Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Потом наступила моя очередь подниматься по рампе в отсек. Снова металл под подошвами. Снова створки закрывают солнечный свет, и снова крылатый грузовик неторопливо катится по рулёжным дорожкам на взлётную полосу. Его движки словно жаждут взреветь на полную мощность и оторваться от земли в свою стихию.

Всего два часа в небе и вот мы уже садимся где-то в Белоруссии.

Чувствовалась война – вокруг аэродрома и прямо на стоянках техники – ЗРК, расчёты «золушек». В небе барражируют истребители. Видны остовы разбитых транспортников, свежие заплаты в бетонном покрытии взлётной полосы, и речь – вроде бы понятная, но с пятого на десятое. Белоруссия.

Всё ещё идут тяжёлые бои. Обстановка уже стабилизировалась, но всё равно – тяжёлая. Задача сводного отряда войск специального назначения – действуя в интересах так же сводной, армейской группировки, работать по профилю – разведка в ближнем и дальнем тылу противника, налёты, засады и прочее.

– Товарищи бойцы, надеюсь, все отдохнули? – Вопрос ротного, скорее риторический. – Командирам разведгрупп – к пятнадцати ноль-ноль прибыть на совещание в штаб.

Нам отвели ангар. Раньше здесь стояли вертушки белорусов. Потом в него попал снаряд – крыша пробита, стены немногим отличаются от решета. Один вертолёт – «восьмёрка» – теперь в виде металлолома громоздится поодаль.

Но есть и кое-что интереснее битого металла – над базой проносятся, заходя на посадку, пара «Блэк Хоков», судя по всему – «медэваки»! Ого, похоже, тут есть и, судя по всему, – воюет «второй фронт!»

Они лихо сели на площадках и к ним устремились санитарные машины и технические службы. Если «санитарки» были нашими, то вот «технички» – это «хамви». Сразу же закипела работа. Видно было что люди делают своё дело, несмотря на любую обстановку вокруг.

А затем пришли и наши отцы-командиры. И привезли с собой много чего.

Снаряжаясь, я ещё раз повернул голову в сторону севших вертолётов американцев. Но их там уже не было – улетели.

Надо отдать должное янкесам – несмотря на сошедший с ума мир, они не растерялись – в считанные часы вывезли своих граждан, организовали круговую оборону и смогли три дня отбиваться почти в полном окружении.

Разбитая прямым попаданием крупнокалиберного снаряда диспетчерская вышка, остовы сгоревших самолётов, битые, обугленные «страйкеры» и «хамви». Результат предательства бывших «союзников», а по сути – «дворняжек», перебежавших на сторону вермахта.

Но всё же они не растерялись и смогли удержать инициативу в своих руках, используя преимущество в вооружении и оснащении. Все три ночи немцы теряли с трудом захваченные днём позиции – они были слепыми и глухими в отличие от янки с их БПЛА, разведкой, связью и приборами ночного видения.

Американцы даже тут играли по своим правилам. Пусть и ночью.

– Боец, – меня вывел из полудрёмы голос дядьки. – Подъём! На инструктаж. Не отлетай Шура!

Эмигрант Пётр Михайлов. Москва.

Яркое солнце светило прямо в лицо, а настойчивый стук в дверь напоминал о неудержимой фрау Марте. Я встал и не найдя тапочек, босиком пошёл открывать дверь.

– Вставайте Пётр Алексеевич, уже десять утра, – Нелюбин выглядел отлично выспавшимся, несмотря на то, что лично привёз меня к особняку в пять часов утра.

В холле я встретил Штайна.

– Оскар, – обратился я к нему вполголоса. – А почему ты ввязался в это?

– У меня нашлась прапрапрабабушка еврейка, и Шелленберг знал об этом, – он усмехнулся. – Во всяком случае, если всё получиться, никто не будет тыкать мне прапрапрабабушкой.

К нам подошёл Анатолий Иванович:

– Господа, на втором этаже для вас подготовлено оборудование, пройдите, пожалуйста, вас ждут.

В комнате, на двух сдвинутых вместе столах были разложены металлические и карболитовые коробки.

– Здравствуйте! – навстречу нам шёл улыбающийся человек. – Давайте приступим.

