Только ее хорошо продуманный список приносил какое-то облегчение. Она начала с улья, расположенного между внешним цветочным и лекарственным садами, в которых цвели розмарин и клевер, источавшие сладкий, дурманящий аромат.

Пчелы жужжали вокруг, пока она разжигала наполненный углем и мокрым торфом котелок, и этот звук успокаивал ее. Жизнь улья была очень похожа на ее – такая же аккуратная и целеустремленная.

После вчерашнего поцелуя им только однажды пришлось находиться вместе в одной комнате, за ужином прошлым вечером. И оказалось очень легко уклониться от разговора с Куинном – всегда можно положиться на Ату и остальных друзей, ведущих не меньше трех бесед одновременно. Куинн сидел во главе стола с Атой по одну сторону и Грейс Шеффи по другую, а Джорджиана сидела на другом конце с мистером Брауном по левую руку и Сарой и Элизабет по правую.

От ее внимания не ускользнуло то, что Куинн ни разу за время ужина не взглянул на нее. Вскоре после того как леди удалились в главный зал, она оставила их, сославшись на головную боль и не дожидаясь, пока Куинн присоединится к ним. Казалось, между ними пролегла непреодолимая пропасть, и она решила, что он несказанно благодарен судьбе за дам «Вдовьего клуба», так удачно помогавших избегать объяснений.

Но с другой стороны, Джорджиана чувствовала себя так же. Было слишком больно продолжать это безумие.

Встреча на галечной косе оставила ее изнывающей от страсти. Увы, было ясно – чувства Куинна к ней имеют совершенно другой характер. Он такой же, как все. Мужчины рождаются с неутолимой жаждой женщин. Разве Тони не признавал этого и не говорил ей, как часто их действия объясняются позывами плоти? Да и отец всегда предупреждал ее – правила приличного поведения существуют не просто так – и никогда не отпускал ее проверять рабочих или гулять по имению без достойного доверия мускулистого слуги или трех, а, в глазах Куинна она видела лишь похоть, а не любовь, поселившуюся в ее сердце. Он никогда не полюбит ее так, как она любит его. Иначе бы он проявил сдержанность и ухаживал за ней, как положено, делал ей комплименты. Он же просто принял то, что она так опрометчиво предложила. Он никогда не осмелился бы на подобное с кем-нибудь вроде Грейс Шеффи. И одна особенно обидная мысль постоянно вертелась в ее голове – он уже второй раз поцеловал ее, пытаясь доказать, что она красивая и желанная. Они оба знали – это ложь.

Он жалел ее.

Было тепло, и дым от котелка вился вокруг нее. Пчелы инстинктивно поедали мед, боясь пожара. Как и следовало ожидать, вскоре они наелись до отвала, стали спокойными и почти безобидными.

Но что он должен о ней думать? Она совершенно ошеломила его своим безумным, лишенным изящества поступком. Наверняка он чувствует только отвращение ней и ее дикой, прямолинейной манере действовать.

Джорджиана поправила лицевую сетку. Она знала с самого начала – им нельзя долго находиться рядом. Тогда одному придется уехать. И похоже, он намеревается остаться здесь надолго. Он отделит ее и ее семью от Пенроуза, как отделяют бесполезную солому от пшеницы.

И судьба не замедлила в мягком свете раннего утра подтвердить правильность ее мыслей, когда Джорджиана увидела сквозь дым будущее, приближающееся к ней: Куинна и его дочь, держащую за руку Грейс Шеффи.

– Вот ты где, Джорджиана, – произнесла графиня. На ее красивом лице появилась очаровательная теплая улыбка. – Мы почти потеряли надежду найти тебя, но я настояла, чтобы продолжить поиски.

Джорджиана поднялась и отставила в сторону дымящийся котелок, радуясь, что шляпа и сетка частично скрывают ее лицо.

– Что ты делаешь? – поинтересовалась Фэрли.

– Вскрывает ульи, милая, – ответил за нее Куинн. – Похоже, Джорджиана пытается поспеть за твоей любовью к сладостям.

Он наконец обратил на Джорджиану внимание, но она заметила – на самом деле его смущенный взгляд направлен куда-то за ее плечо.

– Джорджиана, – продолжила графиня, – Ата высказала безумное пожелание, чтобы мы устроили в Пенроузе бал. Но конечно, мы не можем принять решение без твоего согласия.

