— Но ведь ты и так имеешь все это, Джесс! — Эшли явно растерялась.

Точеные черты Джессамин утратили обычную безмятежность, и стало видно, что ее снедает какая-то тщательно скрываемая тревога. Она положила руки на стол и нервно переплела тонкие ухоженные пальцы.

— Я без сожалений отказалась от карьеры и славы, потому что любила Теда и хотела стать его женой. А теперь я хочу завести детей. Только тогда у нас будет настоящая семья.

— А что, собственно, тебе мешает? — Эшли не знала, что и подумать.

— Пойми, Эшли, Тед совершенно доволен своей жизнью — такой, какая она сейчас. Он выигрывает все местные соревнования по гольфу, он отлично играет в теннис, ходит под парусом, рыбачит, он запанибрата со всеми важными людьми на Санибел. Женщины слетаются на его улыбку, как пчелы на мед, — добавила Джессамин с добродушным смехом. — Но это не проблема. Он считает, что ни одна женщина в мире не может сравниться со мной, но в то же время старается во всем потакать потенциальным клиентам. Ведь это его насущный хлеб. И он постоянно старается включить меня в круг своих интересов, чтобы я тоже участвовала в светской жизни на Санибел. Он говорит, что это полезно для репутации их фирмы. — Ее голос зазвенел от напряжения. — Ну что ж, я вполне его понимаю, но мне этого все равно не хватает! Я смогу почувствовать себя по-настоящему счастливой… — она посмотрела на Эшли с такой тоской, что у той сердце облилось кровью, только в том случае, если у нас родится ребенок!

Вот так дела! До сих пор Эшли искренне считала, что Джессамин вполне довольна своей жизнью.

— Ну и?.. — тихонько промолвила она.

Джессамин сокрушенно покачала головой.

— На первых порах Тед настаивал на том, что мы должны привыкнуть к семейной жизни и обеспечить себе финансовое благополучие. Когда он получил место в «Санданс», о котором мог только мечтать, то просто стал отделываться невнятными фразами типа «поживем — увидим». Он пожимает плечами и повторяет это всякий раз, стоит мне завести речь о ребенке. — С трудом удерживаясь от слез, Джесс выпалила: — Как подумаю, что с ним может что-то случиться, вроде… — Она прикусила язык, только теперь сообразив, что зашла слишком далеко. Охваченная раскаянием, Джессамин пролепетала: — Прости, Эшли! Я ужасная дура!

Эшли знала, о чем она сейчас думает. «Уэрнер погиб так неожиданно, и бедная Эшли осталась совсем одна. У нее даже нет ребенка!» Искренне сочувствуя тревоге Джессамин, она ласково спросила:

— А ты не пыталась возражать, когда Тед хотел отделаться своим «поживем — увидим»?

— Я уже пожила и увидела.

— Увидела?

— Я беременна.

— Ох, Джесс, — просияла Эшли, — я так за тебя рада! — От восторга ей не сиделось на месте. Она подскочила к сестре и горячо обняла ее. — И когда наступит великий день?

— В середине июля.

— В июле!.. — Она задумчиво прищурилась. — Значит, ты забеременела еще в октябре! Знала об этом так давно — и ни словечком не обмолвилась! Я бы ни за что не выдержала и все разболтала!

— Я не хотела спешить, чтобы быть абсолютно уверенной и знать, что у меня все идет как надо. Поначалу я совсем растерялась и не знала, как поступить. Помнишь, я тогда стала звать тебя к нам в гости?

— Ты уже сказала Теду?

Она молча утвердительно кивнула.

— Ну, и разве это его не обрадовало?

— Не совсем.

— Но ведь сейчас вы вполне можете позволить себе такую роскошь!

В ответ Эшли услышала глубокий прерывистый вздох.

— Верно. Но меня очень тревожит то, что Тед не захочет делить меня с ребенком. Он слишком привык, что является для меня пупом земли. — Ее голос осип и прервался, как будто у Джессамин пересохло в горле. — Тед не хочет этого ребенка, Эшли. Он предложил мне сделать аборт.

На миг Эшли онемела от потрясения. Затем перегнулась через стол и крепко сжала Джессамин руку:

— Нет, Джессамин. Он просто не понимает, о чем говорит. Ты же сама сказала, что он искренне желает тебе счастья. А аборт — это какое-то временное помешательство.

