Вообще-то Ратников бомжей не боялся, но… вдруг что подожгут? Да и Маша… мало ли, одна тут останется.

Черт… Прямо как Робинзон на своем острове — точно так же след дикаря увидал. Вот и здесь…

Следы — поискав, Ратников обнаружил еще парочку — вели к сараю, а там уж дальше — мощеная дорожка, ходи — не хочу. Да и трава, опять же, смородиновые кусты, малина… Включив в сарае свет, Миша не поленился, тщательно все осмотрел на предмет покражи… да вроде бы все на месте — ключи, запчасти… Новый трамблер вон, и тот не взят! Запасные колеса, зимняя резина, фары… все тут, все в наличии, как и было. Ну не потащат же они на себе колеса? Они… или все-таки он? Кто, интересно? Впрочем, бомжей хватало, правда, так далеко они обычно не забредали. Ну а вот сейчас, кто знает, может, и забрели? Заброшенных деревень в округе много, жить можно вольготно, почти до самой зимы, ну а ежели печечку какую-нибудь подлатать, то и зимой тоже. Однако это все лирика. Надо на крыльце посмотреть, на веранде — может, там что пропало?

А ведь и пропало! Рейки — хорошие такие, сухие, пряменькие, Миша их от Борьки Вашникова с пилорамы привез — вот их не было! В уголке тут, у самых дверей, стояли, а сейчас нету. Исчезли! Странным образом испарились! Так-так… что еще? А еще — японская леска, толстая, на щуку… Соль! Целая солонка, старая такая была, деревянная, ею и не пользовались-то уже. Да-да, соль вместе с солонкой. И сухарики! Черные, ржаные — Маша специально для мужа, пивка попить — насушила. Так вот их тоже не было. И в самом деле — пацаны, что ли? Афоню раздели… Удочки, старый ножик, леска… соль… рейки зачем-то… Странный набор. Хотя в удочках-то, сухарях да соли — ничего странного. Вот только рейки… Ха! И ведь — топор! Топор тоже пропал — и это уже серьезно. Вот тут был в пнище вогнан… и нету.

Ладно, черт с ним со всем… но все же, Кумовкин-Узбек прав — нужно быть поосторожнее. И позвонить… Нет! Сперва лучше все-таки самому разобраться.

На обед — дождь к тому времени уже почти кончился — приехала Маша, не нравились ей перекусы на скорую руку, любила дома обедать, мужу самолично на стол подать, поцеловать в уста… Ах… Такие б все жены были — никто б и не разводился!

— Хороша ушица налимья! — попробовав обжигающего варева, Маша похвалила Мишину стряпню, что делала редко. — И квасок неплох ягодный.

Ну, квасок это уж она сама.

— Любый, а что там Артем про телевизор-то спрашивал? Может, нам и в самом деле его прикупить? На ярмарку в город съездим…

— Рано, — отрезал Ратников.

Маша не возражала:

— Рано так рано. Хлеба-то бери еще, я привезла.

— У Капустихи в лавке брала?

— Так где же еще-то?

Логично в общем-то. Ратников откусил пирог с ревенем.

— Тема-то заходил сегодня?

— Захаживал, — Марьюшка улыбнулась. — Страсти какие-то рассказал. Отроки их на рыбалку пошли, так их там едва не убили!

— Да ты что?! — Миша чуть было не подавился. — И кто?

— А пес его знает…

— Отроки-то что рассказывали… ну, вернее — Тема?

— Сыро было… вот, как сейчас… Они рыбы наловили, давай костер разжигать… чиркали-чиркали спичками, разожгли… Потом, говорят, выскочил какой-то черт из кустов, набросился с топором — отроки бежать… После вернулись, посмотрели — ничего и не пропало, ни удочки, ни рыба… одни только спички.

— Так-так, — тихо заметил Ратников. — Теперь и спички. Ну, все правильно…

Маша вскинула глаза:

— Что правильно?

— Да так… О своем я, о девичьем…

— О чем, о чем?! — она округлила глаза.

— Бродяги в нашем лесу появились, — повысив голос, пояснил Михаил. — Кое-что покрали… так, по мелочи. И все же дом на замок запирать теперь надо. И сарай. И веранду.

— Бродяги… — подперев рукой подбородок, задумчиво протянула Маша. — Может, это нищие — странники божьи, калики перехожие? Может, лучше бы не гнать их, а подать?

Ратников усмехнулся:

— Ну, положим, пока их никто никуда и не гонит… Только, похоже, один он… бродяга-то. Все ведь про одного рассказывают. Ну, отроки эти… Тема…

— Один, так один… тоже ведь — человек божий. Одному-то в лесу несладко!

Вот тут Миша не выдержал, фыркнул: ну, пожалела! Нашла — кого.

— Чего еще Тема интересного рассказывал?

— Да ничего, — Марьюшка вдруг рассмеялась. — Больше меня слушал.

— Ну да? — Ратников аж руками всплеснул. — И про что же ты ему говорила?

— А про жизнь свою, — тихо призналась девушка. — До той поры, как тебя встретила… Помнишь?

Еще бы…

Маша совсем загрустила, вот-вот расплачется… что и говорить — нелегкая у нее была жизнь…

Ратников подсел ближе к супружнице, обнял, прижал к себе, поцеловал в щеку:

— Так, стало быть, ты Теме все и рассказала…

— Ну… почти… Знаешь, как он внимательно слушал! Даже переспрашивал… Ой! — Марьюшка встрепенулась. — Совсем ведь забыла — сейчас с деревень дальних приедут. За мылом, да порошком, да прочим — третьего дня договаривались. Поеду я, любый! А то ведь ждать будут…

— Давай, — Миша махнул рукой. — Хотя подожди-ка… Давай-ка лучше я съезжу! Кое-что расспросить надобно, кое с кем переговорить… Оставайся!

— Хорошо, — мужу Маша прекословила редко, почти что и никогда. Все местные мужики откуда-то про это знали (честно сказать, сам же Миша и хвастал!), а потому завидовали Ратникову самой лютой завистью.

— Я тут пока тесто замешу… Пирогов давно не пекли, рыба еще осталась — как раз на рыбник.

— Вот и славненько! — вставая, Михаил поцеловал жену. — Умница ты у меня. Славная!

Он вернулся в сумерках. Поставив машину во дворе, выключил фары. Свет в доме не горел — видать, супружница уже спала… умаялась за день.

Стараясь не очень шуметь, Михаил снял на веранде ботинки и отворил дверь… Маша сидела за столом, на скамейке — прямая, словно бы проглотила жердь. И молчала.

— Машенька, я…

— А ну-ка, повернись, господине! И — медленно так — на лавку присядь.

Что такое?

Ратников недоуменно обернулся… увидев в дальнем углу незнакомого, в какой-то мешковатой одежде, парня. В руках парень держал лук с наложенной на тетиву стрелою и, ничтоже сумняшеся, целился Мише в грудь!

— Так, может, мы все ж таки свет включим? — послушно усевшись на лавку, негромко поинтересовался Ратников. — Чего в потемках-то разговоры вести?

— Свет? — незваный гость задумчиво помялся с ноги на ногу. — Ладно. Свет, пожалуй, можно. Заодно хоть увижу — есть у вас иконы аль нет.

— А то не видно, — протягивая руку к выключателю, ухмыльнулся Миша.

— Конечно, не видно. Лампадки-то не горят!

Лампадки ему…

Под потолком резко вспыхнул плафон — парень в углу дернулся, и спущенная с тетивы стрела, едва не поразив хозяина дома, хлестко впилась в стену, где и задрожала — противно так, словно оборвавшаяся на гитаре струна.

Ратников уж конечно не преминул воспользоваться сим обстоятельством: тут же метнулся в угол, ударил с ноги, а уж потом, не давая опомниться, схватил парня за подбородок да хватил головой об стену. Настолько зол был, что хотелось рвать, бить, убивать даже…

Выпущенный из враз ослабевших рук лук мягко упал на пол, а Михаил все не отпускал гостя, ударил об стену еще раз и еще… На, гадина, получай! На! На! На!!!

— Стой!!! — сбросив оцепенение, Маша подлетела к разъяренному мужу, повисла на руке…

— Нет… ну, я прошу… не надо! Ну, ты глянь только — он весь в крови уже!

Ага, в крови…

Едва только Ратников отпустил парня, как тот взвился, словно ракета, откуда и прыть взялась? Кабы Михаил не был столь опытен в подобных делах — ударил бы вот сейчас лбом в подбородок… Однако шалишь! Миша, чай, не в лесу найденный…