Майкл просил ее максимально использовать оставшиеся до его отъезда в Бринлоу дни, и она сделает так, как он предложил. Но из головы у нее никак не выходила тайна, которую он ей раскрыл.

Она собрала воедино все противоречивые поступки и разговоры, которые происходили у них в Йоркшире, все, что он сказал ей во время их мучительного расставания, и все его слова здесь, в Лондоне. И чем больше она думала об этом, тем крепче становились ее убеждения и тем сильнее ей хотелось стать для него такой, какой он хотел. Ему надо было, чтобы она была такой же сильной, каким был он сам в течение долгого времени.

И она окажется на высоте положения. Потому что Грейс была почти уверена, что видела в его глазах правду… Что он любит ее, по-настоящему любит. А еще больше она верила в то, что он невинен, как младенец.

Грейс посмотрела на объявление, лежавшее перед ней. Два дня она просматривала утренние и вечерние газеты, прежде чем нашла загородный дом менее чем в сорока милях от района Гайд-парка. Агенты в Лондоне предлагали немедленный договор найма, но сроком на один год. Она позволит себе скромное проживание в Беркшире, даже если дом не нужен ей на такой длительный срок. И все это ради шанса тайно побыть с ним, пока они спланируют свой окончательный отъезд. Учитывая обстоятельства, это – единственное решение.

Пока Грейс писала письмо, приняв условия и указав ожидаемую дату приезда, она также составила план, как лучше попросить свою преданную служанку Салли втайне доставить письмо с нужным количеством золотых гиней агентам.

Грейс задумалась на минутку, потом подписала письмо своим именем и девичьей фамилией матери: Ройен. Грейс закусила губу. Возможно, ей придется жить с новым именем, если Майкла когда-нибудь в будущем найдут. Поскольку он человек незнатного происхождения и не мог избежать ареста, им придется бежать, скрываться всю жизнь. Но она легко может позволить себе купить новую жизнь с ним, подальше от всего, что им обоим известно. Возвращаться в Йоркшир было очень опасно, учитывая неудачное знакомство с болтливым герцогом Бофором. Возможно, мистер Браун поможет им найти уединенный домик в Шотландии, если до этого дойдет.

Но как они смогут пожениться, учитывая опасность длительного публичного оглашения имен лиц, предполагающих вступить в брак? Грейс закрыла лицо руками. Это казалось таким невозможным. Все. Она ненавидела обман, а все это было не чем иным, как обманом. Наконец она поняла, что Майкл так старательно пытался донести до нее.

И все же… От этого ей еще больше хотелось бороться против несправедливости. На то, чтобы убедить Майкла позволить ей уехать с ним, уйдет много времени. Но она объяснит ему, как пришла к такому решению сегодня, в день подарков, когда выдержала поток тех же самых людей, которые, она всегда знала, находились в Шеффилд-Хаусе, пока они хвастались своими ежегодными подарками. Она была совершенно безразлична к ним.

Послышался легкий стук в дверь, Грейс торопливо посыпала письмо песком и спрятала его под книгу на своем секретере.

– Войдите.

– Ну что, ты готова? – впорхнула в комнату Розамунда с озорной улыбкой на лице. – Удивлена, что ты здесь. Я думала, что ты разыгрываешь.

– Тебе следовало знать меня получше. – Грейс взяла свою шляпу с вуалью для верховой езды, поправила тяжелую юбку амазонки и встала. – Разве я когда-нибудь кого-то разыгрывала?

– Нет, но все когда-то бывает впервые.

– Это правда. Я подумаю об этом и, возможно, просто удивлю тебя. Может быть, даже очень скоро.

Сегодня утром на рассвете, как это происходило последние несколько дней, Майкл уселся верхом на Сиу и осторожно двинулся по полутемному лабиринту лондонских улиц. Сам себе он сказал, что делает это ради того, чтобы найти того мальчишку-трубочиста чтобы найти Джеймса. Но глубоко в сердце знал, что делает это со страхом. Майкл чувствовал беспокойство независимо оттого, где находился: в приюте, в больших домах друзей Грейс, даже на улицах, где он сейчас пытался затеряться. Ему надо уезжать из Лондона. Он остался здесь только из-за того, что попросил Грейс о последней встрече.

