Внутренность квартиры представляла собой хаос, которого и следовало ожидать.

Наружная дверь годилась теперь только для растопки и зубочисток, а картины, украшающие стену, продолжали украшать её, но без стекла в рамах. На синем диване виднелся ожог с правой стороны, а ковёр, лежащий на полу, получил кратер от одной из гранат.

Суворов и Суслов сидели в кухне, всегда являющейся сердцем русского дома. Благодаря этому они оказались далеко от взрывов и не пострадали, но были потрясены, как и следовало ожидать. Нигде не было видно оружия, что удивило русских, но не Кларка, и оба предполагаемых преступника лежали сейчас лицом вниз на кафельном полу, с руками в наручниках за спиной, и оружие офицеров группы захвата находилось недалеко от головы каждого.

– Привет, Климентий Иванович, – сказал генерал Кириллин. – Нам нужно поговорить.

Старший из двух мужчин, лежащих на полу, никак не реагировал на слова генерала. Во-первых, он ещё не был в состоянии говорить, и, во-вторых, он знал, никакой разговор не улучшит ситуацию, в которой он очутился. Из всех зрителей, находящихся в квартире, только Кларк испытывал чувство сожаления по отношению к нему.

Достаточно трудно вести тайную операцию. Но когда эта операция проваливается – подобное никогда не случалось с Джоном, но он думал об этом достаточно часто, – такой ситуации не позавидуешь. Особенно в этой стране, хотя она больше не была Советским Союзом. Суворов мог утешать себя мыслью, что его положение могло быть и хуже. Впрочем, не намного хуже, Джон в этом не сомневался. Настало время, когда ему следовало что-то сказать русским коллегам.

– Операция проведена отлично, майор. Слишком много взрывчатки, но мы все делаем это. Я говорю об этом своим людям почти каждый раз.

– Спасибо, генерал Кларк. – На лице майора, руководящего группой захвата, появилась улыбка, но не слишком заметная, потому что он старался казаться невозмутимым перед своими подчинёнными. Они только что провели первую настоящую операцию в своей жизни, и, несмотря на то что все были довольны, им хотелось показать, что, разумеется, мы сделали все как надо. Это было вопросом профессиональной гордости.

– Итак, Юрий Андреевич, что будет с ними дальше? – спросил Джон на своём лучшем русском языке.

– Их допросят по обвинению в попытке совершить убийство и в заговоре с целью совершения убийства, а также в государственной измене. Полчаса назад мы арестовали Конга, и он ничего не скрывает, – добавил Кириллин, хотя это не было правдой. Суворов может не поверить ему, но подобное заявление поставит его в неприятное положение. – Уведите их! – приказал генерал. Как только приказ был выполнен, офицер ФСБ вошёл в квартиру, включил компьютер и начал внимательно изучать его. Программу защиты, установленную Суворовым, удалось обойти, потому что они знали ключ к ней. Этому помог «жучок», установленный на клавиатуре несколько дней назад.

– Кто вы? – спросил незнакомец в штатском.

– Джон Кларк, – был удивлённый ответ на русском языке.

– А вы?

– Провалов. Я капитан милиции, расследующий убийство.

– Ах да, убийство ракетой из гранатомёта?

– Совершенно верно.

– Полагаю, это и есть ваш преступник.

– Да, убийца.

– Гораздо хуже, чем просто убийца, – сказал Чавез, вступая в разговор.

– Нет ничего хуже, чем убийство, – ответил Провалов, как и надлежало капитану милиции.

Чавез смотрел на вещи более практично.

– Может быть. Это зависит от того, понадобится ли вам бухгалтер для подсчёта мёртвых тел.

– Итак, Кларк, что вы думаете о нашей операции? – спросил Кириллин, стремясь получить одобрение американца.

– Она проведена идеально. Это была простая операция, но осуществлённая без ошибок. Ваши парни многому научились, Юрий. Они быстро овладевают нужными навыками и работают напряжённо. Они готовы заняться обучением ваших людей, занимающихся специальными операциями.

