Он может сделать это, подумал Александер.

— Дай мне полчаса на подготовку. — Профессор положил трубку и выглянул в коридор. Из одной палаты санитары в пластиковых защитных костюмах выносили мешок с мёртвым телом. Александер гордился, что работает в больнице, хотя ежедневно терял пациентов. Хотя бы здесь он находился на переднем крае, как и подобает врачу, делал всё, что в его силах, показывал своему персоналу, что он один из них и рискует жизнью наравне с ними, выполняя клятву, данную им, когда ему было двадцать шесть лет. Когда все это кончится, его команда не утратит чувства солидарности. Какой бы ужасной ни была эпидемия, они выполнили свой долг…

— Проклятье, — выругался Александер. Джон Пикетт прав. Хотя битва ведётся здесь, её нельзя выиграть в больнице. Он сказал своему заместителю, что переходит на следующий этаж, где распоряжался декан Джеймс.

Там был любопытный пациент. Женщина тридцати девяти лет, принятая в больницу два дня назад. Её муж, с которым она жила в гражданском браке, умирал, и она была расстроена этим. У неё в крови были обнаружены антитела Эболы, проявились все классические симптомы гриппа, однако течение болезни замедлилось. Более того, создавалось впечатление, что болезнь остановилась.

— Что с ней происходит? — недоуменно спросила Кэти у Джеймса.

— Смотри не сглазь, Кэт, — устало отозвался декан.

— Нет, Дейв, я просто хочу понять причину. Я сама беседовала с ней. Она спала в одной постели с ним две ночи перед тем, как привезла его сюда…

— Они занимались любовью? — спросил Алекс, входя в кабинет.

— Нет, Алекс. Я спросила её об этом. Он слишком плохо чувствовал себя. Мне кажется, что она выживет. — Если такое произойдёт, это будет первый случай в Балтиморе, подумала Кэти.

— Мы оставим её в больнице по крайней мере ещё на неделю.

— Я знаю, Дейв, но ведь это будет первый случай выздоровления человека, больного лихорадкой Эбола, — напомнила «Хирург». — Здесь что-то другое. Но что? Нам нужно выяснить это!

— Покажите мне историю болезни. — Александер взял папку и начал читать. Температура упала до 37,9, состав крови… нет, ещё не нормальный, но… — Что она говорит тебе, Кэти? — Он перелистал страницы, чтобы посмотреть более ранние показания.

— Ты имеешь в виду, как она описала своё самочувствие? Испытывает панический страх, сильную головную боль, спазмы желудка — думаю, что многое объясняется просто стрессом. Тут её не упрекнёшь, правда?

— Основные показатели улучшаются. Функция печени резко ослаблена, но вчера вечером падение остановилось, и теперь она начала восстанавливаться…

— Вот это и привлекло моё внимание. Организм борется с болезнью, Алекс, — сказала доктор Райан. — Это первый пациент, который, возможно, выздоровеет. Но почему? Что у неё в организме такого, что отличает её от других? Что мы узнаем из этого? Как используем для лечения других пациентов?

Это окончательно убедило доктора Александера. Джон Пикетт прав. Нужно выезжать в госпиталь Рида.

— Дейв, мне приказали немедленно прибыть в Вашингтон.

— Поезжай, — ответил декан без колебаний. — У нас достаточно врачей. Если ты сможешь помочь разобраться в этом, отправляйся.

— Кэти, наиболее вероятный ответ на твой вопрос очень прост. Способность больного сопротивляться лихорадке Эбола обратно пропорциональна числу вирусов, попавших в организм. Все считают, что одна вирусная цепочка способна убить человека. Это не так. Ничто не может быть настолько опасным. Эбола убивает прежде всего тем, что подавляет иммунную систему, и лишь затем принимается за органы человеческого тела. Если в организм женщины проникло всего лишь небольшое количество этих крохотных мерзавцев, то её иммунная система начала сопротивляться и победила. Поговори с ней ещё, Кэти. Пусть она расскажет тебе обо всех своих контактах с мужем в течение прошлой недели. Я позвоню через пару часов. А как дела в остальном?

— Алекс, если у нас появится надежда, — ответил доктор Джеймс, — думаю, тогда мы справимся с эпидемией.