Куинн усмехнулся и посмотрел на дочь:

– Грейс пытается быть дипломатичной. На самом деле идея принадлежит вот этой девочке.

– Хм, – тихо ответила Джорджиана, осторожно снимая шляпу и сетку, – на самом деле вам ведь не нужно мое одобрение. Если Куинн согласен, конечно, вам следует организовать бал. Это замечательная идея.

– Я же говорила вам, Джорджиана согласится! Она всегда готова поучаствовать в веселье, – вклинилась в разговор Фэрли. – Она даже выкапывала для меня червей и научила рыбачить.

– Нужно будет сделать совсем немного, Джорджиана, – продолжила Грейс, поглаживая кудри Фэрли, – я уверена, Розамунда с радостью займется цветами – ты знаешь, как здорово у нее это получается. И я закажу оркестр из города, если ты захочешь.

– Похоже, все уже продумано, и мне совершенно ничего не нужно будет делать, – вымученно улыбнулась Джорджиана. – Я страшно тебе благодарна, Грейс.

Повисла неловкая тишина. Куинн наконец посмотрел ей в глаза:

– На самом деле нам нужно обсудить кое-что еще. Ты должна заняться увеселительными мероприятиями.

– Какими еще увеселительными мероприятиями, папа?

– Для ежегодного праздника урожая в Пенроузе, конечно.

– Что?! – изумленно воскликнула Джорджиана.

– Только не говори мне, что ты покончила с этим традиционным праздником, – ответил он.

– В последний раз его проводили лет десять назад, когда отец Энтони еще был жив.

– Какие такие увеселения? – возбужденно повторила Фэрли. – Ты не говорил мне ни о чем, кроме бала, папа.

Он смотрел Джорджиане прямо в глаза, и она чувствовала себя неловко.

– Ну, я подумал – немного приключений никому здесь не помешает. Не правда ли, Джорджиана?

– Приключения – это всегда хорошо, – прошептала она, тронутая тем, что он запомнил ее совет.

Он посмотрел на свою прелестную дочь:

– В Пенроузе всегда проводился праздник перед уборкой урожая. На нем радовались щедрости летних месяцев и, похоже, в древние времена задабривали богов. Разжигался большой костер, и проводились конкурсы на ловкость, и на лучшие овощи, варенье, мед, и…

– Я бы очень хотела судить медовый конкурс, Джорджиана, – перебила Фэрли.

– Так и будет, если твой отец согласится.

– А ты что думаешь, Грейс? – улыбнулся он графине. – Пожалуй, я разрешу Фэрли возложить на себя эту тяжелую ответственность, если ты сможешь уговорить ее закончить прекрасную вышивку, которую вы начали.

Девочка скуксилась…

Грейс засмеялась:

– Моя милая Фэрли, ты такая же, как и все остальные леди. Тебе нужна подходящая награда. И у меня есть, что предложить. – Грейс подняла свои невероятно длинные ресницы и подмигнула Джорджиане. – Мы просто устроим соревнование по вышиванию. И победитель получит приз. Я думаю, понравившаяся тебе нитка жемчуга подойдет?

Фэрли широко распахнула глаза, схватила графиню и потянула по направлению к дому:

– Пойдемте же, нам нужно работать. Вы сказали, что покажете мне французское плетение и… – Голос девочки смешался со смехом графини, безуспешно пытавшейся замедлить их поспешный уход.

– Куинн, Джорджиана, простите меня, – на ходу обернулась Грейс, – я доложу вам о наших успехах за ужином.

Теперь только жужжание пчел нарушало тишину.

– Хм, – начал Куинн, – полагаю, мне следует пойти с ними, пока Фэрли не уговорит Грейс добавить к бусам еще и сережки.

Джорджиана, забыв о шляпе с сеткой, быстро повернулась к нему спиной и снова подобрала котелок.

– Конечно. – Она была рада уже и тому, что он не начал опять извиняться. Она не выдержала бы этого.

Но она не услышала удаляющихся шагов. В воздухе висело напряжение, не менее плотное, чем дым от котелка, в который она добавила торфа.

Джорджиана подняла верхнюю стенку улья, снова выкурила пчел и осмотрела соты. Она попробовала вытащить рамку с покрытой коркой подложки, но та застряла. Скорее всего, потому, что Джорджиана не могла заставить себя быть аккуратной, когда Куинн стоял за ее спиной и смотрел.