— Шучу, шучу, — Лаатс примирительно улыбнулся. — Просто у меня уже накопилось к вам много вопросов. Нет сил терпеть!

— Я всего лишь бедный беженец…

— Ой, бросьте вы! — цинично засмеялся доктор. — Какс давно уже узнал вас. Случайно, уверяю вас, чисто случайно. Хотя… может быть — не совсем.

— Какс?

— Юстас Какс, человек на красно-белом «мерседесе». Кстати, машина не из дешевых. Да-да, не из дешевых. Какс пару раз видел вас там… вы понимаете, где. А память у него очень и очень хорошая, особенно — на лица.

Михаил быстро пришел в себя, улыбнулся, заложил ногу на ногу, даже попросил, если можно, плеснуть в бокал коньяку — специально тянул время, стараясь выбрать линию поведения. По-прежнему все отрицать, придерживаясь избранной версии? Подумаешь, какой-то там Какс… он вполне мог и обознаться!

— Налейте ему коньяк, — Лаатс обернулся к ассистенту, сидевшему на тахте, и тот поспешно выполнил приказание.

— Только давайте договоримся больше не лгать, — негромко предупредил доктор. — И чтоб у вас не осталось даже соблазна… Ники!

Дверь немедленно отворилась, и во флигель с поклоном заглянул… Колька! Скользнул краем глаза по Ратникову, усмехнулся:

— Звали, господин Лаатс?

— Что поделывали вчера наши друзья, Ники? — радушно осведомился врач.

Парень пожал плечами:

— Ничего такого, больше болтали. О чем — будет предоставлено в отчете.

— Отлично! Ты пока свободен Ники.

Поклонившись, Колька ушел, круглая голова его мелькнула в окне…

— Ну? — Отто Лаатс потер руки. — Будем разговаривать? Или мне немедленно погрузить в формалин тех двух девок, которым вы передавали кодовую фразу? Что-то там про кровь… Кто-то из них работает на вас. Вера или Мария? Или сразу обе? Вы это непременно скажете, всенепременнейше, уверяю вас, друг мой, уж это — без всяких сомнений… Что вы хотите?

— Хочу в долю, — глотнув коньяку, нагло заявил Ратников.

— В долю?! — доктор неспешно прошелся по комнате и, резко обернувшись, насмешливо посмотрел на Мишу, — А вы знаете, я вам почему-то не верю! Да и не нужно нам никого, как вы изволили выразиться, «в долю» — поверьте, конкурентов и так достаточно. Я имею в виду… гм-гм… поставщиков.

Господин Лаатс подошел к телефону и снял трубку:

— Доктор Нойман? Готовьте девушек к операции… Да-да, обеих. Начинаем сегодня же!

Он быстро оглянулся на Ратникова, а тот смотрел в окно… на воинов в сверкающих на солнце кольчугах, быстро бегущих к мызе…

— Хороший коньяк… — молодой человек приподнялся. — Можно еще?

— Ну… если в последний раз… Что ж, извольте. Олле, налейте…

Сидевший на тахте парень, убрав пистолет, потянулся к бутылке… Второй, у двери, тоже расслабился — Миша метнул ему бокал прямо в голову. Попал, впрочем, сам того уже не видел — прыгнув к неосторожно приблизившемуся Лаатсу, выкрутил ему руку, выхватив из кармана докторского пиджака браунинг… Знал, где лежит.

— Сесть всем! — передернув затвор, ухмыльнулся Ратников. Быстро! И не вздумайте дергаться — живо прошибу башку вашему врачу!

— Но ваши девушки… — злобно застонал Лаатс. — Я один могу спасти их…

— А с чего вы взяли, что мне их будет жаль? — Михаил громко расхохотался. — Вовсе не факт, дорогой Отто, вовсе не факт!

— Хорошо, — покладисто кивнул хирург. Попробовал бы он в такой ситуации быть непокладистым! — Вы позволите, теперь уж я выпью… что-то разволновался.

— Пейте, черт с вами.

Лаатс потянулся к бутылке — Миша не спускал с него глаз… Чем тут же воспользовались ассистенты — довольно ушлые, надо сказать, парни. Тот, что бы у дверей, немедленно выскочил, второй же, Олле, бросился в окно, вышибая раму и стекла…

Все произошло настолько быстро — буквально в какие-то секунды — что ни Ратников, ни — тем более — доктор не успели ничего сообразить. Вот только что были ассистенты — оп! — и уже нету! Лишь один президент Пятс хмуро глядел с портрета. Впрочем, не на Ратникова и не на хирурга, похоже, что на круглоголового музыканта. Смотрел явно неодобрительно, видать, не нравился эстонскому диктатору-президенту Матисс.

— Все! — обхватив голову руками, надрывно воскликнул Лаатс. — Теперь — все. Вы понимаете, теперь они не оставят нас в живых! Кроме меня, ведь есть еще и доктор Нойман. Пусть он еще молод, но… Нет! Нет! Они будут стрелять, непременно будут, ведь на карту поставлено все! О, боже! Боже! Вы разрешите позвонить? Быть может, еще не поздно договориться.

— Извольте! — кивнув на аппарат, Михаил подошел к окну… Парни в кольчугах… они то появлялись, то исчезали в каком-то зеленоватом мерцающем мареве… И охранники…

В них, похоже, летели стрелы, тающие в странной дымке… Ах, вот оно что!

Ратников закусил губу — он понял. Он все правильно понял.

— Они отключили телефон, — плюхнувшись в кресло, растерянно бросил врач. — Все.

— Нет, не все! — Михаил протянул руку и коротко приказал: — Браслет! Браслет, живо! И только не говорите, что у вас их нет! Смею предположить — они хранятся в сейфе. Открывайте! Ну! Живо!

Трясущимися от страха руками доктор Лаатс вытащил из внутреннего кармана ключи. Лязгнула дверца…

— Вот, здесь только один… — опустив глаза, доктор протянул Мише синенький стеклянный браслетик. — Можете сами взглянуть.

— Ну, один так один…

От зорких глаз Ратникова вовсе не укрылась та мстительно-радостная усмешка, что промелькнула на тонких губах доктора, словно тень стремительной хищной птицы на спокойной глади синего лесного озера.

Ну конечно же… Миша ведь тоже был не под забором найден — давно уж сообразил, что к чему: синий браслетик вел отсюда прямиком в тринадцатый век!

Несомненно, гнусный лекаришка прекрасно знал это! И теперь лишь нетерпеливо прятал ожидание своего торжества, своей победы! Ведь выпихнуть подозрительного типа в Средневековье — все равно, что убить.

Что ж… Подойдя к окну, Миша снова увидел воинов, то появляющихся, то вновь пропадавших… обернулся, насмешливо подмигнул:

— Еще увидимся, док!

И с хрустом сломал браслет.

А со двора уже доносились выстрелы и громкие крики.

Михаил снова оказался на поляне, заросшей густой травой и деревьями — старый дуб, ива, липы. В выцветшем бледно-лиловом небе вовсю жарило солнце. Именно жарило, как в какой-нибудь знойной пустыне, а Миша все же был не бедуин, и не собирался торчать здесь на жаре, к тому же — нужно было что-то делать. Что-то, хм… Имелся один план, которой должен был — обязательно должен был! — выгореть. Впрочем, если подумать, то и вовсе не обязательно: фигуры из прошлого в саду при клинике то появлялись, то вновь исчезали. Значит… Значит, все зависело сейчас от Ратникова.

Немного подумав, молодой человек направился в глубь островка — если тут вообще существовало такое понятие — в глубь — там уже имелся шалаш, где, при случае, можно было укрыться.

Ориентируясь довольно свободно — не столь уж и давно он здесь был — Михаил быстро отыскал знакомую полянку и остатки шалаша, уже порядком обожженные солнцем. Такое впечатление, что с момента появления на островке Миши с Олексой прошел по крайней мере месяц. Да, наверное, так оно и было — здесь, судя по всему, уже стоял август — на краю полянки Михаил заметил грибы — два крепеньких подосиновика и рыжую россыпь лисичек. А еще было много малины, молодой человек не отказал себе в удовольствии полакомиться спелой, местами — уже чересчур, ягодой, слава богу, медведей на островке не водилось.

Наевшись вволю малины, Миша направился к берегу, к пляжу и песчаной косе, хватанул по пути горстью бруснику, кинул в рот, пожевал — вроде бы тоже уже успела поспеть, не вся, правда.

Под ногами хлюпало, а кое-где даже стояли лужи — видать, день-два назад здесь прошел хороший дождик или даже дождики. Не очень-то хорошая погода для клева… хотя, кажется, местные рыбаки островок этот обхаживали далеко стороною, не без оснований называя Проклятым.