Джессамин выпрямилась и вырвала у Эшли свою руку, как будто ее оскорбила такая непонятливость:

— Все гораздо сложнее, чем ты думаешь!

Но Эшли стояла на своем. И старалась говорить как можно сдержаннее и убежденнее:

— Теду просто требуется время, чтобы свыкнуться с этой мыслью. Вот увидишь, все устроится как нельзя лучше!

У Джессамин вырвался горестный вздох:

— Нет. Он не хочет усложнять себе жизнь.

Эшли было больно смотреть на то, как страдает ее сестра. Она отчаянно пыталась найти нужные слова, чтобы уговорить ее набраться терпения и не рубить с плеча, не совершать жестоких глупостей, о которых она будет жалеть до конца своих дней.

— Послушай, что я скажу, Джессамин! Ты родишь этого ребенка. И если Тед все равно будет против — его заберу я.

Джессамин горько рассмеялась:

— До такого я пока не додумалась!

— Нет, не пытайся отшучиваться! — Эшли звонко хлопнула ладонью по столу. — Слушай и запоминай, Джесс! Об аборте не может быть и речи!

— Честно говоря, мне и самой противно об этом думать. — Она снова вздохнула. — Может быть, у нас родится мальчик. Может быть, нам повезет и он будет копией Теда. Может быть, тогда Тед его полюбит.

— Но ты непременно родишь этого ребенка! — с силой произнесла Эшли. — Верно?

Джессамин долго смотрела на сестру, как будто прикидывала, насколько серьезно это предложение.

— Обещаешь? — настаивала Эшли.

Джессамин кивнула.

— Честно, без обмана! Идет?

— Идет! — Джессамин вдруг посмотрела на часы и поднялась из-за стола, как будто ей захотелось положить конец этому нелегкому разговору. — Господи, уже скоро одиннадцать, а я обещала помочь в конторе разобраться с бумагами. Все, улетаю!

За ней уже давно захлопнулась дверь, а Эшли еще долго сидела на террасе, переваривая новость. Беременность Джессамин объясняла многое. Вот почему сестра показалась ей рассеянной и молчаливой. Эшли взялась за остывший кофе. Рассказав о своем положении, Джессамин, не ведая того, только усилила ее решимость. Молодой семье требовалось побыть вдвоем, без посторонних, чтобы посвятить все время друг другу и своей любви.

Десятью минутами спустя Эшли крутила педали велосипеда на Сан-Кеп-роуд. Она то и дело озабоченно посматривала на небо: облака становились все гуще, предвещая близкую грозу. Не желая попасть под дождь, она поехала как можно быстрее. Только бы удалось перехватить Дэна до начала экскурсий, чтобы поговорить с ним наедине!

Наверняка он все еще злится на Теда за ту сцену, что случилась вчера на вечеринке. Перенесет ли он свой гнев на близких Теду людей? Точнее, не станет ли он злиться и на нее, Эшли? И как он отнесется к ее намерению покинуть Санибел: обрадуется или расстроится? Скорее всего, ни то ни другое. Кто она Дэну, чтобы он переживал из-за ее отъезда?

Торопливо войдя в холл Центра дикой природы, Эшли окинула быстрым тревожным взглядом просторное помещение. Перед стеклянными дверями не было ни души. Часы показывали пять минут двенадцатого. Не успев отдышаться после быстрой езды, с трудом скрывая нетерпение, она подбежала к Марте Кирби. От волнения ее лицо заметно покраснело.

— Простите, Марта. Я торопилась, чтобы застать начало экскурсии.

— Они ушли буквально пять минут назад. — Женщина с сожалением покачала головой.

Эшли застыла.

— Я хотела поговорить с Дэном до того, как он уйдет с экскурсантами.

— Так в чем же дело? — Марта дружелюбно улыбнулась. — Сегодня группу ведет Крис Александер. У Дэна важная встреча в офисе, но он скоро освободится. — Она вытащила откуда-то деревянную скамеечку и приглашающе похлопала по ней. — А чтобы вы не соскучились, я могу составить вам компанию.

Эшли плюхнулась на скамью, вытащила из кармана измятый чек и вложила его в руку Марте:

— Я хочу, чтобы вы взяли это… моя плата за экскурсию.

Непрерывно думая о Дэне, она почти не вслушивалась в то, что нашептывала ей Марта, пока та не сказала: