– Спасибо, Эд. Ты получишь полный инструктаж к концу дня.

– Понял, – отозвался командующий. Он немедленно передаст приказ командирам своей эскадры.

– Что ещё? – спросил Манкузо.

– Мы ещё не получили никаких непосредственных указаний из Вашингтона, адмирал, – сообщил своему боссу начальник разведывательной службы.

– Видишь, как приятно быть главнокомандующим, Майк. Тебе разрешают иногда думать самостоятельно.

– Какой беспорядок, – заметил генерал армии Бондаренко, глядя в свой стакан. Он имел в виду не последние новости, а подчинённые ему войска, несмотря на то, что офицерский клуб в Хабаровске был весьма комфортабельным. Клуб был построен ещё в царское время, а русские генералы всегда любили комфорт. Здание построили во время Русско-японской войны в начале прошлого столетия, и с тех пор оно несколько раз перестраивалось и расширялось. Если присмотреться, то можно было заметить границу между дореволюционной и послереволюционной работой. Судя по всему, немецкие военнопленные не были особенно умелыми строителями на Дальнем Востоке, но они построили большинство прекрасных дач для партийной элиты в первые послевоенные годы. Хоть водка оставалась самого высокого качества, и дружеская атмосфера мало уступала водке.

– Да, ситуация могла бы быть лучше, товарищ генерал, – согласился с Бондаренко начальник оперативного управления. – Зато многое можно улучшить, а переделывать придётся не так уж много.

Это было вежливое указание на то, что Дальневосточный военный округ скорее представлял собой абстракцию, чем реальную военную силу. Из пяти моторизованных дивизий, номинально находящихся под командованием Бондаренко, только одна 265-я мотострелковая дивизия была укомплектована на восемьдесят процентов. Остальные четыре в лучшем случае напоминали полки или даже состояли только из кадрового офицерского состава. Кроме того, под теоретическим командованием генерала армии Бондаренко была танковая дивизия, состоящая из полутора полков, а также тринадцать резервных дивизий, существовавших не столько на бумаге, сколько в воображении штабных офицеров. Зато в распоряжении Бондаренко находились огромные воинские склады, правда, хранящееся там вооружение было произведено в шестидесятых годах, а то и раньше. Лучшие войска, расквартированные в округе, которым он командовал, не находились в его подчинении.

Это были пограничные войска, многочисленные подразделения размерами с батальон, ранее подчинявшиеся КГБ, а теперь составляющие полунезависимый род войск под непосредственным командованием самого президента.

Кроме того, вдоль границы была выстроена оборонительная линия, сооружённая в тридцатых годах и подтверждающая свою древность внешним видом. Она состояла из многочисленных танков – некоторые из них были ещё немецкими, – закопанных в бункерах. Линию обороны соорудили для защиты Советского Союза от японского нападения, а затем постарались модернизировать для защиты от нападения со стороны КНР. О необходимости обороны с этой стороны никогда не забывали, но никогда и не придавали ей особого значения. Накануне Бондаренко объехал часть этой линии. В царское время инженерные войска укомплектовывались талантливыми специалистами. Некоторые бункеры были расположены с умелым, даже с блестящим использованием складок местности, однако проблема бункеров объяснялась недавним американским афоризмом: если вы видите это, то можете попасть, а если вы можете попасть, то не составит труда и уничтожить. Эта оборонительная линия была построена в то время, когда артиллерийский огонь далеко не всегда попадал в цель, а попадания бомб, сброшенных с самолётов, считались удачными, если они не падали в соседнюю деревню. Теперь 155-мм артиллерийские орудия были такими же точными, как снайперская винтовка, а лётчик на истребителе-бомбардировщике мог выбрать окно здания, в которое направить ракету.

– Андрей Петрович, я рад вашему оптимизму. Вы можете порекомендовать мне, с чего начать?

– Будет несложно улучшить маскировку на пограничных бункерах. Ими пренебрегали много лет, – скачал полковник Алиев своему главнокомандующему.

