— Это был на сегодня последний, Кристиан, — с улыбкой сказал он, трогая тяжелую машину с места и выезжая из развлекательного комплекса на Годехардштрассе к западу от средневекового центра Геттингена. — Жду не дождусь, когда смогу выпить свое пиво!

— Сегодня только по одной, Бернхард, — ответил сидевший рядом с ним Кристиан Дитер, его более молодой напарник. — Завтра Софи исполняется пять лет, и, если я сегодня вечером не соберу ее трамплин, у меня будут большие проблемы!

— Эх, женатый народ! Когда-нибудь ты поумнеешь. — Бекер свернул на оживленную Индустриштрассе и начал набирать скорость.  — Was in Gottes Namen? [88]

Он резко нажал на тормоз, и воздух разорвал оглушительный рев мощного акустического сигнала. Обогнавшая их «ауди» непонятным образом стала прижимать их к тротуару, потом замедлилась и остановилась впереди, блокируя их. Из автомобиля выскочили два человека в вязаных шлемах и, размахивая на ходу автоматическими пистолетами, побежали к ним.

— Бернхард, у них пистолеты! — завопил Дитер. Бекер включил заднюю скорость и сдал назад, а двое мужчин в шлемах бросились их догонять.

— Halt den Lastwagen auf! [89]

Бекер снова нажал на тормоза, включил первую передачу и поехал им навстречу.

— Ложись! — крикнул он Дитеру, но было уже слишком поздно.

Один из двух молодых убийц, нанятых ЦРУ чтобы уничтожить О’Коннора и Алету, запаниковал. Он открыл огонь, высадив ветровое стекло. Под градом пуль оба мужчины погибли мгновенно. Бекер сполз на руль, двадцатитонный автомобиль свернул с дороги и въехал в фасад небольшого кафе. У примерно десятка посетителей, сидевших за столиками на улице, включая двух молодых мам с детьми в колясках, не было ни единого шанса.

Двое вооруженных людей бросились обратно к своей машине. Старший из них до предела нажал педаль газа, и «ауди» сорвалась с места, оставляя за собой след от дымящейся резины визжащих по асфальту шин. Двигавшаяся в противоположном направлении серебристо-голубая полицейская машина совершила резкий разворот на сто восемьдесят градусов и бросилась в погоню, включив сирену и синюю мигалку на крыше. В заднем помещении кафе взорвался баллон с газом, и пламя быстро охватило все здание. Над разбитыми руинами поднимался густой черный дым. Оставшиеся в живых начали кричать. Одни выбегали в горящей одежде, другие в агонии корчились на земле; издалека доносился вой уже нескольких сирен.

Гватемала-сити

Низкие облака обнимали гряды вулканических вершин и спускались в долины, когда пилот выровнял самолет и вышел на последнюю прямую перед международным аэропортом Гватемалы «Аврора». Монсеньор Дженнингс сидел в салоне бизнес-класса и смотрел в иллюминатор. Внизу многоэтажные дома боролись за пространство с трущобами переполненного суетливого города с населением более двух миллионов человек, многие из которых жили в крайней нищете. Гватемала-сити являлась уже третьей столицей страны. Первую, Сьюдад Вьеха, расположенную к востоку, уничтожили наводнение и извержение вулкана в 1541 году. Вторая, Антигуа, также стоявшая неподалеку, была снесена с лица земли разрушительным землетрясением 200 лет спустя.

Дженнингс собирался сесть на «куриный автобус» до Панаячела на северном берегу озера Атитлан, но сквозь низкую облачность разглядел городской Олимпийский стадион, с его приметными синими сидениями, которые были способны принять 30 000 гватемальских болельщиков, помешанных на футболе. К северу от стадиона находились Зона I и район красных фонарей. Ниже пояса вскипели старые порочные чувства, и он решил провести эту ночь в городе. Его паства в Сан-Педро денек подождет. К тому же это предоставит ему возможность поговорить со своим осведомителем из Национального музея археологии и этнологии. Что же здесь могло так взволновать Вайцман?

Минуя таможенный досмотр, Дженнингс вышел из нового терминала Гватемалы, таща за собой свой чемодан на колесиках. На нем была поношенная гражданская одежда — джинсы и желтая спортивная рубашка. Влажность и жара были угнетающими, и по его раскрасневшемуся лицу струями тек пот.

— Zona Uno cuanto? [90]— спросил Дженнингс водителя потрепанного желтого такси, стоявшего перед залом прибытия.

— Cien quetzals, — ответил почти чернокожий морщинистый водитель-майя.

— Сто кетцалей! Грабеж среди бела дня! Setenta.Семьдесят, — настаивал Дженнингс, для убедительности выставив семь пальцев.  — No mas! [91]

Старый таксист пожал плечами, и Дженнингс сел в машину. Улицы города были забиты автобусами, изрыгавшими облака черного дизельного дыма, потрепанными грузовиками с подвесками, знававшими лучшие времена, ярко раскрашенными «куриными автобусами» и вездесущими фургончиками «тойота» в разной степени неисправности.

— Отель «Рио», Авенида шесть, — сказал Дженнингс.

Когда они подъехали к гостинице, Дженнингс расплатился с водителем и потащил свой багаж по растрескавшейся плитке грязного фойе к стойке администратора. Местный персонал его хорошо знал, и за несколько кетцалей они готовы были закрывать глаза, когда он приводил в номер мальчика с улицы или даже двух.

— Quiere chica senor? Muy limpia. Muy buen polva.Хотите девочку, мистер? Очень чистая. Очень хорошо трахается. — Монсеньор Дженнингс отмахнулся от уличного зазывалы пренебрежительным жестом руки.

— Maricon! Vete a la mierda!Да пошел ты, педик! — крикнул ему молодой зазывала.

Дженнингс не обратил на него внимания и, свернув в едва освещенный переулок позади автобусной остановки в одном из самых сомнительных районов Зоны I, направился в свое любимое место случайных знакомств, клуб «Эль Сеньор Чико». У дверей не было никаких вывесок. Дженнингс заплатил охраннику десять кетцалей за вход и еще двадцать дал ему на чай. Усатый коренастый охранник с большим животом, выпиравшим под грязной темно-синей рубашкой, лукаво улыбнулся и сунул деньги в карман.

— Bienvenidos de nuevo, сеньор Дженнингс. Приятно видеть вас снова. Рейналдо еще нет, но он скоро здесь появится.

Рейналдо едва исполнилось двенадцать, но как он отличался от всех мальчиков, которых знал Дженнингс! Горячая волна предвкушения захлестывала мрачные глубины души монсеньора. Рейналдо, как и остальные гомосексуалисты, занимающиеся проституцией в клубе «Эль Сеньор Чико», работал в маленьких грязных комнатках наверху. Им платили эквивалент десяти американских долларов за полчаса, и половина этих денег уходила заведению; но ради постоянных клиентов, таких, как сеньор Дженнингс, — и за дополнительную плату — Рейналдо разрешалось уходить из клуба. Дженнингс отодвинул грязную занавеску, отделявшую помещение клуба от улицы, и стал пробираться между потными и пышущими жаром посетителями, раскачивающимися под мелодию «Это люди дождя» из фильма «Девушка из прогноза погоды». Комната пропахла тяжелым, сладковатым и приторным запахом «травки», в кромешном дыму вспыхивали проблесковые лампы, на мгновение выхватывавшие из темноты хрупкие стены с облезшей синей краской. Молодые мужчины танцевали с пожилыми, большинство из которых были американцами или европейцами, и глаза их горели от коктейля из льда, экстези и текилы. В дальнем конце стойки из рифленого железа двое молодых мужчин заключили друг друга в пылкие объятья, одновременно ощупывая спереди джинсы партнера.

— Ron Zacapa por favor… con cubitos de hielo. [92]

— Конечно, сеньор Дженнингс. Один «Закапа» со льдом. — Молодой бармен, работавший без рубашки, подбросил в воздух тяжелый стакан с толстым дном, ловко поймал его и насыпал в него горсть льда весьма сомнительного происхождения. Затем он плеснул в него порцию рома и подтолкнул стакан по стойке; натертый маслом голый торс влажно поблескивал в огоньках вертящегося под потолком зеркального шара.