Когда она собралась уходить, он проводил ее до веранды вместе с остальными дамами и коснулся губами ее руки.

– Желаю тебе счастья, Джорджиана, – мягко произнес он.

– Я должна поблагодарить тебя за твою щедрость по отношению к моим родителям и ко мне, – ответила она, присев в реверансе.

– Ты прекрасно знаешь, что должна благодарить Хелстона. Именно он нашел поместье и позаботился об оформлении документов на твою семью, – произнес он. – Ну что ж, я желаю тебе безопасного путешествия.

Она кивнула, и все дамы кинулись обнимать ее, некоторые из них посмеивались и желали ей доброй ночи.

Джорджиана не осмелилась снова взглянуть на Куинна. Она не была уверена, что сможет сохранить спокойное выражение лица. Ведь больше она его не увидит.

Она нащупала рукой перила, выпрямилась, развернулась, сбежала по ступенькам в ночную тьму и последний раз пожелала всем доброй ночи.

Пройдя через арку, освещенную факелами в саду, Джорджиана оперлась на ореховое дерево, чтобы перевести дыхание. Она посмотрела назад, на веранду. Только два человека все еще стояли там – силуэты Куинна и Грейс были видны в ярком свете свечей через стеклянные французские двери.

Грейс погладила Куинна по голове, пальцы её задержались на его шее. Джорджиана все еще живо помнила, какие мягкие у него волосы. Секунду спустя две тени слились в одну. Джорджиана подавила всхлип и, не видя ничего вокруг, побежала обратно в Литтл-Роуз, не обращая внимания на боль в ноге.

От этого воспоминания у нее на глаза навернулись слезы. Она раздраженно смахнула их. Конечно, она знала, что произойдет. Как же глупа она была. Она не подготовилась по-настоящему к этому прощанию и к своему будущему.

С тех пор как герцог передал ей документы, она ни разу не посетила Трихэллоу. Он попросил ее не ездить туда, попросил серьезно, и она даже не подумала пойти против его желания. Но на самом деле она не испытывала ни капли любопытства.

Трихэллоу располагалось недалеко от Сент-Ивса, но на значительном расстоянии от поместий, которые знала Джорджиана. Ей было известно, что понадобится некоторое время на восстановление имения. И герцог уже приказал приступить к ремонту. Скорее всего, он хотел бросить ей вызов, занять ее. Но она устала от вызовов.

Она смертельно устала.

Она хотела отдохнуть.

Глубоко внутри Джорджиана знала – Трихэллоу подарит ей покой. И она была благодарна. Каждый раз, видя Люка Сент-Обина, она хотела обнять и поцеловать его. Она всегда будет признательна ему, Розамунде и Ате, если ее не обманывала интуиция. Все они сделали ей этот подарок, и она никак не могла отплатить им за их доброту. Доброту, которой она не заслуживает.

Через несколько часов ее благодарность герцогу и его семье увеличилась десятикратно.

Экипаж свернул с главной дороги, и кто-то – вероятно, Люк – постучал по крыше кареты тростью, привлекая ее внимание к открывшемуся виду.

– Папа, – прошептала Джорджиана, наклонившись вперед и коснувшись колена отца, пока мать спала в углу, – посмотри.

В конце очень длинной подъездной аллеи, затененной огромными, посаженными через равные промежутки тополями, стоял сложенный из древнего камня четырехэтажный дом. Две башенки, одна из которых осыпалась, возвышались рядом.

Джорджиана сглотнула. Поместье было куда более грандиозным, чем она предполагала.

Оно было невероятно красивым.

– Что ты думаешь? – задумчиво спросил отец.

– Не знаю, – прошептала она. – Я не могу все это осознать.

– Да, – произнес он, – но с другой стороны, Хелстон предупредил, что половина его необитаема. В поместье долго никто не жил, так как никто не хотел тратить время и деньги на его восстановление. – Отец коснулся ее руки. – Готова ли ты приняться за работу?

– Сейчас слишком поздно отступать, не так ли? – Она нервно рассмеялась.

– Вся в меня, – сказал отец.

Мать Джорджианы распахнула глаза. Она выглянула в окно и впервые в жизни не нашлась что сказать.

– Боже мой! Здесь почти также великолепно, как в Пенроузе.

Экипаж, покачиваясь, остановился, маленькая дверца внезапно открылась, и в проеме появилось темное лицо Люка.

– Выходите, – резко произнес он.

– Но, – произнесла Джорджиана, – разве нам не нужно устроить моих родителей на…

– Нет, – перебил ее Люк.

Что-то было не так.

– Проклятие, – прошептал Люк. – Я никогда не разбирался в такого рода вещах, и у тебя совершенно точно возникнет множество вопросов, на которые я не буду отвечать. Так вот. В задних садах находится группа леди и джентльменов, и они ждут там тебя, чтобы удивить, – он снял шляпу, почесал голову и надел шляпу обратно, – поэтому постарайся выглядеть удивленной.

Джорджиана обратилась к родителям:

– Вы знали об этом?

Отец тихо рассмеялся:

– Куинн сказал мне вчера. Он боялся, что меня хватит удар в критический момент.

– Куинн? – Она поправила платье. – Он здесь?

– Да. – Люк впился в нее своими темно-синими глазами.

– Он все это устроил?

– Нет, милая моя, – ответил Люк, – организатором выступила Грейс. Они с Атой пригласили твоих ближайших соседей на чай с пирожными. Тебе не нужно ничего делать. Только наслаждайся происходящим и знакомься с гостями. Через час, обещаю, я выгоню всех, и вы сможете, наконец, устроиться в доме.

– Но, отец, – Джорджиана повернулась к нему, – ты, должно быть, устал. Возможно, тебе стоит…

– Нет, дочь. Меня достаточно баловали в последнее время. Я хочу встретиться с мистером Уошбартоном. Он – наш ближайший сосед, и, как я понимаю, он вывел новую породу овец с прекрасной шерстью.

Джорджиана снова перевела взгляд с родителей на Люка:

– А Фэрли здесь?

– Куинну пришлось постараться, прежде чем он уговорил ее хранить все в секрете. – Люк улыбнулся. – Пойдем.

Джорджиана достойно сыграла свою роль. И она была очень рада возможности познакомиться с новыми соседями. Ата, Грейс и Фэрли любезно взяли на себя обязанности хозяек, заботясь о том, чтобы все желания гостей были удовлетворены.

И никто не узнал, каково ей было снова встретить Куинна. Ведь они уже попрощались, и Джорджиана думала, что никогда больше не увидит его. Или, еще того хуже, Грейс и Куинна вместе. Но они были здесь, прогуливались по садам рука об руку, останавливаясь и разговаривая с гостями. Ярко-рыжий полосатый кот следовал за Куинном и начинал тереться о его обувь всякий раз, когда тот останавливался. Они подошли на расстояние нескольких шагов.

Джорджиана через силу улыбнулась. Куинн всегда любил кошек. Кошки же, наоборот, никогда не любили его – на всей земле только эти животные не поддавались его чарам. Бесконечные царапины, заработанные им в детстве, были тому свидетельством. В двенадцать лет Куинн отрекся ото всех кошачьих. Но, похоже, этот кот не знал о его отречении.

– Над чем ты смеешься? – Майлз Лэнгдон взял два стакана лимонада у лакея и предложил один ей.

– Над котом.

– Хм… Я думал, ты улыбаешься своей удаче. Люк – чертовски хороший парень, раз организовал для тебя такое. У меня замечательный зять. Хотя, с другой стороны, теперь ты настолько богата, что я не смогу уговорить тебя сбежать со мной в Гретна-Грин.

Джорджиана улыбнулась и, выглянув из-за плеча Майлза, заметила странное выражение на лице Куинна.

– Даже не знаю, – поддразнила она Лэнгдона, – возможно, я и соглашусь, если ты сможешь предложить большое состояние или пообещаешь в одиночку отремонтировать башенки.

Майлз был так занят, выбирая пирожные на подносе второго лакея, что не услышал ее ответа.

Он повернулся и положил кусочек восхитительного лакомства ей в руку, прежде чем отправить два себе в рот.

– Насколько я понимаю, они сделаны по рецепту твоей матери. Они прекрасны.

– Осторожно, брат, – заметила Розамунда, незаметно подкравшаяся к Майлзу вместе с Люком. Супруги несли по ребенку. – Я же предупреждала тебя – ты становишься немного пухлым.

Майлз возмущенно воскликнул: