– Она остается, – повторил я.

Джереми сжал зубы, дважды щелкнул ими и отступил в угол. Там он сделал вид, что рассматривает свои ногти, а тем временем уголком глаза наблюдал за Эйвой.

– Тогда скажите мне, милая леди, – сказал он, полируя ногти о рубашку, – часто вы выступаете шлюхой?

– Я никогда не выступаю шлюхой, – бодро ответила она.

– Все женщины шлюхи. Это заложено в их ДУШАХ! Чем же вы занимаетесь, что заставляет вас думать, что вы не шлюха?

– Вы спрашиваете о моей работе, мистер Риджеклифф? Я ассистент патологоанатома в окружном морге.

Джереми отошел от стены и принялся ходить вокруг Эйвы кругами. Я напрягся и придвинулся к ним поближе.

– РАДИ НЕЧЕСТИВОЙ ЛЮБВИ ГОСПОДНЕЙ! – завизжал он, хватаясь за голову. – Когда только ЗАКОНЧИТСЯ ВСЕ ЭТО ПОЛИТИЧЕСКИ ПРАВИЛЬНОЕ ДЕРЬМО! Хрупкое маленькое существо вроде вас и ковыряется в трупах? Вы перебираете их в руках? Прикасаетесь к кусочкам плоти, к волокнам сухожилий? Или просто смотрите и указываете, а ВСЮ РАБОТУ ВЫПОЛНЯЕТ СМИРЕННЫЙ МУЖЧИНА? Эй вы, сэр, вы не могли бы выдернуть наружу вон ту красную штуку? Которая выглядит, как жирный помидор? Положите это в ту банку для солений. Это будет рождественский подарок для любимого. Что делаете с трупами ВЫ, моя дорогая?

Эйва шагнула к Джереми и преградила ему дорогу. Он скользнул в сторону, но она снова оказалась перед ним. Он шагнул вбок, она опять блокировала его. Они были похожи на исполняющих латиноамериканский танец. Джереми замер, деваться ему было некуда. Эйва сладко улыбнулась ему.

– Я делаю с трупами очень многие вещи, мистер Риджеклифф, – негромко сказала она, – но больше всего мне нравится вскрывать им животы, залазить внутрь и грести на них по комнате, как на каноэ.

Джереми вздрогнул, как будто его ударило током. Голова его склонилась, и он зашипел сквозь зубы. Он отступил к кровати, сел на нее и плотно зажмурился: казалось, он пытается не дать войти даже мыслям. Он посидел так примерно с минуту, потом открыл глаза и посмотрел на Эйву. Голос его был ледяным, словно морозные рисунки на стекле, и холодным, как сползавшая на его губы улыбка.

– Ты только что купила себе место за столом, детка. Надеюсь, ты получишь удовольствие от увиденного.

Он отвернулся от Эйвы и, вытянув руку в мою сторону, нетерпеливо сжал и разжал руку.

– А что, для нас уже отпечатали последние глянцевые картинки, брат?

Я протянул Джереми фотографии Барлью. Я еще раньше принес все относительно обезглавленных трупов, но на этот раз он попросил краткие сводки по всем нераскрытым убийствам за последний год. Джереми разложил все это на кровати и начал с изучения фотографий Барлью. Лицо его осветила дьявольская усмешка.

Мистер Каттер вытер пот со лба, поставил уровень на полку с другими инструментами и с гордостью оглядел свою вечернюю работу. В центре каюты стоял новый стол для аутопсии, сиявший в свете свисавшей с низкого потолка лампочки, прикрытой абажуром. Получение этого стола было образцом предвидения – опять вмешалась вселенная. Он вывел дренаж за стенку корпуса шхуны: аккуратность имела большое значение. Ближайшая дорога с твердым покрытием находилась в двух милях, и здесь не было линий электропередач, поэтому он подключил электрическую систему к автомобильным аккумуляторам, стоявшим в трюме. Аккумуляторы заряжались от небольшого генератора «хонда», но он редко пользовался этим шумным приспособлением.

Он прошел в рулевую рубку. Сам руль, приборы и практически все было демонтировано. Много лет назад какой-то оптимист вытащил эту шхуну из реки и поставил на сваях, планируя отремонтировать. Там она ветшала, дожидаясь, пока мистер Каттер проплывет мимо во время своей разведывательной поездки и сообразит, что это вселенная возвращает фрагменты из прошлого, устанавливая подмостки для следующей пьесы.

Мистер Каттер смотрел на лунный свет, заливавший поле и короткий канал, ответвлявшийся от основного русла реки метрах в семидесяти от него. Самой реки ему видно не было – ее заслоняла густая стена кустарника, окружавшая старую шхуну для ловли креветок. Он вернулся в каюту. Настало время расставить по местам главные фигуры. Которые будут рассказывать Маме ее историю.

Ее собственными словами.

Кстати, как раз вовремя. Этот чертов детектив постоянно болтается вокруг, задает вопросы, что-то вынюхивает. Не важно. Эта часть путешествия, единственная, на которую детектив может как-то повлиять; скоро станет историей. Мистер Каттер снимет маску и грим и засияет в полной красе.

Джереми изучал фотографии полчаса, потом еще час – письменные рапорты. Мы сидели рядом, пока он бормотал над снимками, обнюхивал их, ощупывал, словно секретные послания были заложены в цвете, затем разбросал их по полу, как конфетти.

– Почему ты не рассказал мне о патологоанатоме, которому пообрывало бомбой яйца? Это меняет буквально ВСЕ.

Джереми поднял рапорт о расследовании инцидент с Колфилдом и сделал вид, что рассматривает его в лопнет. Этот рапорт был включен в качестве сопутствующего в материалы по убийству Мюллера.

– Ты имеешь в виду Колфилда? – сказал я. – Там было покушение на убийство, но направлено оно было против Мюллера.

– Это я прочел, брат. Кто-то засунул бомбу Мюллеру в задницу, зная, что когда он проснется, то попытается вынуть посторонний предмет и разнесет себе выхлопную систему. Образ жизни подготовил его к таким приключениям. Ой, что это у нас там на этот раз? Тыква? Кокер-спаниель? Кто мог ожидать, что сердце этого мужчины взорвется раньше времени и его отправят в морг?

– Бомба не предназначалась для Колфилда, – сказал я. – Ему просто ужасно не повезло.

– Поставь себя на место Колфилда. Он долгие годы работал ради этого момента, ему дали провести вскрытие, которого он не ожидал, и в итоге его пальчики превращаются в фарш. Прощай, карьера!

– Что ты хочешь этим сказать: «вскрытие, которого он не ожидал»? – Я выдернул страницу из рук Джереми.

– Здесь же все написано. Вскрытие Мюллера по графику должна была проводить доктор Пелтье. Она грациозно отошла в сторону и предоставила Колфилду право стать отсекателем голов. – Он удивленно приподнял брови. – Ой, совсем как по Фрейду!

Я прочел отчет. В последний момент Клэр перепоручила вскрытие Колфилду. Это было для меня новостью, мы этим делом не занимались. Джереми фыркнул.

– Может быть, хороший доктор Колфилд отнесся несколько небрежно к такой замене.

– А как с этим соотносятся написанные слова? Я не могу соединить их.

– НИКОГДА НЕ НАЧИНАЙ СО СЛОВ! Они и не должны иметь никакого смысла ДЛЯ ТЕБЯ!

– Хотелось бы, чтобы они все-таки что-то означали, – сказал я. Меня смущало, что толстые каракули фраз не выстраивались в систему, не хватало момента, когда можно щелкнуть пальцами и сказать: «Вот оно!»

– Что-то означали? ЧТО-ТО ОЗНАЧАЛИ? Что ты знаешь о значении? Может быть, ты знаешь, что означает горящая шелковая подушечка на глазах маленькой куколки Эдриана? Твои люди заявляли, что это был способ спрятаться. А я сказал, что это были узы любви… Разве я не говорил, что Эдриан любил свой огонь гораздо сильнее, чем женщина может любить мужчину, и разве не я послал тебя искать поджоги? Какой был первый шаг в процессе отбора Джоэла? Можно я буду называть его Джоэлом? Спасибо… Джоэл находил людей на пожарах и следовал за ними, пока ЛЮБОВЬ САМА НЕ ПРОКЛАДЫВАЛА ПУТЬ.

Для Джоэла Эдриана не было смысла в том, чтобы рассматривать огонь как духовную сущность. Для него не было смысла в том, чтобы верить, что его поджоги выберут жертвы для смерти. Я не видел этого, а Джереми видел, как увидел и пожары, отобравшие четыре следующие жертвы.Я не мог заглянуть в мир Джоэла Эдриана, за что ежедневно благодарю Господа. А Джереми мог. Как я могу сомневаться в его словах?

Я кивнул.

– Ты прав, Джереми. Мне нечего возразить.

– Ваше участие спасло людям жизнь, мистер Риджеклифф, – заговорила Эйва.