– Да, я взял бы любого из них на задание, – согласился Динг. Кириллин просиял при этой новости, хотя в ней не было ничего удивительного.

– Они арестовали его, – сообщил Райану Мюррей. – Наш друг Кларк присутствовал при этом. Чертовски благородно со стороны русских.

– Просто хотят быть нашими союзниками, а «Радуга» – часть НАТО. Ты считаешь, что этот тип все расскажет?

– Скорее всего будет петь, как канарейка, – предсказал директор ФБР. – Правило Миранды так и не добралось до России, Джек, а техника их допроса немного жёстче нашей. Как бы то ни было, они могут передать информацию о поимке китайского агента по телевидению, пробудить ненависть народа. Итак, босс, эта война начнётся или её удастся остановить?

– Мы пытаемся остановить её, Дэн, но…

– Да, я понимаю, – сказал Мюррей. – Иногда главы правительств ведут себя, как уличные бандиты. Только у них пистолеты побольше.

«У этой банды есть термоядерные бомбы», – подумал Джек. О таких вещах не принято говорить сразу после завтрака. Мюррей положил трубку, и Райан посмотрел на часы. Пора. Он нажал кнопку интеркома:

– Эллен, вы не могли бы зайти ко мне?

На это потребовались обычные пять секунд.

– Да, господин президент.

– Мне нужно одну, и пора звонить в Пекин.

– Да, сэр. – Она передала Райану сигарету «Виргиния слимс» и вернулась в приёмную.

Райан увидел, как зажёгся огонёк на телефоне, и закурил сигарету. Его обращение к премьер-министру Ху было хорошо отработано, поскольку он знал, что у китайского лидера рядом находится хороший переводчик. Он также знал, что Ху будет все ещё в своём кабинете. В течение последних нескольких дней он работал до позднего вечера – было нетрудно догадаться, по какой причине. Таким образом, пройдёт меньше тридцати секунд, телефон китайского премьера зазвонит, затем Эллен Самтер будет говорить с оператором на другом конце канала – у китайцев круглые сутки работали телефонистки на коммутаторе вместо секретарей, как в Белом доме, – и звонок достигнет премьера. Так что ещё тридцать секунд, и затем Джек постарается объяснить ситуацию Ху: давайте пересмотрим это дело, приятель, иначе случится что-то нехорошее. Плохое для вашей страны. Плохое для нашей.

Наверно, для вашей это будет хуже. Микки Мур обещал что-то под названием гипервойны, и это будут по-настоящему плохие новости для кого-то не готового к этому. Огонёк на телефоне продолжал гореть, но Эллен не говорила, что канал связи готов… почему? Ху все ещё у себя в кабинете. Предполагалось, что посольство США в Пекине будет следить за ним. Райан был уверен, что они знают свою работу. Это было так же просто, как поставить сотрудника посольства – наверно, офицера ЦРУ – на улице с сотовым телефоном и поручить ему следить за освещёнными окнами кабинета. Затем он доложит в посольство, у которого линия связи с Туманной долиной, в которой много открытых каналов связи с Белым домом. Но вдруг огонёк на телефоне погас, и раздался голос в интеркоме:

– Господин президент, они говорят, что его нет у себя в кабинете, – сказала миссис Самтер.

– Вот как? – Райан глубоко затянулся. – Свяжитесь с Государственным департаментом, пусть они подтвердят, где он находится.

– Сейчас, господин президент. – Сорок секунд тишины. – Господин президент, посольство говорит, что, насколько им известно, он у себя в кабинете.

– А его люди говорят…

– Они говорят, что его нет, сэр.

– Когда он вернётся?

– Я спросила. Мне ответили, что не знают.

– Проклятье, – выдохнул Райан. – Соедините меня с Государственным секретарём Адлером.

– Слушаю, Джек, – ответил Государственный секретарь через несколько секунд.

– Он уклоняется от разговора со мной, Скотт.

– Ху?

– Да.

– Ничего удивительного. Они – китайское Политбюро – не доверяют ему говорить с тобой без письменного текста.

«Точно как у нас», – подумал Райан со смесью ярости и юмора.

– О'кей, что это означает, Скотт?