Когда мистер Браун поселился в одной из гостевых комнат Пенроуза, Джорджиана поняла – ее пребывание в Пенроузе подходит к концу. Она только не предполагала, что это случится так скоро и так спокойно.

Как и многие до нее, думала Джорджиана печально, она и ее отец, в сущности, не были незаменимыми – так же как и животные, рабочие, арендаторы и даже люди, носившие гордый титул маркизов Элсмир.

Возможно, это епитимья для той, что слишком гордилась способностью управлять большим поместьем почти единолично.

Глядя в бухгалтерскую книгу – постепенно заполнявшуюся аккуратным почерком мистера Брауна, писавшего с другим наклоном, чем она, – Джорджиана с грустью понимала, что больше не нужна здесь.

– Вас просят пройти в утреннюю комнату, милая моя. Ата была чрезвычайно настойчива, – ласково сказал пожилой лысеющий мужчина, стоя на пороге кабинета управляющего. – Я рад, что обязанности по устройству бала сегодняшней ночью лежат на ваших хорошеньких плечиках, а не на моей сутулой спине. Как по мне, так нет ничего хуже разговоров о цветах и кружевах.

Он еще шире улыбнулся и проводил ее из прибежища, принадлежащего ей с каждым днем все меньше.

Когда Джорджиана вошла, как раз разносили чайные подносы. Служанки поставили их перед графиней, чья королевская манера держаться свидетельствовала о твердых руках и умении разливать чай. Джорджиана всегда ухитрялась пролить его. Обойдя стол, она села рядом с Сарой; самой тихой и доброй из их клуба.

– Дорогие мои, главное во вдовстве – перестать думать, что оно вечно, – вещала Ата, обращаясь к собравшимся дамам.

– То же можно сказать и о браке, – раздался позади них мужской голос.

Джорджиана кинула быстрый взгляд в сторону входа. Куинн стоял в дверном проеме, залитый чистым золотистым светом прекрасного корнуоллского утра. Подобно мотылькам, летящим на огонь, все вдовы, как одна, прыснув, повернулись к нему.

– Куинн, дорогой, ты совершенно не помогаешь мне, – улыбнулась Ата. – Я как раз объясняла, что нужно расширять наши горизонты.

Он приподнял бровь.

– Так в наши дни называется охота за мужьями?

Ответом ему были очередной взрыв смеха и хор возражений.

– Что ж, пожалуй, – он покачал головой, – меня можно обвинить в помощи и потакании вашим желаниях! Прошу извинить меня за вторжение, но думаю, вы все этого ждали.

Лакей и суетливая портниха, приглашенная Грейс из города, выступили из-за его спины. Они несли калейдоскоп невозможно красивых платьев.

Модную шелковую одежду разложили по спинкам золоченых стульев и оттоманок. Воздух наполнили радостные крики, а портниха приказала лакею закрыть шторы в комнате.

После этого слугу прогнали, оставив Куинна в окружении членов клуба и портнихи, суетившейся вокруг своих творений и постоянно говорившей что-то на очень плохом, сдобренном просторечными выражениями французском.

– «Вдовий клуб» предстанет сегодня во всей красе, – с гордостью и радостью провозгласила Ата.

– В этом нет никаких сомнений, – усмехнулся Куинн. – Но мне кажется, и уже довольно давно, вам следовало бы подумать о переименовании вашего тайного общества.

Джорджиана тихо присела у окна. Она часто так поступала в последнее время – отстранялась от беседы, пока Куинн был среди них.

– Какая прекрасная идея, – с улыбкой произнесла Грейс. Ее энергичное лицо все светилось, пока она примеряла бальное платье из бледного розового шелка. Этот оттенок всегда был ее любимым.

Ата засмеялась. На лице у нее было то самое глупое девичье выражение, какое появлялось на нем обычно в присутствии Куинна. Женщин тянуло к нему так же, как пчел к последнему цветку осени.

Ата взяла его руку в свою здоровую ладонь, спрятав отсохшую в складках шали.

– Сдается мне, Куинн, ты тот еще разбойник, хотя умело это скрываешь. И какое же название ты придумал? Мы всегда рады выслушать твои замечательные идеи – я думаю, что могу позволить себе говорить за всех.

– Хорошее название, – пробормотал он, сверкая глазами.

Джорджиана точно знала, что он предложит.