Александер поднялся к себе на этаж, чтобы пройти процедуру обеззараживания. Сначала его защитный костюм обрызгали сильнодействующей щёлочью. Затем он переоделся в зелёный костюм хирурга, надел маску налицо, в «чистом» лифте спустился в вестибюль и вышел наружу.

— Вы полковник Александер? — спросил стоявший у дверей сержант.

— Да.

Сержант вытянулся и приложил руку к берету.

— Следуйте за мной, сэр. За вами прислали «хаммер» с водителем. Не хотите ли надеть куртку, сэр? Здесь холодновато.

— Спасибо. — Доктор Александер надел прорезиненную куртку от защитного противохимического костюма. Она была такой громоздкой, что полковник не сомневался, что не замёрзнет до самого госпиталя Уолтера Рида. За рулём сидела женщина-водитель в армейской форме. Александер устроился на неудобном сиденье, застегнул пристежные ремни и повернулся к ней.

— Поехали! — скомандовал он. Только теперь Александер вспомнил, что сказала Кэти декану Джеймсу. Он покачал головой, словно отгоняя назойливого комара. Пикетт прав. Может быть, прав.

— Прошу вас, господин президент, позвольте нам перепроверить полученные данные. Я даже вызвал доктора Александера из Хопкинса, чтобы он тоже принял участие в работе группы, которую я собрал в госпитале Уолтера Рида. Слишком рано делать какие-то определённые выводы. Дайте нам возможность заняться своей работой.

— Ну хорошо, генерал, — недовольно ответил Райан. — Буду ждать вашего доклада у себя в кабинете. — Он положил трубку.

— У нас есть и другие проблемы, сэр, — напомнил ему Гудли.

— Это верно.

Операция началась, когда в регионе тихоокеанского поясного времени было ещё темно. Получить пассажирские авиалайнеры оказалось нетрудно. Широкофюзеляжные самолёты большинства крупных авиакомпаний летели в Барстоу. У экипажей взяли кровь и установили, что в ней нет антител Эболы. Затем лётчики прошли дополнительную проверку у армейских врачей, которые наконец получили достаточное количество необходимых портативных комплектов. Врачи тоже признали их здоровыми. Кроме того, была модифицирована бортовая вентиляционная система самолётов — в ней установили фильтры. В Национальном центре боевой подготовки солдаты садились в автобусы. Это было обычным для «синих», но не для «сил противника», чьи семьи, жившие в посёлке Национального центра боевой подготовки, с удивлением наблюдали за тем, как одетые в форму солдаты и офицеры куда-то уезжают. Место назначения оставалось тайной, и солдаты узнают о нём только после того, как авиалайнеры оторвутся от земли и начнётся шестнадцатичасовой перелёт. Чтобы перебросить через океан свыше десяти тысяч мужчин и женщин в армейской форме, потребуется сорок рейсов. Авиалайнеры будут вылетать по четыре в час с примитивных взлётно-посадочных дорожек, расположенных в высокогорной калифорнийской пустыне. Местные офицеры по связи с общественностью уже знали, что отвечать на заданные вопросы: воинские части передислоцируют из Форт-Ирвина для оказания помощи Национальной гвардии в поддержании порядка в стране. Впрочем, несколько репортёров в Вашингтоне узнали нечто большее.

— Томас Доннер? — спросила женщина в защитной маске.

— А кто ещё? — раздражённо ответил репортёр. Он был в джинсах и фланелевой рубашке — ему пришлось прервать свой завтрак.

— ФБР. Прошу вас пройти со мной, сэр. Нам нужно поговорить с вами кое о чём.

— Я арестован? — потребовал ответа телевизионная знаменитость.

— Только если вам этого хочется, мистер Доннер, — пожала плечами агент ФБР. — Тем не менее прошу вас немедленно следовать за мной. Не нужно ничего брать с собой, кроме документов, бумажника и личных вещей, — добавила она, вручая ему хирургическую маску в запечатанном пластиковом пакете.

— Ну хорошо. Подождите пару минут. — Он закрыл дверь и вернулся в дом. Поцеловав жену, Доннер взял куртку и сменил ботинки, затем снова появился на крыльце, надел маску и последовал за агентом к автомобилю. — Так в чём же дело?