Он не мог допустить, чтобы вся его жизнь протекала под столь жёстким контролем, и нахмурился от одной этой мысли. Он будет делать своё дело, но не допустит ошибки, которую совершили Роджер и Анна. Из головы не шли лица, смотревшие на него, когда он выходил из собора, и он понял, что его могут заставить вступить в этот клуб, но он никогда не сделает этого по доброй воле. По крайней мере так он сказал себе.

К счастью, церемония на авиабазе Эндрюз оказалась короткой. Из собора гробы доставили на катафалках, а официальные представители остались в центре Вашингтона и разъехались по своим посольствам. Президентский самолёт «ВВС-1» стоял на взлётной полосе, готовый последний раз доставить семью Дарлингов в Калифорнию. Здесь порядка было намного меньше. Был выстроен ещё один почётный караул, чтобы отсалютовать гробам, покрытым звёздно-полосатыми флагами, но атмосфера тут изменилась. Толпа была меньше и состояла в основном из служащих ВВС и других родов войск, непосредственно соприкасавшихся с президентской командой. По просьбе семьи похороны будут проходить в частной обстановке и присутствовать на них будут одни родственники, что было, наверно, лучше для всех. И вот здесь, на Эндрюз, в последний раз пробили барабанную дробь и оркестр в последний раз исполнил «Привет вождю»[27]. Марк стоял, вытянувшись по стойке смирно, прижав к сердцу ладонь, — можно было не сомневаться, что этот жест появится завтра на обложках всех иллюстрированных журналов. Хороший мальчик, делает все, что в его силах, и при этом проявляет больше мужества, чем сам предполагает. Автопогрузчик отвёз оба гроба к грузовому люку, где их разместят; к счастью, этот этап был скрыт от взглядов присутствующих. Наконец настало время расставаться. Родственники Дарлинга поднялись по трапу в VC-25 — это будет их последний полет в самолёте, принадлежащем президентской эскадрилье. Теперь этот самолёт не сможет даже пользоваться позывным «ВВС-1», потому что этот сигнал принадлежал президенту, а на борту его не было. Райан следил за тем, как самолёт вырулил на середину взлётной полосы и затем помчался по ней, набирая скорость. Телевизионные камеры не упускали его из виду, пока он не превратился в чёрную точку в небе. Райан тоже не сводил с него глаз. К этому времени звено истребителей F-16, прекративших патрулирование неба над Вашингтоном, совершило посадку на авиабазе. Когда последний истребитель коснулся дорожки, Райан со своей семьёй поднялся на борт вертолёта, обслуживаемого корпусом морской пехоты, чтобы возвратиться в Белый дом. Члены экипажа приветливо заботились о детях. Маленькому Джеку, после того как он пристегнулся в кресле, вручили нашивку морского пехотинца. Мрачное настроение, тяготевшее надо всеми весь день, после этого изменилось. У экипажа вертолёта морской пехоты VMH-1 появилась новая семья, о которой надо заботиться, и жизнь для них продолжалась.

Тем временем обслуживающий персонал Белого дома трудился не покладая рук, перевозя сюда вещи семьи Райанов (все утро они занимались тем, что вывозили вещи семьи Дарлингов), переставляя мебель, поскольку с этого дня семья нового президента будет спать в доме, первым обитателем которого был Джон Адамс[28].

Дети оставались детьми и глядели в окна, когда вертолёт начал снижаться. А родители их молча смотрели друг на друга.

