Он выпрямился и догнал ее в два шага.

— Наш остров — самое благодатное место для тех, кто любит коллекционировать раковины!

Эшли промолчала, мечтая только о том, чтобы он оставил ее наконец в покое.

Но Дэн продолжал тащиться рядом, то и дело останавливаясь, чтобы подобрать ракушку. Он как будто не замечал ни ее поведения, ни демонстративного молчания. Поднимая очередную ракушку, он обязательно показывал ее Эшли, обращая внимание на особенно нежные переливы в окраске и изящество формы. А потом подробно описывал, что за существо обитало когда-то в этой оболочке.

— Ах! — воскликнул Дэн, не скрывая восторга. — Вот это настоящая редкость! — И он извлек из влажного песка гладкую овальную раковину с яркими коричневыми пятнами. — Юнония! — На раскрытой ладони он подал свою находку Эшли и произнес: — Это вам! — Осторожно и благоговейно, как будто преподнося воистину королевский дар, он вложил юнонию в руку Эшли и легонько сжал ее пальцы.

Ее сердце облилось кровью. Она не смогла его оттолкнуть. Ведь это всего лишь ракушка!

— Спасибо. — Крепко стиснув прохладную полированную раковину, она сунула руку глубоко в карман своего жакета. Даже если это действительно редкая и ценная ракушка, его подарок не значит ничего особенного. Это обычный дружеский жест. Друзья. Короткое слово эхом отдалось в ее мозгу. Разве они не могут оставаться друзьями — просто друзьями?

Они не спеша брели по берегу, с увлечением глядя себе под ноги и подбирая с песка то осколок розового ропана, то золотисто-бежевое морское ушко, то куски других раковин, и в некоторых бесконечно набегавшие на берег волны успели проточить сквозные отверстия. Когда у Дэна набралась целая пригоршня таких осколков, он нанизал их на длинный и прочный стебель водоросли.

Он взял Эшли за руку и заставил остановиться. С торжественным и серьезным видом, словно выполняя какой-то священный обряд, он завязал концы импровизированной нити у нее на шее, приподняв теплые золотистые волосы. Ему было достаточно лишь слегка задеть ее кожу, чтобы сердце Эшли забилось неровно и часто. Ожерелье сверкало на солнце гладким перламутром. Получи она в подарок нитку драгоценного жемчуга — он не смог бы тронуть ее сильнее.

— Подарок на память. Сокровища острова Санибел для моей прекрасной леди из моря, — промолвил Дэн, с улыбкой глядя ей в лицо.

А она вспомнила драгоценности и самоцветы, полученные когда-то от Уэрнера. Разве все эти холодные рубины, алмазы и жемчуг могли сравниться с ниткой морских ракушек, поднесенной так просто, от чистого сердца?

Ей пришлось опустить голову, чтобы Дэн не успел заметить слезы, заполнившие ее глаза. Стараясь, чтобы голос звучал как можно беззаботнее, она пообещала:

— Я буду хранить их как величайшую ценность! — Однако выдержка изменила Эшли, и она умолкла, не в силах совладать с охватившим ее волнением. Он как будто все понял. Молча взял ее за руку, и какое-то время они просто шагали по песку, не говоря ни о чем.

Эшли стало совсем тошно. Она поступала нечестно, позволяя Дэну находиться рядом. Это может обнадежить его, и он снова вообразит себе бог весть что. Торопливо, пока в душе было сильно раскаяние и боль, она произнесла:

— Дэн, я не шучу! Я действительно так считаю. Я не смогу больше с вами видеться. Никогда!

Он замер на месте, не спуская глаз с ее расстроенного лица:

— Почему?

Она сглотнула, готовая разрыдаться в ответ на его обиженный взор. Ей ужасно хотелось рассказать о том, что с ней случилось. О мрачном прошлом, лишившем ее надежды на будущее. О том, что ее внутренний мир по-прежнему лежит в руинах и что там нет места другому существу, привязанности и любви. Но как всегда, в последний миг слова замерли у нее на языке. И вместо этого она пролепетала:

— Я же говорила вам… я не собираюсь задерживаться здесь надолго. И не хочу ни с кем сближаться, тем более с человеком, который мне… — Она едва успела оборвать себя на полуслове, чуть не сказав «который мне нравится». Но ведь это было бы смешно и глупо. Разве в нынешнем состоянии она может полагаться на свои чувства? И все же эта оговорка показалась ей чрезвычайно тревожным знаком, лишний раз доказывавшим то, что ее чувства к Дэну оказались гораздо сильнее, чем она предполагала.