Он продолжал улыбаться, но я явственно услышал: «Опять чайника прислали»

Ящики оказались электрическими вычисляющими устройствами, считающими намного быстрее человека. Хозяин этих железных мозгов, милостиво избавил нас от теории и просто начал показывать, как можно их использовать. Через четыре часа я мог запустить программу и настроить систему связи, но объяснить, как это работает я не смог бы даже под пытками. У Штайна всё получалось гораздо лучше, ведь вчера половину ночи он занимался с этой аппаратурой.

После обеда Нелюбин представил нам ещё одного представительного седого мужчину: – Усольцев Николай Николаевич, с завтрашнего утра вы будете работать с ним.

Он поздоровался с нами и, оглядев с ног до головы, вышел.

Оставшееся до ужина время мы продолжали осваивать технику будущего.

Вечером Нелюбин зашёл в мою комнату с компьютером, который они называют мобильным. Он включил его и начал настраивать, дождавшись, когда на экране появиться изображение, он передал устройство мне. На экране я увидел премьер-министра, он заговорил:

– Микрофиши, полученные от вас, расшифрованы, это полное досье на всю верхушку третьего Рейха, в той истории эти материалы были уничтожены и не фигурировали на Нюренбергском процессе.

Наше условие для господина Гейдриха, выступление в качестве свидетеля в процессе над нацизмом, сделка с правосудием и участие в программе по защите свидетелей.

В ином качестве все переговоры исключены. Сегодня ночью вы с группой обеспечения возвращаетесь в Калининград и организуете промежуточную базу для связи с Боргсдорфом. Кодовый сигнал о начале контактов передан и получен отзыв.

Удачи Вам! Ни пуха, ни пера!

– Спасибо вам, господин премьер-министр и к чёрту!

Я передал компьютер Нелюбину.

Константин Зыканов, сотрудник прокуратуры, Кобрин.

Стадион в Кобрине располагается в Парке Культуры и отдыха. Правда, правильнее будет сказать – располагался. То, что предстало перед нашими глазами, стадионом было назвать сложно. Это, конечно, не походило на стадион в чилийской столице – не тот размер, нет «чаши» – но все же…

Путь до стадиона был достаточно долгим, несмотря на сравнительно небольшое, по питерским меркам, расстояние. Колонна шла медленно, водитель УАЗика и все остальные, вслед за ним, старались объезжать воронки и трупы немецких солдат, то там, то тут лежавшие на улицах белорусского городка. Вот навстречу проследовала колонна немцев, человек тридцать, наверное – простых бедолаг из Вермахта, судя по их прикиду. Кто-то – здоровый, кто-то – кое-как перевязанный, но, независимо от состояния здоровья, у них было нечто общее – глаза затравленных волков. Колонну сопровождали два бородатых бойца – в банданах. А, ну да… 17-я бригада… Наверное, гансам понравилось. Интересно, когда их здесь оставляли, те, кто оставлял, понимали, что остающиеся – смертники? Понимали, наверное – ни машин, ни мотоциклов – ничего не видно. Въезжаем в парк. Картина маслом – у въезда противник успел соорудить ДЗОТ. Видимо, надеялись, что это им очень поможет. Интересно, чем в него угодили? Наверное, «Шмелем» каким-нибудь, или другой «шайтан-трубой»? По-любому – хватило. Закрывать амбразуру телом явно не пришлось. Рядом с тем, что было ДЗОТом – двое бойцов, опять же, в банданах, осматривают тела немцев, еще трое – с интересом изучают железяку, в прежней ипостаси бывшую, очевидно, чем-то вроде пулемета. Рядом с телами немцев – кучка из бумаг, часов, какой-то мелочи. Что скажешь? Кавказ есть Кавказ, война есть война. Через пару сотен метров нас останавливают – по дороге дальше пока нельзя, мины. Ожидание долго не продлилось – только успели перекурить, высыпав из автобусов, перекинуться несколькими словами с белорусскими мотострелками – появился танк. Где они его откопали? Т-62, да еще и с тралом! Вот дают белорусы… Немцы, наверное, офигели от такого старь… Тьфу ты, какое старье – для них это вундервафля натуральная. Танк пошел по дороге, все залегли: береженого – бог бережет, как говорила монашка, натягивая на свечку второй презерватив. Несколько взрывов под тралом – и путь свободен. Грузимся, едем. А вот и стадион…

125
{"b":"145385","o":1}