Надо знать, что в дни юности Кипренского еще жили и творили бесподобные русские портретисты Левицкий, Рокотов, Боровиковский. Их шедевры могли служить украшением любого музея мира. Но это было искусство XVIII века.

Кипренский шагнул дальше. В его полотнах без намека на жест, позу, репрезентативность встал Человек.

Одна из записей художника гласит:

«Кто говорит, что чувства нас обманывают?»

Краткая сентенция становится кредо всей жизни мастера. Не всегда она приводила Ореста к правильным решениям. Но пока молодость, слава, талант были в зените, он побеждал.

О. Кипренский. Портрет мальчика Челищева.

В 1809 году, осененный столичным успехом, Орест Кипренский приезжает в Москву. Его встречали как долгожданного гостя. Радушно, хлебосольно. Живописец находился в самом расцвете таланта.

«Мальчик Челищев». 1809 год. Крошечный атом человечьей махины. Русский мальчишка.

Простодушный.

Открытый и пленительный, как окно в цветущий сад.

Каково его имя?

Какое поприще уготовила ему судьба? Доверчивые глаза. Широко поставленные, с задорным блеском, удивленно-вопрошающие, черные, как спелая вишня, бесстрашно и задумчиво вглядываются в завтра.

Обаятельный образ детства.

… Однажды великого Фарадея спросили, какая польза от его очередного опыта.

Ученый лукаво усмехнулся: «Скажите, а какая польза от новорожденного?.

Приподнял тонкие дуги бровей юнец. Непокорные пряди волнистых волос свободно обрамляют овал его белого, чуть румяного лица. Падает непослушная челка на чистый, еще не отмеченный заботами лоб. Милые, с еле заметной косинкой глаза что-то подглядели. Пухлые губы готовы улыбнуться.

Мальчуган пригож. Белый воротничок. Синяя курточка. Красный жилет. Все чинно и не по возрасту степенно. Какое-то неуловимое достоинство человечка чарует.

Поистине «Мальчик Челищев» — дитя нашей большой, просторной земли. В портрете колдовски мерцают и будущее мужество, грядущие томления и терзания. Они спрятаны в уголках губ. В настороженности взгляда.

До самого последнего времени судьба мальчика Челищева была неизвестна. Но наконец исследование, предпринятое Т. В. Алексеевой, увенчалось успехом.

Александр Челищев появился на свет 29 декабря 1797 года. Значит, подростку на портрете двенадцать лет. Его отец генерал-лейтенант А. И. Челищев был женат на М. Н. Огаревой.

В год написания холста был принят в Пажеский корпус. 29 августа 1812 года выпущен прапорщиком и зачислен в 49-й егерский полк.

Не прошло и месяца, как пятнадцатилетний офицер уже участвует в схватке под Малым Ярославцем и проходит боевое крещение в огненной купели Отечественной войны.

В 1820 году получил звание штабс-капитана. Вступил в «Союз благоденствия».

За свободомыслие и в связи с «норовской историей», неугодной власть предержащим, был переведен в другой полк.

После роспуска крамольного «Союза благоденствия» вошел в тайное общество. Об этом свидетельствует Никита Михайлович Муравьев. В активных делах декабристов участия не принимал. После разгрома восстания находился под полицейским надзором. В 1827 году Челищев вышел в отставку. Через шесть лет счастливо сочетался браком с Натальей Алексеевной Пушкиной. У них выросли два чудесных сына-близнеца. Он почил в кругу семьи 4 января 1881 года.

Такова была сложная, простая и честная планида русского паренька Александра — сына своего века.

«Мальчик Челищев» — шедевр мировой живописи. Художник сердцем почувствовал еще неведомую, скрытую от всех судьбу милого мальчугана. Особая романтическая взволнованность автора невольно передается нам.

Перед зрителем XX века — далекий и такой близкий маленький Человек. Поразительно раскованна, свободна живопись портрета.

Удары виртуозной кисти, наполненной густой краской, сочетаются с филигранными деталями. Глаз не ощущает в этом полотне никакой манеры.

Мы лишь чувствуем раскрывающееся перед нами чудо бытия.

… Флоренция. В галерее Уффици экспонируется «Автопортрет» Кипренского.

Это первый русский художник, которому была оказана высокая честь представлять искусство своей Родины в стенах знаменитого итальянского музея.

Так неотвратимая история исправила ошибку профессора Николини.

И. Крамской. Портрет Ф. А. Васильева.

Ощущение странной загадочности одолевает душу, когда знакомишься подробнее с судьбой даже самого известного живописца, хрестоматийного автора знаменитых шедевров. Но стоит подойти ближе к полотну, начать изучать биографию художника, связанную с рождением данной картины, и это чувство не только не покидает сердце, а разрастается и становится еще сильнее.

Федор Васильев… Трагически рано оборвалась жизнь талантливейшего мастера. Он ушел в 23 года. Костер не успел разгореться. Но свет, сияющий в полотнах, не угас. Наоборот, с каждым годом все ярче и ярче обозначается его роль в становлении отечественной пейзажной школы.

Судьба его неординарна.

Крамской, Репин, Шишкин любили этого способного юношу. Отмечали его редкую поэтическую «музыкальную» натуру. Все трудности Федор одолевал будто играючи. Поражая всех друзей и недругов артистичностью кисти.

Что-то завораживающее было в его природном ощущении валера — гармонии тона и цвета. «У меня до безобразия развивается чувство каждого отдельного тона, чего я страшно иногда пугаюсь. Это и понятно: где я ясно вижу тон, другие ничего могут не увидеть или увидят серое и черное место. То же бывает и в музыке: иногда музыкант до такой степени имеет развитое ухо, что его мотивы кажутся другим однообразными… Картина, верная с природой, не должна ослеплять каким-нибудь местом, не должна резкими чертами разделяться на цветные лоскутки…»

Как это современно звучит!

Крым… Болезнь легких загнала туда художника в 1872 году. Но живописец не поддается неизлечимому недугу. Невзирая на хворь, упорно, неистово творит. Художник воссоздает любимые и далекие ныне от него образы северной природы. Прочтите эти строки. Вы поймете, как сильна тоска, полная ощущения надвигающейся беды.

«О, болото, болото! Если бы вы знали, — пишет он Крамскому, — как болезненно сжимается сердце от тяжкого предчувствия! Неужели не удастся мне опять дышать этим привольем, этой живительной силой просыпающегося над дымящейся водой утра? Ведь у меня возьмут все, все, если возьмут это. Ведь я, как художник, потеряю больше половины».

И как бы отключаясь от южной красы Крыма, Васильев стремится восстановить пейзаж средней полосы России.

Мастер пишет «Мокрый луг» — картину-реквием.

Раннее утро. Рассвело. Робкая заря глядится в гладь озерца. За покатыми холмами чуть румянится край неба. Зато ближе клубятся, ползут косматые, тяжелые тучи. Тени облаков скользят по влажной земле, клочкам травы, кустам мокрого луга, темнеющим купам деревьев. Привольно, свежо. Легкий дымок тумана скрывает дали. Художнику удалось самое трудное. Пейзаж живет.

Шелест чахлой травы. Неясный лепет воды. Немое, неодолимое перемещение туч. Живописец скован самой судьбой. Он дает волю своей жажде простора, свободного движения. Редко даже у классика европейского ландшафтного искусства Шарля Франсуа Добиньи встретишь такое лирическое решение полотна.

Неумолимая проза рождала щемящую поэзию приволья.

Еще мерцает рябь воды, разбуженная ветерком. Еще шевелятся жалкие травинки на пока озаренной светом земле. Но тьма, ползущая из глубины, надвигается.

Грозя покрыть все.

Федор Васильев все же верил, что, может быть, рок позволит окончить задуманное. Осуществить мечту. Он кончает «Мокрый луг».

Шедевр.

Приступает к новым работам.

«Я все-таки думаю, что судьба не убьет меня ранее, чем я достигну цели; может, она сделает наоборот…»