С этого момента все менялось. На семейных похоронах, где присутствуют только родственники, сейчас наступало время поминок. Полагалось отбросить скорбь и вспоминать, каким хорошем парнем был Роджер, говорить об изменениях в жизни, об учёбе детей, наконец, о переходе бейсболистов из команды в команду. Это делалось для того, чтобы вернуться к нормальной жизни после печального и трудного дня. То же самое происходило и с Райанами, хотя и несколько иначе. Когда вертолёт совершил посадку на южной лужайке, их прибытия уже ждал официальный фотограф Белого дома. Когда открылась дверца вертолёта и были опущены ступеньки, у нижней встал капрал морской пехоты в парадном синем мундире. Первым по трапу спустился президент, капрал отсалютовал ему, и Райан машинально ответил тем же, настолько твёрдо закрепились в нём уроки, полученные в Куантико больше двадцати лет назад. Затем из вертолёта вышла Кэти, а за нею и ребята. Агенты Секретной службы выстроились, образовав нечто вроде редкого коридора, который указывал, куда идти. Телевизионные камеры службы новостей были установлены слева, но на этот раз никто не выкрикивал никаких вопросов; это тоже быстро изменится. Войдя в Белый дом, Райаны направились к лифтам и быстро поднялись на второй, «спальный», этаж. Там их ждал Арни ван Дамм.

— Здравствуйте, господин президент.

— Мне переодеться, Арни? — спросил Джек, снимая пальто и передавая его камердинеру. И тут же замер, хотя всего на пару секунд, — его удивило, каким простым и естественным оказалось это движение. Теперь он стал президентом и в повседневной жизни начал автоматически действовать, как подобает президенту. Почему-то это показалось ему более поразительным, чем все то, что он совершал до этого.

— Нет. Вот смотрите. — Глава администрации вручил ему список гостей, уже собравшихся в Восточном зале. Джек пробежал по нему глазами, продолжая стоять посреди коридора. Там были не столько имена людей, сколько названия стран, много дружественных, много знакомых, несколько совсем ему неизвестных, а некоторые… В списке оказался даже бывший советник по национальной безопасности. Райан знал далеко не все, что следовало знать о приглашённых. Пока он читал список, Кэти повела детей к туалетам — или по крайней мере попыталась повести. Понадобилась помощь агента из личной охраны президента, чтобы найти их. Райан вошёл в свой туалет и оглядел в зеркало причёску. На этот раз ему удалось самому привести её в порядок, не обращаясь за помощью к миссис Эббот, но под наблюдением ван Дамма. Даже здесь я не в безопасности, подумал президент.

— Сколько времени это продлится, Арни?

— Не имею представления, сэр.

Райан повернулся к ван Дамму.

— Когда мы наедине, зови меня по-прежнему Джеком, договорились? Если мне приходится исполнять обязанности президента, это ещё не значит, что я — помазанник Божий.

— Хорошо, Джек.

— Взять с собой детей?

— Да, это произвело бы хорошее впечатление… Между прочим, Джек, пока у тебя все получается неплохо.

— Мой спичрайтер сердится на меня? — спросил Райан, поправляя галстук и выходя из туалета.

— Ты действовал интуитивно, и все прошло удачно, но в следующий раз мы можем подготовить текст выступления, принимающий во внимание и это обстоятельство.

Райан задумался над замечанием Арни и возвратил ему список гостей.

— Знаешь, став президентом, я не перестал быть человеком.

— Джек, ты должен привыкнуть к тому, что ты больше не можешь быть «просто человеком». У тебя было несколько дней, чтобы освоиться. Когда ты спускаешься по лестнице в Восточный зал, ты представляешь Соединённые Штаты, а не являешься «просто человеком». Это относится к тебе, к твоей жене и в некоторой степени к детям. — В ответ глава администрации получил гневный взгляд, правда мгновенный, Арни не обратил на него внимания. Это была человеческая реакция, и она не относилась к делу. — Вы готовы, господин президент?

Джек кивнул, размышляя, прав ли Арни, и пытаясь понять, почему замечание ван Дамма вызвало у него такую ярость. И снова он задумался, насколько он прав. Арни — сложный человек. В прошлом он был преподавателем, и в душе им же и остаётся, а потому, как это обычно случается со многими педагогами, время от времени он будет лгать, чтобы слушатели принимали это за жёсткие примеры какой-то более глубокой правды.

В коридоре появился Дон Рассел, который вёл за руку Кэтлин. В волосы её была вплетена красная лента. Увидев мать, девочка вырвалась и подбежала к ней.