Он протянул руки и грубо прижал Эшли к себе.

— Это не может быть причиной! Нам слишком хорошо вдвоем! Так давайте воспользуемся хотя бы тем временем, что у нас осталось!

Не в силах больше сдерживать слезы, она вырвалась и закричала:

— Поверьте мне, Дэн, я знаю, что делаю!

Увязая в мягком песке, Эшли побежала прочь, стремясь найти укрытие за стенами коттеджа Джессамин.

Дэн, неподвижный, как скала, молча следил за ее бегством.

Эшли влетела в дом, захлопнула дверь и привалилась к ней спиной, едва дыша. Прошло немало времени, прежде чем она пришла в себя и сумела оглядеться. Из внутреннего сада доносился дразнящий аромат кофе и слышались голоса Теда и Джессамин, сидевших за завтраком. У нее вырвался шумный вздох облегчения. Вряд ли они видели, как она гуляет по пляжу с Дэном. Иначе они не ворковали бы так беспечно. Во всяком случае, Тед наверняка не сумел бы скрыть свою досаду, ведь он уже ясно дал понять, что Дэн Кендалл — не пара Эшли. Ей ужасно не хотелось ссориться с Тедом из-за Дэна.

Она невольно прикрыла рукой ожерелье из ракушек, висевшее на шее. Следовало избавиться от него как от улики, но ведь она действительно собиралась сохранить его на память о Дэне. Эшли на цыпочках прокралась к себе, сняла ожерелье и спрятала его в комоде, под стопкой чистого белья, чувствуя себя настоящей предательницей. Ей так и не хватило духу расстаться с юнонией. Она упрямо сжала ее в ладони, спрятав руку в карман.

Стараясь совладать с душевной болью, Эшли еще раз напомнила себе, что поступила правильно, сказав Дэну о том, что никогда больше с ним не увидится. Так будет лучше для них обоих. И все же боль от утраты была почти непереносима. Она только что сама, своими руками оттолкнула единственного человека, хотя бы ненадолго вернувшего ее к жизни и заставившего поверить в будущее.

И на следующее утро Эшли пришлось сделать над собой невероятное усилие, чтобы снова отправиться на пляж, где все напоминало ей о Дэне. Уж если резать — то резать раз и навсегда, и нечего откладывать. Ей потребуется время, чтобы снова привыкнуть жить без него, и чем скорее она с этим справится — тем лучше. Эшли легла на спину и закрыла глаза, стараясь раствориться в обжигающем солнечном свете, стараясь не думать о Дэне, но звуки его имени гремели в ушах нескончаемым эхом — как будто это шумело море в большой раковине, когда ее прижимаешь к уху. Кто-то заслонил солнце, и она открыла глаза. Невероятно: он словно услышал ее мысли! Стоило вспомнить о Дэне — и вот он перед ней, стоит и смотрит сверху вниз с добродушной улыбкой. Она мигнула, чтобы избавиться от наваждения, мигнула еще раз, но и это не помогло. Тогда Эшли резко села и прикрыла ладонью глаза.

Его взгляд был полон такой нежности и заботы, что сердце растаяло у нее в груди.

— Я должен был вас увидеть. Я знал, что вы говорили вчера не от чистого сердца. Я вижу это в ваших глазах. — Он присел на корточки напротив нее.

Она глубоко вздохнула, собираясь с силами. Выпрямила спину и стала смотреть Дэну в глаза холодно и сурово. Эшли не отважилась заговорить, опасаясь, что ее выдаст голос и что сердце в груди разорвется на части, если ей снова придется его прогнать. Ну, как заставить его понять, что их не ждет ничего хорошего? Слова не шли у нее с языка. Она не могла сказать ему, что не в состоянии кого-то любить после всего, что было. Ее душа изувечена настолько, что вряд ли вообще будет способна на новую любовь. Теплый ветерок коснулся ее волос и прошелся по щекам, помогая высушить горькую влагу в глазах.

Он все еще сидел неподвижно, как будто чего-то ждал. Эшли показалось, что прошла целая вечность. Наконец он вдруг подался вперед и коснулся ее подбородка. Другой рукой Дэн ласково отвел волосы с ее лица, легонько поцеловал в лоб и сказал: