После двух часов нанесения макияжа вы почти не изменились. Только кое-где облупившаяся пудра свисает лохмотьями, как старые обои. «Зачем ты красишься? Тебе так идет естественность», — говорит ваш возлюбленный. А когда вы появляетесь перед ним в натуральном виде, он приходит в ужас: «Ого! Ну и видок! Твое лицо похоже на сырник!»

Стоит ли говорить о «натуральной косметике»? Недавно я купила мыло на основе оливкового масла. Мечтала о мягкой, нежной и абсолютно гладкой коже. Идиотка! Теперь у ящерицы кожа мягче. В Швеции в коробки со спичками кладут специальную полоску — что-то вроде наждачной бумаги. Моя щека сейчас похожа на эту полоску: проведешь по ней спичкой — воспламенится. Помыла волосы настоем меда с лимоном. Полная дура! Они превратились в бахрому, как на старых ламбрекенах.

Переходим к диетам. Себя не переделаешь — это всем понятно. И если уж вы родились «грушей», «песочными часами» или «елкой», в клепсидру с осиной талией так просто не превратитесь. В лучшем случае останетесь «грушей», но не такой пузатой, менее грушевидной (вроде той, что плавает в бутылке с граппой). Потому что это вопрос конституции. А конституцию не изменишь, хотя многие и пытаются — от пластических хирургов до политиков. А вот вам доказательство самой природы. В один прекрасный день вы решаете сменить прическу. К черту скучный пробор посередине, как у Орнеллы Мути. Сегодня в моде боковой. Отлично. Выпрямляете волосы и закручиваете концы «а-ля Дженнифер Энистон» — внутрь. Семьдесят евро, и через два дня ваши волосы снова в первозданном виде: пробор по ночам упорно перебирается на середину, кончики загибаются кверху, а с трудом выпрямленные волосы закручиваются в гнезда, будто вы сунули голову в клетку с бешеными белками. Утешает одно: самую красивую женщину этого года зовут Сальма, что переводится как «останки». Не знаю почему, но меня это успокаивает.

Са va sans dire [10]. Попробуйте задать женщине вопрос, требующий минимального умственного напряжения. Например, какая у нее группа крови. Бедняжка медленно поплывет по течению сбивчивых мыслей и туманных догадок… и в конце концов скроется из виду. А потом спросите, как звали ее детских кукол. Она выпалит вам сто сорок имен кряду и подробно опишет каждую куклу, ни разу не запнувшись. Если память и правда сама решает, что помнить, а что нет, то в необитаемой пустыне женского мозга имя детской куклы всегда первое на горизонте.

Мою куклу звали Нахалка. У моих подруг были Стефании, Терезы, Золушки, Белоснежки, Малышки. А у меня — Нахалка. Уже тогда стоило задуматься: что-то не так.

Дедушка Миреллы выиграл на ярмарке Лучиану — говорящую куклу-башню высотой метр двадцать, с копной торчащих в разные стороны рыжих волос. Как я в свои тридцать восемь. Эльвире мать антиглобалистка нормальных кукол не покупала, и бедная девочка целыми днями сидела на балконе — ждала, пока высохнут ее выстиранные в машине и подвешенные за косички тряпичные куклы. С тех пор Эльвира ненавидит косы и стрижет волосы короче ногтей. Страшных, как жертвы маньяка, кукол Беи звали Ширли, Сюзанна и Сильвия. Она их так ненавидела, что придумала игру «драка на куклах». А одной из них в наказание за уродство отгрызла ноги. Молли с детства была человеком практичным и целеустремленным. Играла машинками с дистанционным управлением и спала в обнимку с медведем. Она так и назвала его — Медведь.

Никто из нас и мечтать не мог о Чиччобелло [11], а тем более о Барби. В шестидесятые годы настоящая Барби стоила целое состояние. У меня вместо Барби была Таня — монстр с каштановыми волосами и прической под Дайяну Росс. Ее парня звали Кристофер. Единственная кукла, не умеющая ничего: ни кричать, ни плакать, ни писать. Я всеми силами пыталась от него избавиться. Играя в школу, колотила по голове и протыкала указкой. Но он оказался парнем крепким. В итоге пришлось «забыть» его в кабинке канатной дороги в горах. Я до сих пор мечтаю о домике Барби со «сладкой печкой» и «волшебном гардеробе»

«Жена должна быть красивой, доброй и молчаливой домоседкой». Хочешь заполучить в свои сети мужа? Обзаведись необходимыми талантами, дорогуша. Так сказала мне старая венецианка в очереди за молоком. КРАСИВАЯ, ДОБРАЯ И МОЛЧАЛИВАЯ. А мы еще исламу удивляемся. Слава богу, каблуки в Венеции пока не запретили. Посмотрим, пройду ли я тест на профпригодность. Красивая? Сегодня у меня такое лицо, будто я всю ночь спала под камнем. Добрая? Ну не ведьма. Домоседка? Бывает, когда разболеюсь. Молчаливая? Никогда. Даже при смерти не замолкну. Даже если меня свяжут и заткнут мне рот кебабом!

Бедная Молли. Ее целлюлит превысил все допустимые размеры. Прежде чем позвать на помощь спасателей, она решилась на отчаянный шаг — голодовку. Потом перешла на раздельное питание и потолстела на три килограмма (отложились на лодыжках). Теперь она вылитая слониха: ее щиколотки обрели форму модной в шестидесятые годы юбки-колокола. И так же колышутся при ходьбе. Несчастная Молли превратилась в человека-пюре: сплошные липиды.

Личная жизнь, понятно, не складывается. Несколько любовных драм и пара мелких романов вылились в брак-вспышку с монстром алкоголиком, чей коэффициент умственного развития равнялся минус единице. Разочаровавшись в любви и устав от постоянных неудач, Молли решила связаться со своим духовным наставником и обратилась для этого к медиуму. На спиритическом сеансе медиум впал в транс, катался по полу и отрывочными фразами сообщил нашей Молли, что ее духовный наставник — индейский вождь, а сама она в прошлой жизни была индейцем апачи. Тем самым. Краснокожим. Правдоподобно. Молли болеет нервной экземой: на коже часто высыпают красные пятна, и она вынуждена чесаться целыми днями.

Встреча с медиумом не прошла бесследно. С упорством, достойным «Оскара», она начала вживаться в роль индейца: разговаривать сама с собой и с окружающими ее растениями, ходить в парк и обниматься с дубами. Она подружилась с приморскими елями и, того и гляди, начнет пить на завтрак жидкие удобрения. В своих индейских корнях она не сомневается. Тому есть неопровержимые доказательства. Первое: ей всегда нравилось ходить босиком (еще бы, с таким-то весом). И второе: зевая, она несколько раз подносит ко рту руку, отчего получается нечто вроде: «Уа…! Уа…! Уа…!»

Не считая трех набранных килограммов, в жизни Молли не произошло изменений, и тогда она решила вновь отправиться к медиуму. Тот ее не узнал и, погрузившись в транс, сообщил, что в прошлой жизни она была сожженной на костре ведьмой, а ее духовный наставник — вельможа восемнадцатого века. Вот вам и краснокожий. Двойной удар — бедняжка в нокауте. Пришлось вмешаться. Я подарила ей метлу длиной с фонарный столб и пригласила отпраздновать Первое мая на природе. С тех пор как она полюбила сардельки и барбекю, устоять перед приглашением на пикник выше ее сил. Она привезла с собой и духовного наставника. Но он, судя по тому, с какой жадностью она набросилась на еду, получил красную карточку и был удален с поля.

Человек я не слишком внимательный, но кое до чего додумалась: матери — это сенаторы от партии жизни. Один раз выбранные, они, хочешь ты того или нет, всю жизнь будут тобой управлять. От детской коляски до инвалидного кресла. Твоего, разумеется. Им никогда не надоест повторять: «Не сутулься! Надень теплые носки! Подстриги челку, зрение испортишь! Попробуй сначала, а потом говори, нравится или не нравится! Пережевывай хорошо! Пей маленькими глотками — холодное! Не высовывайся из окна — голова перевесит и свалишься!» Вот основы их социальной политики. Матери дочерей еще добавляют: «Когда ты наконец купишь себе приличную одежду?» Моя мать, несмотря на то что мне уже два раза по девятнадцать лет, когда мы встречаем на улице знакомого, до сих пор умудряется дернуть меня за рукав и сказать: «Поздоровайся!»