– Это позволит им сдерживать серьёзную атаку… шестьдесят минут, Андрей Петрович?

– Может быть, даже девяносто, товарищ генерал. Это ведь лучше, чем пять минут. – Он сделал паузу, чтобы отпить водки из своего стакана. Оба пили уже в течение получаса. – Что касается 265-й дивизии, следует начать серьёзную подготовку, не теряя времени. Правда, командир дивизии не произвёл на меня впечатления, но, думаю, нужно предоставить ему шанс проявить себя.

– Он служит здесь так долго, может быть, уже привык к китайской кухне? – заметил Бондаренко.

– Товарищ генерал, я служил здесь ещё лейтенантом, – сказал Алиев. – Я помню, что политруки говорили нам о том, как китайцы увеличили длину своих штыков на АК-47, чтобы проткнуть лишний слой жира, накопившийся у нас, после того как мы отказались от марксизма-ленинизма и стали есть чересчур много.

– Неужели? – удивился Бондаренко.

– Честное слово, Геннадий Иосифович.

– А что мы знаем о китайской армии?

– У них очень много солдат, и они проводят серьёзные учения в течение примерно четырех лет, причём готовятся гораздо более напряжённо, чем мы.

– Они могут это себе позволить, – мрачно пробормотал Бондаренко.

После прибытия к новому месту службы он узнал ещё одну неприятную вещь: фондов и запасов для военной подготовки почти не было.

Но не все было так уж плохо. У него имелись огромные запасы продовольствия и других припасов, которые накапливались в течение трех поколений. Например, в складах хранились буквально горы снарядов для 100-мм орудий большого количества давно устаревших танков Т-54/55. В подземных хранилищах было накоплено целое море дизельного топлива, причём этих хранилищ было так много, что их трудно сосчитать. Дальневосточный военный округ обладал одним крупным достоинством – это была инфраструктура, созданная Советским Союзом в течение поколений. И всё-таки она не могла заменить армию.

– Как относительно авиации?

– Большинство самолётов не поднимается с аэродромов, – уныло ответил Алиев. – Самолёты, способные летать, мы использовали в Чечне, и остались в основном те самолёты, которые непригодны для полётов. А новейшие истребители-бомбардировщики по-прежнему поступают в первую очередь на Западное направление.

– Вот как? Наше политическое руководство опасается, что на нас нападёт Польша?

– Западное направление включает также и Германию, – напомнил Алиев.

– Я спорил с Верховным командованием по этому вопросу в течение трех лет, – проворчал Бондаренко, думая о себе как о начальнике оперативного управления всей Российской армии. – Люди предпочитают прислушиваться к собственному голосу, а не к голосу здравого смысла. – Он посмотрел на Алиева. – А если нападут китайцы?

Начальник оперативного управления Дальневосточного театра пожал плечами.

– Тогда у нас будут проблемы.

Бондаренко вспомнил карты. Отсюда не так уж далеко до нового золотого месторождения… и трудолюбивые армейские инженерные войска прокладывают там дороги…

– Завтра, Андрей Петрович. Завтра мы начнём готовить программу подготовки и учений для всей армии, – сказал главнокомандующий Дальневосточным военным округом своему начальнику оперативного управления.

Диггзу понравилось не всё, что он увидел, но это следовало ожидать. Батальон подполковника Лизля из Второй бригады проводил учения на полигоне и маневрировал, по мнению генерала, неуклюже. Разумеется, ему следует сделать скидку на то, что это не Национальный тренировочный центр в Форт-Ирвин, а Вторая бригада несравнима с Одиннадцатым механизированным полком, чьи солдаты проводили учения практически ежедневно и в результате овладели солдатским мастерством так же хорошо, как хирург владеет скальпелем. Нет, после кончины Советского Союза Первая бронетанковая дивизия превратилась в гарнизонное подразделение, и все потраченное время, которое дивизия проводила в том, что осталось от Югославии, играя роль «миротворцев», отнюдь не улучшило её боевые возможности. Этот термин вызывал ненависть у Диггза.