– Просто мне кажется, – хихикнула Элизабет, – то есть мы все ждали, что у тебя, по крайней мере, пропадет аппетит.
– Она в шоке, говорю тебе, – фыркнула Эйта.
– Совсем нет. Я не беспокоюсь, что Люк или Куин найдут Майкла, так как я уверена, что он давно уехал, Грейс опять откусила тост и сделала глоток чая. – И я собираюсь уезжать, чтобы присоединиться к нему, поэтому весь этот шум не имеет никакого значения. Я не хотела говорить вам раньше, но не хочу, чтобы вы беспокоились за меня.
– О Господи, она опять сбегает! – простонала Эйта.
– Не сбегаю, а уезжаю. Чувствуете разницу?
– Да, а тебе не кажется, что разница здесь такая же, как между ветчиной и беконом? – простонала вслед за Эйтой Розамунда. – О, Грейс, не уезжай, пожалуйста, ради всех нас! Мы многое выдержим и преодолеем, если будем держаться все вместе, но мы должны быть вместе с самого начала. Ты не можешь опять уехать.
– Розамунда, любимая моя подруга, я не предполагала, насколько меня измучили все эти жалостливые пересуды.
– Но это ведь такая чепуха, – продолжала Джорджиана. – Если твой мистер Раньер действительно является пропавшим графом Уоллесом, тогда ты можешь выйти замуж, и через неделю все будет забыто.
– Правда, Грейс, – согласилась Сара, выходя вперед. – А мы всем расскажем, как романтично он за тобой ухаживал.
– Послушайте, – Грейс с сомнением смотрела на подруг, – мне трудно сейчас все объяснить. Просто скажу, что нам с Майклом необходимо немного времени и уединения, чтобы решить… э-э… несколько проблем деликатного характера.
– Время и уединение? – обиженно переспросила Эйта. – Я как раз считаю, что с этим человеком у тебя было предостаточно и того и другого. И меня не волнует, какие новые мысли засели у тебя в голове, мисси. Но тебе нельзя продолжать идти этой порочной дорогой, и не важно, насколько он высок или насколько соблазнительны у него глаза.
– Она права, Грейс. – Розамунда закусила губу, чтобы не рассмеяться. Мы тебя просто не узнаем. Но это не значит, что ты не нравишься мне такая, в новом облике.
– И не думай, – округлила глаза Эйта, – что ты сможешь вот так просто уехать, не рассказав нам в точности, до какого сумасшествия ты додумалась, Грейс.
Грейс окинула взглядом встревоженные лица ближайших подруг и наконец согласилась пролить небольшую порцию света на прошлое Майкла и на свое будущее. Она не стала раскрывать имени влиятельного человека, который выдвинул обвинения в убийстве, и не упомянула имя, данное Майклу в сиротском приюте.
– Нет, здесь, несомненно, кроется какая-то ужасная ошибка, – сказала Розамунда, приблизившись к Грейс. – Люк с Куином и лорд Палмер непременно объединятся. И с помощью их совместных усилий и участия других людей лорд Уоллес со временем будет полностью восстановлен в своих правах, а потом обвинения этого человека будут подвергнуты сомнению и сняты.
– Не знаю, Розамунда. Это так, как должно быть, но захочешь ли ты ставить под удар человека, которым дорожишь… – Грейс немного запнулась на этом слове, и Сара с Элизабет бросились к ней. – Нет, подождите, со мной все в порядке. Мы оба с ним решили, что нам надо исчезнуть на короткое время, чтобы иметь возможность определиться, как лучше поступить. Я не скажу вам, куда мы едем, но сразу напишу.
– Но Куин мог бы… – Слова Джорджианы были прерваны звуком шагов в коридоре.
Раздался стук в дверь, вошла Салли и присела в реверансе.
– Простите, мадам, но какая-то мисс Гиван так настойчива и…
– Приведи ее, пожалуйста. – Грейс пересекла комнату, чтобы приветствовать яркую красавицу. Виктория Гиван влетела как метеор, в ее одежде и в прическе царил беспорядок.
– О, леди Шеффилд, простите, что вторгаюсь так бесцеремонно, Простите, что…
– В чем дело, Виктория?
Мисс Гиван, наконец, заметила, что в комнате присутствуют и другие леди, и замерла, сжимая кулаки. Грейс подвела ее к креслу и присела рядом с ней.
– Майкл… – прошептала она. – Он… Он… ой, его забрали в Ньюгейтскую тюрьму! – зарыдала Виктория. – Сегодня утром нам об этом сообщил Гордон Лефрой, бывший воспитанник приюта, который по-прежнему работает у мистера Мэннинга.
