Ефремов даже поручил телевизионной камере заснять весь процесс, до того мгновения, когда предатель Суворов нажал на клавишу «enter» и отправил электронное письмо своему китайскому контролёру. И он заставил группу телевизионных новостей зафиксировать это событие, потому что русский народ по какой-то причине доверяет теперь полунезависимым средствам массовой информации больше, чем своему правительству. Отлично, у него теперь появились надёжные доказательства, что китайское правительство вступило в заговор с целью убийства президента Грушевого. Это произведёт сенсационное впечатление в международной прессе. И это не было случайностью. Все эти окна принадлежали главе посольства КНР, а он сейчас спокойно спал в своей постели. Офицер ФСБ убедился в этом, позвонив ему по телефону десять минут назад.

– Ну и что будет дальше?

– Мы сообщим об этом президенту и затем, думаю, проведём телевизионную пресс-конференцию. Пожалуй, это спасёт жизнь Суворова. Надеюсь, что ему понравится в трудовом лагере.

– А как относительно убийств?

Ефремов пожал плечами:

– Он убил только сутенёра и проститутку. Небольшая потеря, не правда ли?

Старший лейтенант Команов не получал большого удовольствия последние четыре дня, но, по крайней мере, он провёл их с пользой, обучая своих людей стрельбе из танковых орудий. Резервисты, получившие название «Соединение „Боярин“, провели эти дни, занимаясь стрельбой, в ходе которой потратили четыре полных комплекта боевых снарядов – намного больше, чем они расстреляли за время своей службы в армии. Это не нанесло большого ущерба запасу снарядов на складе в посёлке Невер, потому что этого добра там было в избытке. Офицеры, назначенные руководить соединением по приказу главнокомандующего Дальневосточным театром, сообщили им, что американцы прошли накануне к югу, и теперь их задача заключается в том, чтобы выйти на север, и сделать это сегодня. Их отделяло от китайской армии всего тридцать километров, так что Команов и его люди были готовы нанести им визит.

Звучный рёв дизельного двигателя его танка совпал с громовым рёвом двухсот других двигателей, и соединение «Боярин» двинулось по холмам на северо-восток.

Пенг и его штабное подразделение устремились вперёд, требуя по радио, чтобы им очистили дорогу, и части военной полиции, выполняющие роль регулировщиков на дорогах, беспрепятственно пропускали их. Скоро они достигли передового подразделения 302-й бронетанковой дивизии, её стального кулака, которым командовал генерал-майор Ге Ли, коренастый офицер, чья начинающаяся тучность делала генерала похожим на один из его танков.

– Мы готовы, Ге? – спросил Пенг. Генерал имел удачное имя для выполнения поставленной перед ним задачи. «Ге» означало «копьё».

– Мы готовы, – ответил танкист. – Мои передовые части рвутся вперёд.

– Ну что ж, будем вместе наблюдать атаку из передних рядов?

– Да! – Ге запрыгнул на свой собственный танк – он предпочитал использовать его как свою личную машину, несмотря на плохую радиосвязь, – и повёл танки за собой. Пенг немедленно установил прямую радиосвязь со своим подчинённым.

– Сколько до передовой линии?

– Три километра. Разведывательные части уже мчатся вперёд, а они в двух километрах впереди нас.

– Продолжай наступление, Ге, – приказал Пенг. – Я хочу увидеть золотую шахту.

Это хорошая позиция, – подумал Александров, – если только противник не установил свою артиллерию быстрее, чем предполагалось, – а он пока не видел и не слышал китайской артиллерии. Он находился на относительно крутом обратном склоне холма, обращённом к югу и похожем на длинную рампу, протяжённостью примерно в три километра. Это место походило на учебный полигон полковой базы. Солнце начало подниматься над восточным горизонтом, и теперь они видели все вокруг, что всегда нравится солдатам. Пётр Петрович нашёл где-то шинель и положил свою винтовку на неё, стоя в открытой башне бронетранспортёра и глядя в телескопический прицел винтовки.

– Ну, каково было стрелять в немцев из снайперской винтовки? – спросил Александров, когда он устроился рядом.

