Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Глава 14

Июль 1938 года. Чудское озеро

АРИЯ

Пережить ощущения карфагенянина, приносящего в жертву богам своего первенца? …пунийцы были подготовлены своей средой для жертвоприношения первенцев, как мы подготовлены для сбрасывания на людей атомных бомб.

Поль Вен. Как пишут историю.
Опыт эпистемологии

12 июля 1938 года. Именно эту дату Ратников заметил на перекидном календаре во флигеле доктора Лаатса. Да-да, во флигеле — доктор взял манеру почти каждый вечер приглашать Михаила в гости. Видно было, господин Лаатс (он велел называть себя «просто Отто») совсем одичал здесь, на этом Проклятом острове, на мызе, и был рад каждому свежему человеку, тем более, такому заядлому меломану, как «дорогой Михель» — родственные души все-таки, как раз тот случай, когда рыбак рыбака видит издалека.

Да, конечно, танцевальную музыку тридцатых годов Ратников не очень-то хорошо знал, но поддерживал разговор междометиями:

— О! Ах!!! Здорово!

Ну и запоминал — меняя на патефоне пластинки, доктор Отто Лаатс любил разглагольствовать о музыке и о музыкантах:

— Ах, Тино Росси — это что-то! Этот бархатный тенор, он просто завораживает, вы не находите, Михель?

— Тино — просто потрясающ!

— Совершенно с вами согласен, друг мой!

Вот! Уже — «друг мой»! Так бы и дальше шло…

— А Ренцо Мори с оркестром Дино Оливьери? Вероника, Вероника…

— «Вероника» — замечательная песня! Мне всегда очень нравилась, — вот тут Миша не врал, эту «Веронику» доктор заводил вчера почти целый вечер.

Да что уж, и не надо ему было ничего говорить, достаточно просто слушать, ведь дорогой друг Отто болтал без умолку. А еще все время хвастал пластинками, показывая их, как всякий истинный коллекционер, с непревзойденной гордостью:

— Вот эту я приобрел в Париже, на Елисейских Полях, «Одеон» — прекрасная фирма. А эти вот — «Полидор» и «Колумбия» — в Берлине, а вот то — в Венгрии, в Будапеште. Кстати, в Таллине есть очень неплохой магазин, да и здесь, совсем рядом, в Дерпте — только там надо заказывать. Кстати, есть один местный лавочник… впрочем, он завозит пластинки лишь так, иногда.

— А вы часто заказываете, Отто?

— Увы, друг мой! — доктор с сожалением развел руками. — Я не могу надолго покидать клинику в течение… гм-гм… определенного времени.

Ага… вот даже как! Интересно, кто ж за ним следит, за этим доктором Отто?

— Что же, вы даже не можете вот так просто взять и уехать?

— Вот именно, не могу!

— Рабство какое-то! — Ратников возмущенно фыркнул и отвернулся.

— Пусть так… — обиженно отозвался господин Лаатс. — Но очень хорошо оплачиваемое рабство! Мир ведь еще не до конца оправился от кризиса, а тут… Тут — перспективы, тут полный простор для…

Доктор вдруг резко осекся и замолчал — видно, чуть не сболтнул лишнего. Правда, тут же не преминул похвастать:

— Знаете, такого уникального оборудования нет больше нигде в мире! Поверьте, поверьте, я много где успел поработать.

— Но не можете уехать… И предлагаете помощь мне!

— Вы — другое дело! — неожиданно расхохотался господин Лаатс. — Вас ведь никакие контракты не связывают. Вам нужно лишь сорвать куш… и вы согласны делиться, что очень правильно, особенно в вашей ситуации. Не бойтесь, друг мой, в цене я вас не обижу!

— Вы знаете, дорогой Отто, я ведь не столько из-за денег… — осторожно напомнил молодой человек. — Вернее, не только из-за них…

— Да, помню, помню, — снова захохотал доктор. — Вам нужна легальность. Но… если вы выполните свои условия, я исполню свое. Документы у вас будут… Как вам Германия?

— Замечательная страна! Но лучше будет Швеция, еще лучше — Штаты или Канада.

— Э-э, плутишка! Так вы не любите Адольфа Гитлера!

— Не люблю, — честно признался Ратников. — Я уж, извините, достаточно нажился при Сталине, чтобы менять одного диктатора на другого.

— Эк как вас понесло! Германия все же европейская страна, а не дикая Россия… увы, Советский Союз… Ах, Россия, Россия… Я там когда-то учился, когда еще была империя, государь… Потом работал чуть-чуть и не так давно. Впрочем, ладно. Штаты, так Штаты… только учтите, документы у вас будут немецкие!

— Но…

— Настоящие, смею вас заверить! О, у меня в Германии влиятельные друзья, очень влиятельные. Доктор Вольфрам Зиверс — заместитель председателя управляющего совета директоров научно-исследовательского совета рейха! Видите — какая длинная должность. А у другого моего приятеля, доктора Карла Брандта, должность очень короткая… просто — личный врач фюрера. Ха!!!

— Да уж, и друзья у вас! — Ратников покачал головой, как бывший историк он хорошо помнил, что этих обоих — и Брандта, и Зиверса — сразу после войны повесят по приговору Нюрнбергского суда за организацию бесчеловечных исследований на узниках концлагерей.

— Будете кофе? — господин Лаатс снял трубку стоявшего на конторском столе черного телефонного аппарата. — Я сейчас закажу… Конечно, у меня есть и коньяк, хороший французский коньяк, но… Мы его выпьем завтра! Завтра — пятница… очень трудный день. И вместе с тем — радостный.

Доктор потер руки, как показалось, несколько суетливо, он вообще делал много лишних движений, видать, берег собранность для операций… Для операций? Ну да, он же ведь хирург, наверное…

— Дорогой Отто, а вы кто по профессии? Нет, я понимаю, что врач, но…

— Уж конечно не терапевт! — ухмыльнулся господин Лаатс. — Да хирург же! Хирург, конечно. Вообще, хирургия — это самая важная отрасль медицины, отрасль, без которой просто не может быть никаких прорывов! Впрочем, об этом поговорим потом, завтра… сейчас же — спать, спать! И рад бы посидеть с вами еще, но, увы, завтра я должен быть в форме.

— Ничего не имею против, дорогой господин Лаатс, — Ратников поднялся с кресла и направился к выходу — Завтра так завтра.

— Слушайте, Михель, — недовольно остановил его доктор. — Ну, сколько вас просить, не называйте меня Лаатсом. Зовите — Отто!

— Хорошо, господин… Отто! — светски улыбнувшись, Михаил пожелал новому приятелю спокойной ночи и быстро покинул флигель, чувствуя, как по садовой дорожке, у него за спиной, шагают двое охранников. Все ж таки не доверяли. Точнее, опасались, как бы невольный гость не узнал чего лишнего.

Где-то в дальнем крыле мызы, вырабатывая электричество, тарахтел дизель. Квадратные фонари на чугунных столбиках освещали все подходы к клинике и аллеи. Все окна в мызе давно погасли, лишь на первом этаже, у входа, горел яркий свет. У закрытых ворот важно прохаживались охранники с крупными овчарками на поводках. Недалеко, на причале, мощный авиационный прожектор время от времени прочесывал узким лучом темные воды озера и ночное небо. Он, казалось, доставал до самой луны, этот чертов прожектор.

Михаил невольно передернул плечами — до чего все здесь напоминало концлагерь. И он, Ратников, здесь, в этом концлагере всего лишь арестант, пусть даже самый привилегированный. Одно пока радовало — бусы! Машенька точно здесь! А значит, рано или поздно Миша до нее доберется — в том никаких сомнений не имелось.

На следующий день, в пятницу, Михаила не выпускали из палаты до самого вечера. Просто начальник охраны — Матиас — зашел и вежливо предупредил, чтоб даже в сад носа не высовывать, да и по коридору — с опаской.

— Расве што по нуште, в упорную, — ухмыльнувшись, издевательски-шутливо козырнул охранник.

Ну, по нужде так по нужде! Миша сразу туда и отправился, памятуя, что маленькое окошко уборной как раз выходило к торцу и, если высунуть голову, можно было увидеть и все подъезды к зданию. Из окна палаты, увы, виден был лишь задний двор да густые кусты.

А здесь вот, из уборной… из уборной Ратников сразу же заметил вальяжно подкатившее к воротам знакомое авто — тот самый красно-белый «мерс»! И водитель — пижон в шляпе «борсалино»! Тот самый…

47
{"b":"144944","o":1}