молли повернула голову, и у нее внутри все сжалось. В безупречном вечернем костюме Гарри казался более красивым, чем когда-либо. Вместе с тем в нем появилась какая-то сдержанность, которой не было месяц назад. Возможно, это объяснялось тем, что он находился в окружении своей семьи.

По его вспыхнувшему взгляду было видно, что он рад видеть ее. Он поцеловал ее руку, и по телу Молли пробежали мурашки удовольствия.

— Мои лондонские друзья собираются пригласить тебя на танец, — сообщил Гарри, понизив голос. — Я сам представлю тебя им, когда освобожусь.

Радость Молли пошла на убыль.

— Спасибо, Гарри. — Она выдавила улыбку. — Я тебе очень признательна.

— Я твердо намерен выполнить свое обещание, — отозвался он серьезным тоном.

Он снова взял ее руку и поцеловал. Молли постаралась сохранить улыбку на губах.

Гарри обещал найти ей мужа. Но неужели ему необходимо делать это с таким удовольствием? Что ж, она будет флиртовать с его друзьями. Если все пойдет хорошо, возможно, сегодня вечером она будет танцевать со своим будущим мужем.

Гарри был не против того, чтобы присоединиться к женщинам, окружавшим его мать. Она подозвала его, чтобы он ответил на их вопросы о его планах на будущее. Его родители и их приятели всегда интересовались его планами на будущее.

Впервые в жизни они у него были.

— Я собираюсь открыть небольшое издательство, — сообщил он.

Мать ахнула. Затем улыбнулась и прослезилась.

Гарри сам был переполнен эмоциями.

— Дорогая матушка. — Он взял ее руку и улыбнулся. — Первым изданием «Тремор пресс» будет сборник детских загадок, сказок и стихов под названием «Рождественский альманах для детей». Весь доход от каждого выпуска, — а я намерен выпускать его раз в год, — пойдет на нужды местного сиротского приюта.

Последовали одобрительные возгласы.

— Кроме того, я наметил несколько благотворительных проектов, — продолжил Гарри, — например, пособие для женщин, ищущих безопасную и честную работу в Лондоне, который мы будем распространять в церквях и работных домах в окрестностях города.

— Святые небеса! — воскликнула одна пожилая дама, поднеся к глазам монокль. — Что случилось с нашим старым добрым Гарри?

Гарри повернулся к ней:

— Я все тот же, графиня. Только стал лучше.

Женщины рассмеялись.

— А отец знает, Гарри? — поинтересовалась мать с надеждой в глазах.

Он покачал головой:

— Еще нет. У меня не было возможности поговорить с ним. Но я расскажу ему о своих планах позже вечером.

— Хорошо, — отозвалась она. — Но я хочу знать все подробности.

Гарри усмехнулся при виде ее энтузиазма. Жаль, что он так долго — вначале из-за отца, а потом из-за позора в армии — сдерживал свои чувства.

— В конечном итоге, — сказал он, — я предполагаю издавать романы, томики стихов и научные издания. Но я никогда не забуду, что обязан своим вдохновением вам, миледи, — он взял руку своей матери и нежно поцеловал, — самой любящей из матерей, которая всегда учила меня следовать добру и не поддаваться низменным порывам.