– Это была хорошая охота. Я старался выбирать офицеров. Таким образом ты добиваешься большего успеха, – объяснил Гоголь. – Немецкий солдат – он всего лишь выполняет приказы. Конечно, он враг, но у него, наверно, ничуть не больше желания оказаться на поле боя, чем у меня. А вот офицеры, они заставляли солдат убивать моих товарищей, и когда ты убиваешь офицера, во вражеских рядах начинается паника.

– Сколько немцев ты убил?

– Лейтенантов – восемнадцать. Капитанов – двенадцать. Всего трех майоров, зато девять полковников. Я лишил руководства девять фрицевских полков. Ну, конечно, ещё разные там сержанты и пулемётные расчёты, но я не помню их так хорошо, как полковников. Я все ещё вижу каждого из них, вот здесь, мой мальчик, – сказал Гоголь и постучал пальцем по виску.

– Они пытались стрелять в тебя?

– Главным образом из артиллерийских орудий, – ответил Пётр Петрович. – Дело в том, что снайпер влияет на моральное состояние войск. Людям не нравится, когда за ними охотятся, как за дикими зверями. Но немцы не использовали снайперов так умело, как мы, и потому они отвечали на мои выстрелы залпами из полевых орудий. Это, – признался он, – может быть пугающим, но зато показывало, как фрицы боятся меня, – закончил Пётр Петрович с жестокой улыбкой.

– Вон, смотрите! – окликнул его Буйков. – Слева от деревьев.

– Ага, – сказал Гоголь, глядя в оптический прицел. – Да, вижу.

Александров навёл свой бинокль на мелькающую тень. Это был стальной борт китайского бронетранспортёра, одного из тех, за которыми он следил в течение нескольких дней. Он поднял рацию.

– Это «Зелёный Волк Один». Вижу врага, точка на карте два-восемь-пять, девять-ноль-шесть. Один бронетранспортёр движется на север. Буду информировать.

– Понял, «Зелёный Волк», – прохрипела рация.

– А теперь нам нужно проявить терпение, – сказал Федор Ильич. Он потянулся, коснувшись маскировочной сетки, которая была натянута по его приказу, как только они прибыли на это место. Для любого человека, находящегося больше чем в трехстах метрах, он и его люди были просто частью вершины холма. Рядом с ним сержант Буйков закурил сигарету, выпуская клубы дыма.

– Для нас это плохо, – насторожился Гоголь. – Это встревожит дичь.

– У китайцев плохое обоняние, – ответил Буйков.

– Да, и ветер благоприятен для нас, – согласился старый охотник.

– Смотрите, смотрите, – заметил майор Таккер. – Они собрались плотной группой.

Это снова была «Грейс Келли», смотрящая вниз на предстоящее поле боя, подобно тому, как Афина Паллада смотрела вниз на равнину, где стояла Троя. И таким же безжалостным взглядом. Местность стала более открытой, и китайская армия двигалась по коридору шириной три километра. Этого было достаточно, чтобы танковый батальон мог ехать впереди, выстроив все свои танки в одну шеренгу. Танковый полк состоял из батальонных колонн в три шеренги по тридцать пять танков в каждой. Между ними ехали гусеничные бронетранспортёры.

Полковники Алиев и Толкунов стояли позади майора, разговаривая по своим личным телефонам с командованием 265-й мотострелковой дивизии. Ночью наконец прибыла 201-я дивизия, а также передовые части 80-й и 44-й дивизий. Сейчас почти три дивизии были готовы встретить приближающихся китайцев. Кроме того, прибыли три артиллерийские бригады, включая, как впервые увидел Таккер, множество штурмовых вертолётов, расположившихся в тридцати километрах за точкой предполагаемого столкновения. Джо Чайнамен напорется на чертовски мощную засаду.

Затем под «Грейс Келли» промелькнула тень, неясная, вне фокуса, но это было что-то двигающейся с большой скоростью.

Это были две эскадрильи истребителей-бомбардировщиков F-16C, и они несли «умных поросят».