Майкл подоткнул края своего пальто с прорезями по бокам, чтобы защитить себя от холода. Его кобыла вскинула голову при виде оставшейся кое-где травы, и Майкл отпустил поводья. Сиу вытянула шею, но прибавила шаг и перешла на галоп. Да, даже лошадь пыталась донести до него, что надо уезжать из тесного Лондона и возвращаться на просторные вересковые поля Йоркшира, туда, где есть хоть малая степень безопасности.

К тому времени, когда они доехали до другой стороны парка, лошадь растратила свою энергию и перешла на быструю рысь. Напряжение Майкла тоже ослабло, самые худшие опасения рассеялись. Он сможет сделать это. Он сможет остаться и сходить на день рождения Хелстона. Остаться, чтобы воспользоваться последним шансом, испытать запрещенное счастье с Грейс, чтобы как следует попрощаться с ней.

Погрузившись в собственные мысли, он не услышал приближения кареты, которая катилась по улице, прилегающей к парку. Они на мгновение поравнялись, и Майкл встретился глазами с кучером и узнал его. Горди Лефрой, повзрослевший, как и сам Майкл. Не подумав, Майкл повернул голову и посмотрел вслед карете в темно-синих и золотистых тонах из конюшни Мэннинга. И в этот же самый момент голова Горди тоже повернулась вслед Майклу.

Страх сковал его внутренности, и Майкл, развернув Сиу, помчался прочь. Лошадь почувствовала его страх и понеслась галопом, словно все индейцы Каролины приготовились украсть ее у него.

Боже милостивый! Скажет ли Горди Мэннингу? Майкл молился, чтобы этого не произошло. Горди был одним из лучших работников на конюшне Мэннинга, он бы знал, кто виноват, даже если бы не был очевидцем того случая. Но Майкл знал, что на него лучше не рассчитывать. Для его бывшего знакомого соблазн вознаграждения мог оказаться слишком сильным.

Через час на его поиски могут быть отправлены ищейки с Боу-стрит. Приучив себя к горьким перспективам, Майкл знал, что ему надо делать, что он будет делать, пока не увидит Грейс сегодня вечером в доме Хелстона. Там сыщики вряд ли станут его искать.

К черту все, сегодня он весь день будет прятаться. Это он умел делать лучше всего.

Время вышло, и до первого января ждать не придется. Майкл заставил себя проглотить комок страха, застрявший в горле.

– Грейс, дорогая, давай заходи. Боже мой! Где ты была? Мы уже стали беспокоиться, – закудахтала Эйта, когда Грейс появилась на площадке грандиозной лестницы. Лакеи провожали последних гостей в столовую или в игровую комнату, располагавшуюся за ней, а Эйта собрала всех вдов в углу огромного холла.

– Простите, просто времени на то, чтобы отвести Лару в библиотеку и потом накормить уток на Серпентайне, потребовалось больше, чем я думала.

– Боже мой, ты провела уйму времени с той маленькой девочкой, – с улыбкой отметила Эйта.

– Тебя надо поблагодарить, – подхватила Джорджиана. – То, что ты обратила на нее внимание, для нее означает целый мир.

– Не за что меня благодарить. Уверяю вас, что я от ее горящих радостью глаз получаю удовольствия больше, чем она сама, – пробормотала Грейс.

– Брр, как сегодня холодно, – поежилась Эйта. – Думаю, пойдет снег. Это нарушит движение сегодня вечером. Напомните, чтобы я велела Фиппсу постелить солому, если это произойдет. Да, – вздохнула она, – наверное, зима в конце концов возьмет свое. И случится это, конечно же, в день, невезения, правда? Пойдем, Роза, ты обещала быть моей партнершей, да? Мне нужно, чтобы ты была рядом, если я надеюсь выиграть наконец несколько шиллингов у графини Хоум.

– Задача явно доставляет тебе удовольствие, – улыбнулась Розамунда и разгладила складки своего темно-красного платья. Она была настолько хороша в этом наряде, с такими живыми аквамариновыми глазами и такими блестящими волосами цвета воронова крыла, что Грейс не могла избавиться от мысли, что рядом с ней похожа на бледную куклу.