– «Клуб несильно горюющих красоток» звучит подходяще, – наконец произнес он с тенью улыбки на губах.

Сердце Джорджианы сжалось, когда все засмеялись.

Она вспомнила об Энтони и чуть не заплакала. Он заслуживал лучшей вдовы… Нет, это просто глупо. На самом деле ей так горько потому, что она не только потеряла Энтони, но и не может больше общаться с Куинном, как прежде. В молодости у нее было хотя бы это. Сейчас же не было ничего, даже хуже, чем ничего.

Она почувствовала мягкое прикосновение и обернулась. Сара внимательно смотрела на нее мудрыми добрыми глазами.

– Джорджиана, не поможешь ли ты мне с платьем? Я никак не могу его найти.

Джорджиана заметила, что Куинн смотрит на нее поверх плеч Аты и Грейс. Она на мгновение встретилась с ним взглядом, но он сразу отвернулся.

– В таком случае я оставлю вас подгонять платья. Увидимся сегодня ночью, леди. – Куинн поклонился и вышел, провожаемый теплыми словами.

Дамы с головой погрузились в работу и почти не обратили внимания на служанок, когда те вошли в комнату через другую дверь. Одна из женщин подошла к Джорджиане и присела в реверансе:

– Мадам. Его светлость хотел бы переговорить с вами.

Сара вопросительно посмотрела на Джорджиану.

– Ничего страшного. Я скоро вернусь.

Он ждал ее у двери.

– Прости меня, Джорджиана, если я чем-то тебя обидел, – начал он низким голосом. – Я не хотел.

– Я знаю.

– Ты ведь понимаешь, что я просто дразнил Ату и прочих? Ей это, похоже, доставляет удовольствие.

– Конечно, доставляет. Я бы даже осмелилась сказать, что ты почти занял место ее правнука в ее сердце, – мягко ответила она.

Он снова пристально посмотрел на нее:

– Тогда почему ты выглядишь такой грустной?

На этот раз она смогла удержать себя в руках.

– Я скучаю по той дружбе, которая была между нами – тобой, мной и Энтони. И еще мне плохо, потому что ты так легко подружился с Атой и остальными, а наши отношения так сильно изменились.

Закончила фразу Джорджиана шепотом. Как же она ненавидела полуправду и недоверие, разрушившие их связь друг с другом.

– Джорджиана, милая, мои чувства по отношению к тебе остались прежними. Я всегда восхищался тобой. И я также ощущаю напряжение между нами. – Он запнулся, прежде чем продолжить: – Мы оба знаем – все дело в том, что я позволил вести себя с тобой неподобающе. Целовать тебя. Нет! – Он не дал ей заговорить. – Лучше обсудить все сейчас. Мои извинения должны казаться тебе ничего не стоящими, поэтому я не буду пытаться искупить свою вину пустыми словами. Я знаю, ты тоскуешь по Энтони, Джорджиана, и постараюсь всегда помнить об этом. Я рад, что нам представилась возможность поговорить начистоту. Твое хорошее мнение обо мне и твоя дружба значат для меня больше, чем, чьи бы то ни было еще. И твое счастье – одна из моих главных забот, Джорджиана.

Она чувствовала себя настолько слабой от его слов, что не могла взглянуть ему в лицо.

– Я тоже жалею о том, как неловко все получилось. И я так и не сказала тебе, как рада твоему возвращению домой. – Нет, она не поднимет глаз. Если она хочет сохранить их хрупкую возрожденную дружбу, следует быть осторожной.

– И я очень рад снова оказаться в компании моего самого старого друга, – просто, сказал Куинн.

– Прекрасно. – Ей надо срочно найти выход из этой ситуации, прежде чем она окончательно утонет в трясине своих ощущений. Прежде чем она сделает шаг к нему и совершит какую-нибудь глупость. – Но я должна вернуться. Иначе у остальных могут возникнуть вопросы. Полагаю, в следующий раз мы увидимся на балу?

– Можешь быть уверена в этом, – ответил Куинн, сцепив руки за спиной.

И она сбежала к своим друзьям.

Ата держала в руках алое шелковое одеяние, отороченное тонким черным кружевом, и качала головой.

– Уверена, я не соглашалась на такой цвет. – Она с изумлением посмотрела на портниху. – Хотя не могу сказать, что он мне не нравился. Напоминает платье, которое я носила давным-давно. В нем я выглядела, как испанская танцовщица!