Грейс почувствовала, как закружилась перед глазами комната, пока Эйта не взяла ее за руку.
– Боже мой, здесь замешан Роуленд Мэннинг? – спросила старушка. – Он очень влиятелен. Грейс, может быть, принести нюхательной соли?
– Нет-нет, – прерывисто прошептала Грейс.
Розамунда с Джорджианой о чем-то совещались, но Грейс уже не слышала их торопливых слов. Господи, она должна ехать к нему. Немедленно!
– Грейс, – донесся до нее сквозь клубок спутанных мыслей голос Розамунды – мы с Джорджианой отыщем Люка с Куином. Они разберутся с этим, обещаю тебе.
– Я знаю. – У Грейс уже сложился план действий в голове, и она направилась к двери. – Виктория, спасибо, что пришли ко мне. Боюсь, что у меня неподходящий вид. Я, с вашего разрешения, удалюсь, чтобы закончить свой туалет.
– Очень хорошая мысль, дорогая моя, – кивнула Эйта. – Ты такая рассудительная. Нам всем следует у тебя поучиться.
Дамы встали и парами потянулись к выходу из комнаты. Салли возглавляла это шествие, провожая дам в гостиную внизу.
Грейс схватила свою сумочку, плащ и перчатки, сосчитала до двадцати, а потом с фальшивой решительностью, рожденной невероятным страхом, бросилась вниз по винтовой лестнице для прислуги прямо в зимнее утро. Она неуклюже выскочила на Портмен-сквер и впервые в жизни окликнула двухколесный экипаж. Быстро юркнув внутрь, Грейс приказала ехать к тюрьме, пользующейся дурной репутацией.
Грейс едва дышала, ее голову наполняли ужасные видения: Майкла, закованного в тяжелые кандалы, волокут в цепях в глубокие темницы ада прямо в самом сердце Лондона. Она жадно вдыхала воздух в сжавшиеся легкие, пытаясь бороться с парализующим воздействием бессилия.
Бросив деньги изумленному кучеру, Грейс выпорхнула из экипажа и остановилась на мгновение перед зловещим и внушительным каменным входом в тюрьму.
Как только она оказалась внутри, в нос ей ударило ужасное зловоние немытой и неухоженной массы людей. В одной смешанной толпе беспорядочно двигались тюремные надзиратели, стражники и те люди, у которых кого-то отдали под суд. Пожилая женщина с ребенком на руках умоляла тюремщика дать ей возможность повидаться с сыном, а в этот момент закованный в наручники преступник пытался украсть очередной кошелек. В конце концов, Грейс удалось пробраться сквозь группу слишком дерзких и бросавших косые взгляды людей, чтобы встретиться лицом к лицу с человеком в грязном парике, сидевшим за длинным, грубо обтесанным столом, заваленным папками.
– Что вам? – не глядя на Грейс, спросил он.
– Я слышала, к вам сюда сегодня доставили джентльмена, и я хочу увидеть его.
Услышав ее образованную речь, мужчина поднял голову. В его почти черных глазах проблескивали признаки ума.
– Ваше сиятельство?
– Я желаю увидеться с джентльменом, которого доставили сюда сегодня утром, – повторила Грейс более убедительным тоном.
– Джентльменов сюда не доставляют, ваше сиятельство, – с недоумением ответил мужчина.
– Я понимаю это, но его задержали по ошибке.
Он действительно джентльмен.
Из толпы послышался хохот, мужчина за столом поскреб голову, немного сдвинув набок парик.
– А вы кто?
– Графиня Шеффилд, – раздраженно ответила Грейс.
– Ваше сиятельство, – он просмотрел страницу, открытую перед ним, – сегодня утром сюда доставили только одного человека. Рослый тип, я сам его видел. И что такой очаровательной леди, как вы, надо от такого громилы, как этот кузнец-убийца? – У тюремщика дрожали челюсти, а лондонское просторечие коверкало почти каждое его слово. – Этот человек слишком опасен. Он сбил с ног тут четверых, да. Судья дал мне строгий приказ никому не позволять приближаться к его камере ближе, чем на пятьдесят футов.
– Тогда я хочу увидеть его с расстояния в пятьдесят футов, – не сдавалась Грейс, чувствуя, что ей все труднее справляться с нарастающим внутри напряжением. – О, сэр, пожалуйста, скажите мне, как у него дела? Скажите, что я должна сделать, чтобы увидеть его? Вы хотите денег? – Грейс протянула сумочку, и тюремщик стал вытирать платком красное лицо.
